Не убоюсь зла

Глава 7

- Привет, Джейк! - Привет, Иоганн. Как вы себя чувствуете? - Как лисица, у которой хвост в капкане. Правда, иногда эти тираны вкалывают мне какую-то пакость, и тогда становится сладко и светло, несмотря ни на что. Где, черт возьми, вы пропадали? Почему не пришли, когда я посылал за вами? - В отпуске. Это был первый настоящий отпуск за последние пятнадцать лет. В конце концов, имею же я право отдохнуть! - Не петушитесь. У вас роскошный загар. И вы, похоже, немножко похудели. Ладно, ладно... Хотя, должен сказать, меня несколько огорчило, что вас не было рядом первые пару дней, когда я очнулся. Вы мне в душу наплевали, Джейк. - Ха! У вас нет души. И никогда не было. - Ну-у, Джейк. У меня есть душа, только я не из тех, кто выворачивает ее наизнанку. Но, черт возьми, вы мне были нужны. - Вовсе я вам не был нужен. И я знаю, почему вы думали, будто я вам нужен: вы хотели, чтобы я шпынял доктора Хедрика с вашей подачи. А мне это не по душе. Я и продлил свой отпуск для того, чтобы избежать ненужных споров. - Хитрюга вы, Джейк, - усмехнулся Иоганн. - Ладно, я никогда не спорю из-за того, что было вчера. Но теперь, когда вы вернулись... в общем-то, Хедрик хороший врач, но слишком уж опекает меня, а в этом нет необходимости. Мы должны это поправить. Я скажу вам, что надо передать Хедрику... а если он и дальше будет артачиться, вы дадите ему понять, что незаменимых людей не существует. - Нет. - Что значит "нет"? - Это значит "нет". Иоганн, вам по-прежнему необходим постоянный медицинский надзор. Я не вмешивался в дела доктора Хедрика до настоящего момента, и результаты были хорошими. Не стану вмешиваться и впредь. - Ради всего святого, Джейк! Конечно, конечно, вы защищаете мои же интересы. Но вы не понимаете ситуацию. Я уже не в критическом состоянии, я выздоравливаю. Послушайте-ка последние новости. Знаете, что я сделал сегодня утром во время физиотерапии? Пошевелил правым указательным пальцем, сам пошевелил, Джейк. Понимаете, что это значит? - Это значит, что вы можете называть цену на аукционе. Или подзывать официанта. - Черт возьми! Я еще немного пошевелил пальцами ног, Джейк. Через неделю я буду ходить без посторонней помощи. Подумать только, я каждый день провожу по полчаса без этого легочного аппарата и без корсета... Кстати, в нем давно нет нужды, его на меня надевают так, на всякий случай. Но несмотря на весь этот удивительный прогресс, со мной по-прежнему обращаются как с подопытной мартышкой. Разрешают бодрствовать лишь понемножку... черт, они даже бреют меня, когда я сплю, и одному Богу известно, что еще со мной вытворяют. Я все время привязан. По крайней мере шесть человек крутятся вокруг меня во время сеансов физиотерапии. Если вы мне не верите, откиньте простыню и посмотрите сами. Я узник в своем собственном доме. Саломон не пошевелился. - Я верю вам. - Передвиньте-ка стул, чтобы я мог вас лучше видеть. Они даже голову примотали к постели. Зачем, я вас спрашиваю? Разве это так уж необходимо? - Не знаю. Спросите у вашего доктора. - Я попросил вас... потому что по горло сыт его сержантскими манерами. - А я не стану соваться в медицину, потому что ни черта в ней не понимаю. Иоганн, вы поправляетесь, это очевидно. Но только глупец заменяет полузащитника, когда команда благодаря ему выигрывает матч. Я не верил, что операция пройдет успешно. И вы тоже не верили. - Ну, по правде говоря, не верил. Я лишь поставил на кон свою жизнь... буквально... и выиграл. - Тогда почему бы вам не попытаться быть благодарным, а не капризничать, будто избалованный ребенок? - Успокойтесь, Джейк, успокойтесь... не уподобляйтесь мне. - Видит Бог, я меньше всего желаю походить на вас. Но я действительно так думаю. Покажите свою благодарность. Благодарите Господа... и доктора Хедрика. - И доктора Бойла, Джейк. Да, я благодарен им всем, честное слово. Меня вырвали из когтей