Страница 13 из 28
Таков формальный подход к этому вопросу. Однако судебная практика пошла по другому, более гуманному пути. В п. 8 принятого еще в 1993 г. Постановления Пленума ВС РФ от 24 августа 1993 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Закона Российской Федерации «О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации»[42] давались следующие разъяснения: «Если гражданин, подавший заявление о приватизации и необходимые для этого документы, умер до оформления договора на передачу жилого помещения в собственность или до государственной регистрации права собственности, то в случае возникновения спора по поводу включения этого жилого помещения или его части в наследственную массу, необходимо иметь в виду, что указанное обстоятельство само по себе не может служить основанием к отказу в удовлетворении требования наследника, если наследодатель, выразив при жизни волю на приватизацию занимаемого жилого помещения, не отозвал свое заявление, поскольку по независящим от него причинам был лишен возможности соблюсти все правила оформления документов на приватизацию, в которой ему не могло быть отказано».
Таким образом, с учетом представленных разъяснений ВС РФ, можно прийти к выводу, что в описанной ситуации право собственности на жилое помещение для всех участников данных правоотношений возникает во «внереестровом» порядке. Последующая государственная регистрация, которая будет производиться по инициативе наследников, будет носить для них исключительно правоподтверждающий, а не правопорождающий характер[43].
Теперь же обратимся к конкретному судебному делу, рассмотренному ВС РФ уже в конце 90-х годов, и посмотрим, как указанные разъяснения применялись на практике.
Марьенко С. являлся нанимателем однокомнатной квартиры в г. Владивостоке, находившейся на балансе завода «Изумруд».
31 мая 1993 г. Марьенко С. подал заявление о приватизации квартиры, но получить свидетельство не смог по причине смерти.
Марьенко М. (мать Марьенко С.) обратилась в суд с иском к заводу «Изумруд», районной администрации и Студеникиной (которой был выдан ордер на квартиру сына) о включении данной квартиры в наследственную массу и признании ордера недействительным и к Махно, приобретшей квартиру у Студеникиной, о выселении. При этом она ссылалась на то, что сын оформил все документы на приватизацию квартиры, согласно справке бюро технической инвентаризации она были зарегистрирована как собственность Марьенко С., но, несмотря на это, ответчики препятствуют ей в оформлении наследства на квартиру после смерти сына, утверждая, что она не приватизирована умершим.
Поскольку 15 января 1997 г. Марьенко М. (мать) умерла, в качестве истца в дело вступила Егоркина – ее наследница по завещанию.
Краевой суд исковые требования удовлетворил полностью.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ при рассмотрении дела в кассационном порядке признала выводы суда первой инстанции правильными, указав следующее.
Тот факт, что Марьенко С. выразил волю на приватизацию спорной квартиры, ответчиками в суде не оспаривался и подтвержден доказательством – заявлением Марьенко С. от 31 мая 1993 г., поданным с соблюдением установленных правил.
Заявление Марьенко С. было удовлетворено: администрацией завода «Изумруд» издан приказ об оформлении передачи ему квартиры в собственность, бюро технической инвентаризации квартира зарегистрирована как его собственность.
Суд правильно признал необоснованными доводы ответчиков о том, что при жизни Марьенко С. передача квартиры в собственность не была осуществлена в полном объеме не по их вине; что, покончив жизнь самоубийством, Марьенко С. тем самым по своей воле прекратил все существующие между ним и другими лицами правоотношения.
Обстоятельства его смерти, во-первых, с достоверностью не установлены и, во-вторых, не являются юридически значимыми по данному делу. Доказательств, подтверждающих отказ Марьенко С. от намерения оформить свое право собственности на квартиру после подачи заявления о приватизации квартиры, ответчики суду не представили, а их доводы о сознательном прекращении им всех правовых отношений с иными лицами, в том числе с заводом «Изумруд» и государством, по поводу приватизации квартиры являются предположительными и никакими доказательствами не подтверждены.
В соответствии с разделом «Наследственное право» ГК РСФСР к наследнику по наследству переходит не только имущество, но и весь комплекс имущественных прав и обязанностей наследодателя. Довод кассационной жалобы о том, что упомянутая квартира Марьенко М. (матери) на праве собственности не принадлежала, в связи с чем Егоркина не могла эту квартиру наследовать, необоснован.
Доводы в кассационной жалобе Махно (которой Студеникина продала упомянутую квартиру) о том, что она – добросовестный приобретатель этой квартиры, и о том, что стоимость квартиры при признании договора купли-продажи недействительным ей должна возместить местная администрация, необоснованны.
Махно не может быть признана добросовестным приобретателем квартиры, так как приобрела ее у лица, не имевшего права на эту квартиру. Кроме того, сделка оформлена в то время, когда в производстве суда находилось дело по иску Марьенко М. о признании за ней права собственности на упомянутую квартиру. При таких данных у суда имелись все основания для вывода о недобросовестности ответчиц Студеникиной и Махно при заключении договора купли-продажи квартиры[44].
