Страница 6 из 8
Характерно, что А. С. Пушкин, неоднократно смеявшийся над ша-ликовской чувствительностью в сатирических стихах и дружеской переписке, отзывался о нем как о поэте совсем не враждебно. Так, в первом издании «Разговора книгопродавца с поэтом» (1825) поэт, отказываясь петь для «женских сердец», отвечает книгопродавцу:
В письме к Вяземскому Пушкин сам комментировал этот стих как «мадригал кн. Шаликову» и прибавлял при этом: «Он милый поэт, человек достойный уважения… и надеюсь, что искренняя и полная похвала с моей стороны не будет ему неприятна»[45]. Шаликов относился к Пушкину с неизменным благоговением. В «Дамском журнале» помещено немало стихотворений, обращенных к автору «Евгения Онегина» и «Полтавы». Личное знакомство Пушкина и Шаликова могло произойти в 1827 году в доме В. Л. Пушкина, где Шаликов бывал очень часто. В творчестве своем – и в прозе, и в стихах – Шаликов старался подражать Карамзину, который покровительствовал Шаликову, называл его «добрым» и защищал от насмешек друзей-литераторов.
Наделенный характерной внешностью (невысокого роста, худощавый, с большим носом, черными бакенбардами, в зеленых очках), Шаликов подчеркивал свою оригинальность эксцентричностью одежды, витиеватой речью и неестественной манерой держаться – он всё время разыгрывал роль «вдохновенного поэта». Кроме того, он обладал самолюбивым и отнюдь не простым нравом, чем и наживал себе множество врагов, был, по свидетельству П. А. Вяземского, «вызываем на поединки» и навлекал на себя злые эпиграммы[46].
Умер Шаликов 16 февраля 1852 года в своей небольшой деревне Серпуховского уезда, глубоким стариком, едва ли не последним из представителей русского сентиментализма. Его похоронили в Серпухове, в пределах Высоцкого мужского монастыря[47], на крутом берегу Нары, неподалеку от ее впадения в Оку. На следующий год его дочь Софья Петровна вышла замуж за Михаила Никифоровича Каткова. Но ни князь, ни мать Каткова не дожили до свадьбы детей, и им не суждено было увидеть своих многочисленных внуков, рожденных в этом браке.
Еще одно обстоятельство заслуживает внимания. Князь Шаликов и Катков в разные годы редактировали «Московские ведомости». Газета выходила с 1756 года два раза в неделю и являлась печатным органом Московского университета, но фактически была общегородской. Поистине всероссийскую и всеевропейскую славу издание приобрело благодаря таланту, энергии, организаторским способностям и стараниям Каткова. Но именно на время руководства газетой князем Шаликовым приходится и первый заметный рост ее популярности среди москвичей в XIX веке.
Место редактора «Московских ведомостей» князь получил после окончания войны, по протекции министра юстиции И. И. Дмитриева, и руководил газетой в течение 25 лет (1813–1838). О чем только не писали на ее страницах. Здесь размещались и указы императора, и государственные установления, и новости из-за границы, и светская хроника, и всевозможные объявления. Так, летом 1818 года читатель мог уточнить подробности пребывания в Первопрестольной прусского короля Фридриха Вильгельма III, прочитать о том, что итальянец Финарди «наконец представит на лошади пьяного драгуна в весьма забавном виде», ознакомиться с «Опытами о лечении чахотки смоляными парами», узнать о чрезвычайном собрании Общества любителей российской словесности, о концерте известного музыканта Фильда, о том, что в трагедии «Танкред» будет играть госпожа Семёнова, а за оною трагедией «последует дивертисман».
Или о том, что все восемь томов «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина можно приобрести у книготорговца Глазунова за 80 рублей[48].
Москва, 1818 год
1818 год запомнился москвичам чередой разных событий, больших и малых, знаменательных, важных и неприметных. Город постепенно восстанавливался после пожара 1812 года, хотя следы его еще долго были заметны во многих местах. Большие обгорелые дома зияли глазницами окон без рам. Целые кварталы, огороженные заборами, стояли без крыш, с обвалившимися стенами, а на пустырях виднелись остатки печей и труб на них. Всюду шла работа, большая стройка охватила город. Москва возрождалась из руин. Поднимались в своем достоинстве и красоте московские соборы, и звон колоколов сорока сороков вновь наполнял сердца москвичей благодатью и радостью.