смерти, и теперь у меня есть все основания надеяться на замечательную новую жизнь. И все, чем я рисковал, это какая-нибудь пара недель жизни, которая уже стала невыносимой. - Иоганн улыбнулся. - Я не могу выразить словами, насколько я благодарен, у меня просто нет таких слов. У меня стопроцентное зрение, и я вижу оттенки цветов, о которых давно забыл. Я могу слышать высокие ноты, которых не слышал уже многие годы. Я прошу их ставить мне симфонии и могу проследить партию флейты-пикколо до самого потолка. И скрипки. Даже мой собственный голос звучит теперь гораздо выше; должно быть, у меня сейчас тенор. А какой у меня чуткий нос, Джейк, а я ведь утратил обоняние много лет назад. Сестра, пройдите рядом и дайте мне вас понюхать. Сестра, симпатичная рыжеволосая девушка, улыбнулась, но ничего не сказала и от пульта не отошла. - Мне теперь даже разрешают есть один раз в день, - продолжал Иоганн. - Я имею в виду - жевать и глотать, а то надоели эти дурацкие тюбики. Джейк, вы знаете, что пшеничный крем вкуснее, чем филе-миньон? Черт, теперь все вкусно: я ведь уже забыл, что еда может доставлять удовольствие. Джейк, так здорово жить... жить в этом теле. Я сгораю от нетерпения отправиться за город, гулять по полям, взбираться на холмы, смотреть на деревья и слушать птиц. И облака. Нежиться на солнышке, кататься на коньках, танцевать... все время танцевать, Джейк. - Когда-то я неплохо танцевал. Сейчас нет времени. Годы не те. - А у меня для этого не было времени, даже когда я был молод. Но теперь мне некуда торопиться. Да, кстати, кто сейчас заправляет делами? - Тил, конечно. Он хотел бы поговорить с вами. - Поговорите-ка пока вы, я слишком занят - учусь пользоваться своим новым телом. И наслаждаться им. У меня осталось сколько-нибудь денег? Не то чтобы это сильно меня волновало, просто любопытно. - Вы хотите знать всю правду? - Я ничего не боюсь, Джейк. Если бы даже мне пришлось продать этот дом, чтобы заплатить шайке моих тюремщиков, я бы не стал беспокоиться. Это было бы даже весело. Вот что я скажу: мне не надо никаких пособий на черный день. Я как-нибудь и сам проживу - всегда мог и впредь смогу. - Что ж, мужайтесь. Вы теперь еще богаче, чем раньше. - Ха! Вот ужас-то. А я только-только начал входить во вкус банкротства. - Лицемер вы... - Вовсе нет, Джейк. Я... - А я говорю, лицемер. Помолчите, Иоганн. Ваше состояние давно достигло той точки, когда его уже нельзя растранжирить, как бы вы ни пытались. Оно может только расти. На операцию ушли только проценты с ваших вложений, да и то далеко не все. Правда, вы больше не управляющий "Смит энтерпрайзис". - Как это? - Так. Я посоветовал Тилу занять денег и купить часть пакета ваших акций с правом голоса; это для него хороший стимул. И со стороны это лучше выглядит. А я, являясь фактическим председателем совета, подумал, что будет лучше, если у меня будет более крупный блок акций. В настоящее время двое из нас - вы и я или вы и Тил - держат контрольный пакет акций. Но ни один из нас не может контролировать голосование. Однако я могу скупить необходимое количество акций для полного контроля в любое время, если вы пожелаете. - Упаси Бог! - Оставим этот вопрос открытым, Иоганн. Я вовсе не хочу пользоваться вашей болезнью. - Нет, Джейк. Если у меня нет контрольного пакета, у меня нет и моральной ответственности. Я уйду с поста председателя совета директоров. Это место можете занять вы или Тил, можете поставить на это место, кого вы хотите. - Подождем до вашего полного выздоровления. - Хорошо. Но я не изменю решения. А теперь о том другом деле. Гм... Сестра, вам не надо вынести откуда-нибудь мусор, помыть руки или проверить, не свалилась ли крыша с дома? Я хотел бы поговорить со своим юристом наедине. - Нет, сэр, - с улыбкой ответила она, - Вы сами знаете, что я не могу покинуть комнату ни на минуту, пока меня не сменят. Но я могу выключить