Классическим примером «внереестрового» приобретения права собственности на недвижимые вещи (в том числе и жилые помещения) является наследование указанного имущества. С момента открытия наследства (смерти человека или объявления его умершим) и до момента принятия такого наследства хотя бы одним наследником как правило проходит некий промежуток времени. В период такого промежутка все наследственное имущество будет находиться в юридически «подвешенном состоянии», так как предметы, входящие в состав наследственной массы, не будут иметь гражданско-правового собственника (прежний собственник умер, а наследник – потенциальный собственник – еще не выразил свою волю на принятие наследства). В теории наследственного права такое наследственное имущество именуется термином «лежачее наследство»[45]. Достаточно красноречиво указанную юридическую ситуацию описывал дореволюционный ученый-цивилист Г.Ф. Шершеневич, который по этому поводу писал, что «с момента открытия наследства до принятия его наследником, имущество, составляющее наследственную массу, находится в неопределенном положении, так как не имеет хозяина. Прежний субъект отношений выбыл, а новый еще не вступил. Наследственная масса становится сама субъектом входящих в нее прав и обязанностей и представляет собой юридическое лицо»[46].
Именно на этой почве в гражданском законодательстве установлена специальная норма (хотя такой юридический подход является в принципе общемировым), в соответствии с которой «принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации» (п. 4 ст. 1152 ГК РФ).
Иными словами, содержание этой нормы означает, что в какой бы период времени наследник не принял наследство (сразу после открытия наследства или спустя продолжительный интервал), каким бы способом он его не принял (посредством подачи нотариусу заявления о принятии наследства или путем фактического вступления в наследственные права) и каким бы образом такое наследство не было принято (в установленные законом сроки или посредством судебного разбирательства о восстановлении срока для принятия наследства), принятое наследство всегда будет принадлежать наследнику, что называется «задним числом», т. е. с момента открытия наследства. Правовая неопределенность принадлежности наследственного имущества конкретным субъектам в конечном счете должна быть устранена[47]. Причем нужно отдельно отметить, что представленная норма нашего гражданского законодательства является нормой абсолютной, так как она не знает каких-либо исключений в этом вопросе. Кстати сказать, тот же Г.Ф. Шершеневич по этому поводу писал, что состоявшееся принятие, когда бы оно ни последовало, вскоре по открытии наследства или спустя значительное время, посредством фикции относится к моменту открытия наследства, потому что юридическая личность наследства создана была в интересах только самих наследников[48].
42
Бюллетень ВС РФ. 1993. № 11.
43
Кстати, именно такой подход, как это не странно звучит, применялся и в советский период отечественной истории. Выдающийся советский ученый-цивилист О.А. Красавчиков приводил следующий пример из судебной практики того времени: «Даритель, подписав договор в присутствии нотариуса и свидетеля, «будучи в твердом сознании и ясной памяти», неожиданно умер до подписания договора одаряемой. Нотариальная контора договор как недооформленный окончательно документ постановила считать недействительным. Одаряемая обратилась в суд с иском о признании договора совершенным. Началось судебное дело, которое нашло свое окончательное разрешение в коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР. В определении коллегии была совершенно правильно выражена следующая мысль: «Смерть дарителя, оформившего со своей стороны договор дарения, не может служить препятствием для дальнейшего оформления договора»» (дело 1940 г.) (Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Категории науки гражданского права. Избранные труды. В 2 т. Т. 2. М.: Статут, 2005. С. 177).
44
Бюллетень ВС РФ. 1999. № 8. См. более современное судебное дело по этому вопросу: Постановление Президиума ВС РФ от 30 декабря 2009 г. № 56пв09 // Бюллетень ВС РФ. 2010. № 8.
45
См., например: Серебровский В.И. Очерки советского наследственного права // Избранные труды по наследственному и страховому праву. М.: Статут, 2003. С. 180–182.
46
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). М.: Спарк, 1995. С. 474. Германский юрист Йозеф Колер наследственную массу, еще не принятую наследниками, называл термином «юридическое лицо, не имеющее определенной формы» (см.:Колер Й. Современное гражданское право Германии // Хрестоматия избранных произведений Франца Бернхефта и Йозефа Колера / Сост. Р.С. Куракин, Е.В. Семенова. М.: ИНФРА-М, 2014. С. 59).
47
См.: Зайцева Т.И., Крашенинников П.В. Наследственное право. Комментарий законодательства и практика его применения. М.: Статут, 2009. С. 113–115; Черемных Г.Г. Наследственное право России: Учебник для магистров. М.: Юрайт, 2013. С. 254–256.
48
Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 512.