На Святой неделе, в среду, 17 апреля, в 11 часов утра в Кремле, в Архиерейском доме Чудова монастыря в семье великого князя Николая Павловича родился старший ребенок, крещенный в честь августейшего дяди Александром.
Поскольку у старших братьев Николая Павловича законных наследников не было, то новорожденный младенец воспринимался как вероятный восприемник престола и будущий русский император. Именно такой ясный и внятный порядок передачи трона по нисходящей мужской линии в доме Романовых был установлен императором Павлом Петровичем в законе о престолонаследии 1797 года. Согласно этому документу, монархический принцип, освященный Промыслом Божиим, возводился в закон Российской империи, которому царствующий государь и все его подданные должны были неуклонно следовать. Как представлялось его автору, лишенному по деяниям своей матушки законного права на престол и ожидавшему своей очереди у трона более тридцати лет, таким образом создавались непреодолимые преграды на пути любого человеческого своеволия.
…Бедный, бедный Павел…
Вся императорская фамилия в эти апрельские дни встречала Пасху в Москве. Рождение младенца в великокняжеской семье придавало особый смысл празднику Светлого Воскресения Христова. По счастливому поводу был дан салют из 201 пушечного залпа. Так уж случилось, что Александр II был и остается единственным уроженцем Москвы, стоявшим во главе Российского государства с 1725 года.
Катков угадывал знак судьбы в факте появления на свет будущего цесаревича и своего собственного в один год, в один день недели (в среду) и в одном городе – Москве. В известном письме государю (1866) он отмечал это обстоятельство. История принца и нищего на русской почве виделась ему как указание свыше, предвосхищение пересечения жизненных дорог сына бедного чухломского дворянина и его венценосного сверстника. Увы, в чем-то очень похожей оказалась и посмертная память потомков.
Москвичи – земляки Александра II – повторно удостоили царя-освободителя бронзового памятника лишь в 2005 году. Его автор скульптор Александр Рукавишников планировал установку памятника в Кремле, там, где находился торжественно открытый в 1898 году первый памятник государю работы А. М. Опекушина, Н. В. Султанова и П. В. Жуковского, сброшенный с пьедестала большевиками в 1918 году, ровно сто лет спустя после рождения будущего царя-реформатора. По разным причинам новый памятник решили установить в сквере Храма Христа Спасителя. Избежать исторических аллюзий не удалось и на этот раз. Ведь практически на том же месте был поставлен (1912) и простоял всего лишь шесть лет бронзовый образ Александра III (также работы А. М. Опекушина). Снос с постамента фигуры государя-миротворца запечатлели объективы фото- и кинооператоров. Эти кадры были многократно растиражированы потом в своих целях советскими властями, решившими на этом месте воздвигнуть монумент «Освобожденному труду».
Память о Каткове в Москве не увековечена. До сих пор в городе нет ни одного мемориального знака, а усыпальница семьи и близких варварски уничтожена в конце 1920-х годов.
Бронзовые изваяния и благодарность соотечественников не всегда следуют друг за другом. Провалы и разрывы памяти случаются не только с отдельными людьми, но и с целыми народами. Ниспровержение былых кумиров опрокидывает и что-то внутри нас. Но неведомые повороты истории возвращают на круги своя национальных героев, восстанавливая их на заслуженном пьедестале.
45
Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 10. 1958. С. 125.
46
Вяземский П. А. Полное собрание сочинений: В 12 т. Т. 7. СПб., 18781896. С. 172.
47
Васькин А. А. В поисках лермонтовской Москвы. К 200-летию со дня рождения М. Ю. Лермонтова. М., 2014. С. 126.
48
Долгова С. Р., Михайлова Н. И. «Края Москвы, края родные.» А. С. Пушкин и Москва. М., 2013. С. 197.