голосовой монитор на пульте, уйти в дальний угол и смотреть видео. Я сделаю звук погромче, и можете быть уверены, что я вас не услышу. Доктор Хедрик сказал, что вы, наверное, захотите поговорить с мистером Саломоном наедине. - Вот как! В нем есть, оказывается, что-то человеческое. Хорошо, сестра, так и договоримся. Пару минут спустя Иоганн тихонько сказал: - Вы видели, Джейк? Видит Бог, от того, что вы побудете со мной наедине несколько минут, не случится никакого вреда. Если я начну задыхаться или еще что-нибудь, вы сможете позвать на помощь врачей. Кроме того, если со мной что и случится, они увидят это на своих мониторах. Так нет же, они не отходят от меня ни на секунду и отвергают даже самые безобидные просьбы. А теперь послушайте - только не говорите громко - у вас есть с собой карманное зеркальце? - Что?! Никогда не носил с собой ничего такого. - Жаль. Ладно, когда придете в следующий раз, захватите с собой какое-нибудь зеркальце. Я надеюсь, что вы сделаете это завтра же, Джейк. Хедрик - хороший врач, я это признаю, но он мне ничего не позволяет. На этой неделе я спросил, чье у меня тело, а он не счел нужным даже соврать, лишь сказал, что это не мое дело. - Это именно так. - Что? - Вы помните контракт, который я разработал? Там записано... - Никогда его не читал. Такие опусы - сущее издевательство над английским языком. - Я говорил вам, но вы пропустили мимо ушей. Тайна личности донора не может быть разглашена без его специального разрешения... и даже если разрешение есть, родственники донора должны дать свое согласие после его смерти. Наш случай не отвечает ни первому, ни второму условию. Поэтому вам нельзя этого знать. - У-у, крысы. Но я и сам смогу узнать, как только встану и смогу ходить. Я вовсе не собираюсь это афишировать, просто хочу знать. - Конечно, вы сможете все узнать. Но я не собираюсь помогать вам обманывать покойного. - Гм-м... Джейк, вы старый упрямый ублюдок. Это же не причинит никому никакого вреда! Ну, ладно, ладно. Но зеркальце мне все же принесите. Послушайте, вы могли бы принести его и сейчас. Сходите в ванную под самым обычным предлогом и поищите там. Там есть четыре или пять маленьких зеркалец. Посмотрите в ящиках и шкафчиках - они были там, когда я заходил туда в последний раз, и с той поры, наверное, никуда не делись. Только сделайте так, чтобы сестра ничего не заметила. Положите его в карман. - Почему бы вам не попросить зеркальце у сестры? - Потому что она мне откажет, Джейк. Вы можете считать меня параноиком, но этот надменный доктор буквально третирует меня. Он не позволяет мне увидеть мое собственное новое лицо. Да пусть оно хоть все в шрамах, мне безразлично. Они вообще не дают мне взглянуть на себя. Когда они меня обрабатывают, то ставят ширму к подбородку; я даже рук своих не видел. Вы не поверите, но я даже не знаю, какой я расы. Я еврей? Или китаец? Или еще кто-нибудь? С ума сойти... - Иоганн, вы и впрямь можете сойти с ума, если увидите себя раньше, чем хорошенько окрепнете. - Что? Джейк, не будьте ребенком! Вы же меня знаете. Пусть я урод... да будь я хоть в розовую полосочку, я готов принять это. - Иоганн усмехнулся. - До операции я был страшен как черт, хуже просто быть не может. Но я не шучу, старина; если они и впредь будут обращаться со мной как с придурковатым ребенком, они сведут меня с ума. Саломон вздохнул. - Мне неприятно говорить это, Иоганн, но я и раньше знал, что вам не дают смотреться в зеркало... - Что?! - Успокойтесь. Я обсуждал этот вопрос с доктором Хедриком и психологом. Они считают, что вам грозит сильный эмоциональный шок, который замедлит выздоровление или сведет вас с ума, если вы увидите себя до того, как окрепнете и будете здоровы. Иоганн Смит долго молчал. Затем произнес тихим голосом: - Вот тебе раз! Я знаю, что физически я стал другим. Что за беда, если я увижу себя? - Психолог сказал, что возможно раздвоение личности. - Посмотрите мне в глаза, Джейк Саломон. Вы сами-то в это верите? - Мое мнение здесь не играет роли. Я некомпетентен в медицинских вопросах и не собираюсь идти против ваших врачей. И не стану помогать вам, если вы попытаетесь перехитрить их. - Ну что ж, мне все понятно, Джейк... Мне очень неприятно, но я вынужден сказать, что вы не единственный юрист в этом городе. - Знаю. Мне жаль, правда жаль, Иоганн, что приходится так поступать, но я единственный юрист, к которому вы можете обратиться за помощью. - Что вы имеете в виду? - Иоганн, суд отдал вас под опеку. И я - ваш опекун. Иоганн Смит ответил не сразу. - Заговор. От вас, Джейк, я не ожидал такого. - Иоганн! - Вы намереваетесь все время держать меня взаперти? Если нет, то сколько я должен вам заплатить, чтобы меня выпустили? Судья тоже в заговоре? И Хедрик? Саломон сдержался. - Пожалуйста, Иоганн, дайте мне сказать. Я сделаю вид, что не слышал того, что вы сейчас наговорили... У меня есть постановление суда и протокол заседаний, вы можете с ними ознакомиться. Я сделал так, что судья сам дал их мне. А теперь послушайте... - Я слушаю. Как я могу не слушать? Я же пленник. - Иоганн, постановление об опеке отменят, как только вы сможете сами, лично, появиться в суде и убедить судью Мак-Кемпбелла, - а он честный человек, вы знаете, - что вы в здравом уме. Мне пришлось побороться за то, чтобы стать вашим опекуном, поскольку не я был истцом. - А кто же начал дело? - Иоганна Дарлингтон Севард и другие ваши внучки. - Понятно, - медленно проговорил Иоганн. - Джейк, я должен перед вами извиниться. - За что? Как вы можете оскорбить кого-то словом или действием, когда юридически вы non compos mentis "Не в здравом рассудке (лат.)"? - Фу ты! Ни за понюшку табаку. Да, нож в самое сердце. Дорогая, милая Иоганна, тебя бы следовало утопить при рождении. Ее мать, моя дочь Эвелин, то и дело усаживала ее мне на колени и напоминала, что мы тезки. Это отродье нарочно писала мне на брюки, только так и выражалась ее привязанность. Значит Джун, Мария и Элинор стакнулись с Иоганной. Неудивительно... - Иоганн, им почти удалось добиться своего. Мне пришлось крутиться, словно черту перед крестным знамением, чтобы ваше дело было передано судье Мак-Кемпбеллу. И даже когда это удалось, суд чуть было не передал опекунство миссис Севард. Только то, что я был вашим поверенным пятнадцать лет кряду, заставило их решить дело в мою пользу. Это и еще одно... - Что? - Их глупость. Если бы они сразу стали добиваться опекунства, они могли бы преуспеть. Но вместо этого они сперва попытались объявить вас юридически мертвым. - Отлично! Джейк, как вы думаете... позже... смогу я вычеркнуть их имена из моего завещания? - Вы можете сделать даже больше. Вы сможете пережить их. - Да, похоже, что смогу. Я так и сделаю! Это доставит мне преогромное удовольствие. - Попытка объявить вас мертвым не представляла серьезной опасности, она была просто глупой. Им попался глупый юрист. Суду потребовалось всего четыре минуты, чтобы разобраться в этом и привести дело в соответствие с прецедентом "Владение Парсонса против Род-Айленда". Я надеялся, что больше их не увижу; их стряпчий с липовым дипломом юриста был поставлен на свое место. Затем в дело вмешался Паркинсон... а его юрист далеко не глуп. - Паркинсон? Наш малыш Парки, наш сумасшедший экс-директор? - Да, он. - Гм-м. Фон Ритер был прав: не стоит никого унижать без особенной нужды. Но он-то с какого конца причастен к этому делу? - Ни с какого. Просто Паркинсон и юрист его тещи торчали на каждом заседании и вносили свою посильную лепту. Иоганн, я не стал просить суд пересмотреть ваше дело после выздоровления: наши свидетели не могли поручиться, что вы когда-либо поправитесь и сможете вести свои дела. Поэтому мы согласились на то, чтобы признать вас временно недееспособным, и застали их врасплох. Я уговорил нашего прокурора, и он внес предложение назначить меня вашим опекуном. Сошло, слава Богу. Но, Иоганн, как только я стал опекуном, я начал тасовать акции. Несколько недель большая часть ваших акций была у Тила. С ним все в порядке, вы сделали хороший выбор. Тил купил все ваши акции - они теперь у меня - на деньги, которые я же ему и одолжил. Это была честная сделка, комар носа не подточит. Словом, ваши акции, которые я продал ему за свои же деньги, плюс акции самого Тила, плюс мои акции составили контрольный пакет... потому что я знал: если проиграю, то на следующий же день явится Паркинсон с доверенностью на ваши акции, подписанной вашими внучками, потребует созвать собрание акционеров и выпихнет меня из председательского кресла, а Тила - из директорского. Но я не стал сам покупать ваши акции - иначе в суде я предстал бы заинтересованным лицом, и наши оппоненты могли об этом пронюхать. В какой-то момент все висело на волоске, Иоганн. - Ну что ж. Я рад, что мы выбрались из этого болота. - Нет еще. Они не успокоятся. Впрочем, вам нечего об этом волноваться. - Джейк, я и не собираюсь волноваться. Я намерен мечтать о птицах и пчелах, о кудрявых облачках и наслаждаться замечательным вкусом пшеничного крема. И чернослива. Я просто очень рад, что мой стариннейший друг не воткнул в меня нож, пока я был без сознания, и мне очень жаль, что я на секунду мог предположить, что вы способны на такое. Но я по-прежнему считаю вас робким, трусливым, вонючим негодяем, потому что вы не хотите сделать для меня сущий пустяк - принести зеркальце. Ладно, поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Если так надо, то я могу и подождать. Я понимаю, почему вы не хотите перечить психологу: когда я поправлюсь, мне придется идти в суд и убеждать судью Мак-Кемпбелла, что я пока что не спятил. - Я рад это слышать. И я рад видеть, что вы поправляетесь, Иоганн. Вы снова стали самим собой, таким же неразумным старым негодяем с отвратительным характером, каким были всегда. - Спасибо, Джейк, - усмехнулся Иоганн. - Я тоже рад видеть вас в добром здравии. Пусть никогда не наступит такой день, когда мы будем вежливы друг с другом. Что еще нового? Ах, да! Где, черт возьми, моя секретарша? Я имею в виду Юнис. Среди этой банды киднеперов нет никого, кто бы ее знал... и никто не хочет помочь мне найти ее. Гарсиа знает ее в лицо, но он утверждает, что не знает, где она, и что он слишком занят, чтобы быть у меня на посылках. Он посоветовал мне спросить вас. Саломон, казалось, растерялся. - Вы знаете ее адрес? - Где-то на севере города, Я думаю, он есть у моего бухгалтера. Минутку! Вы же однажды отвозили ее домой, я точно это помню. - Да, отвозил. Это действительно где-то на северной окраине. Но эти коробки все одинаковые. Может, мои охранники знают. Постойте... ваши охранники сопровождали ее несколько месяцев, пока вас не забрали на операцию. Вы их не спрашивали? - Черт возьми, Джейк, ко мне почти никого не пускают. Я не знаю даже, работают ли они еще на меня. - Когда я уезжал в Европу, они еще работали. Но, Иоганн, вряд ли они нам помогут, даже если мы их спросим. - Почему? - Потому что я видел Юнис как раз перед операцией. Она так жалела вас, Иоганн, гораздо больше, чем вы заслуживаете. - Ну-ну. Что именно вы знаете? - Ну, она не рассказывала мне о своих планах, но, похоже, она не собирается больше работать секретарем. Я бы и сам ее охотно взял к себе на работу она хороший секретарь. Но... - Конечно бы взяли, старый-то вы козел. Но вы, надеюсь, сказали ей, что она может числиться у меня в штате, сколько захочет? Ну, по крайней мере, до тех пор, пока я не умру. - Она знала об этом. Но она гордая девушка, Иоганн, не паразит. Я попытаюсь ее найти. Если я не найду Юнис, то и без нее есть много хороших секретарей. Я подыщу вам кого-нибудь. - Послушайте, мне не нужна другая секретарша, мне нужна Юнис Бранка. - Я имел в виду... - Я знаю, что вы имели в виду. Вы бы нашли мне какую-нибудь старую ведьму, которая исправно делала бы свою работу, а меня тошнило бы от одного взгляда на нее... а Юнис тем временем будет работать потихоньку в вашей конторе. - Иоганн, - медленно проговорил Саломон, - я клянусь всеми святыми, что ее нет ни в моей конторе, ни поблизости. - Значит, она вас отвергла. Джейк, я обязан вам жизнью и всем своим земным благополучием. Но я не могу полностью поручиться за вас или за любого другого мужчину в том, что он не украдет такую секретаршу, если подвернется случай. - Я и в самом деле предлагал ей работу. Но она отказалась. - Мы найдем ее. Вы найдете ее. Саломон вздохнул. - За что мне зацепиться? Может быть, за ее мужа? По-моему, он художник. - Да, думаю, его можно так назвать. Послушайте, Джейк, не примите это за камешек в ее огород... но я бы назвал его альфонсом. У меня старомодные взгляды. Я получил информацию о нем, когда она выходила за него. С ним все было в порядке. Не было причин терять такого хорошего секретаря из-за того, что она решила выйти замуж. Да, он художник, но его картины не очень-то покупают. Он жил за ее счет. Впрочем, это ее дело. В конце концов, он не употреблял наркотиков и даже не пил. Но он был ей не пара. Неграмотный. Конечно, я знаю, что сейчас это в порядке вещей, и у меня нет предрассудков на этот счет. Я даже держу неграмотных в этом доме... и только Господу Богу да бухгалтерии известно, сколько неграмотных работают на "Смит энтерпрайзис". Вероятно, Бранка даже не умел читать. Вы можете вот за что ухватиться: если Юнис больше не работает секретарем, а это легко проверить через Социальную помощь, и если они сейчас не живут на пособие - она-то, ясно, не живет на пособие, а он может - проверьте агентства по моделям, по видео, артистов, фотографов и тому подобное. Ищите и ее, и его. Он не менее красив, чем Юнис, я видел его фото в досье. - Хорошо, Иоганн, я свяжусь с детективным агентством. - Черт, задействуйте хоть целый полк детективов! - Но что если они пропали? Такое бывает. - Он мог пропасть, но я готов голову прозакладывать, что она не пропадет. Я хочу, чтобы детективы прочесали все Покинутые зоны в городе, если это будет необходимо. - Это дорого обойдется. - Не вы ли мне говорили, что у меня больше денег, чем я могу потратить? - Да, верно. Но мы усложняем дело. Может быть, ее адрес есть в бухгалтерии, тогда у нас не возникнет никаких проблем. Или дадим взятку в Соцпомощи и узнаем номер. Саломон собрался уходить. - Секундочку, - задержал его Смит. - Мы встретимся завтра? Или вы позвоните? Вызывайте Хедрика или дежурного врача, мне они не дадут говорить. Звоните каждый день, пока не найдете ее. - Хорошо, Иоганн. - Спасибо, Джейк. Скажите сестричке, что можно выходить из угла. Наверное, они будут меня сейчас усыплять. Мне еще ни разу не позволяли бодрствовать так долго... Пройдя две комнаты, Саломон остановился, чтобы поговорить с доктором Хедриком. Врач взглянул на него и сказал: - Грубо. - Да, а что делать? Доктор, как долго вы собираетесь прятать от него зеркала? - Трудно сказать. За последнее время он заметно поправился... хотя еще не вполне владеет новым телом. К тому же зуд, отеки, фантомные боли... да мало ли что еще может случиться. Если вы хотите, чтобы пациент был готов к тесту на дееспособность, то следует как можно дольше беречь его от эмоционального шока. Это не только мое мнение, так же считает и доктор Розенталь. Наш пациент еще и очень нестабилен эмоционально. - Да, я знаю. - Мистер Саломон, похоже, вам следует принять транквилизатор. Как вы думаете? Саломон выдавил улыбку. - Только если в нем есть спирт. Хедрик усмехнулся. - Хотите шотландского? - Да! И без воды. Точнее, самую малость. - Я налью лекарство, а вы добавите воду по вкусу. Я и себе пропишу то же... мне этот случай не дает покоя. Хотя сейчас мы пишем историю медицины.