Страница 11 из 40
Я стоял и, ничего еще не соображая, смотрел ему вслед, когда Зеб вернул меня к реальности, притащив мою амуницию.
- Одевайся! - прошипел он. - Тревога для нас! Ты обязан охранять дворец.
Он помог мне завязать ножны, надеть кирасу и шлем, а потом сунул в руку копье. Затем мы встали спина к спине у портала, вытащили из кобур пистолеты и спустили предохранители, как и было положено по уставу. В ожидании дальнейших указаний мы не имели права двинуться, так как тревога началась не на нашем посту.
Несколько минут мы стояли как статуи. Слышали звуки шагов, голоса. Кто-то из старших офицеров пробежал мимо нас во дворец, натягивая на ходу кирасу поверх пижамы. Я чуть было не застрелил его, прежде чем он успел ответить пароль. Потом мимо пробежали ангелы из резерва во главе с разводящим.
Мало-помалу суматоха стихла. Свет продолжал гореть, но кто-то догадался выключить сирены. Зеб решился прошептать:
- Что случилось, черт возьми? Все в порядке?
- И да и нет, - ответил я и рассказал о беспокойной сестре.
- Да-а-а! Это научит тебя не заигрывать с сестрами, когда находишься при исполнении служебных обязанностей.
- Я не заигрывал. Она просто выскочила из своей кельи.
- Я не имел в виду сегодняшнюю ночь, - сказал Зеб.
Я замолчал.
Через полчаса, задолго до конца смены, мимо нас снова промаршировал резерв. Разводящий остановил его, и нас сменили. Мы зашагали к караулке, останавливаясь еще два раза на пути, чтобы сменить другие посты.
5
Нас построили в зале и продержали по стойке смирно пятьдесят бесконечных минут, тогда как дежурный офицер прогуливался перед строем и рассматривал нас. Один из легатов во втором ряду переступил с ноги на ногу. На это никто бы не обратил внимания на смотре, даже в присутствии самого Пророка, но сейчас командир приказал капитану ван Эйку записать его имя.
Капитан Питер был разгневан точно так же, как и его начальник. Он тоже придирался ко всему и даже остановился передо мной и приказал дать мне наряд вне очереди за то, что сапоги мои плохо блестели. Это была наглая ложь, если, конечно, я не замарал их во время своих похождений. Но я не осмелился опустить глаза и проверить, так ли это, и не отрывал взгляда от холодных глаз капитана.
Его поведение напомнило мне слова Зеба об интриге. Ван Эйк вел себя так, как должен вести офицер, которого подвели подчиненные. Как бы я себя сейчас чувствовал, если бы ничего не знал?
Злым, решил я. Злым и несправедливо обиженным. Сначала заинтересовался бы событиями, а затем разозлился бы за то, что меня заставляют стоять по стойке смирно, как плебея. Они хотели взять нас измором. А как бы я думал об этом, скажем, два месяца назад? Я бы был уверен в своей чистоте и, естественно, унижен и оскорблен - ждать, как пария в очереди за продовольственной карточкой! Как кадет-мальчишка!
Через час, к тому времени, когда прибыл командующий охраной, я довел себя до белого каления. Довел я себя искусственно, но эмоции были самые настоящие.
Командующего я не любил никогда. Это был низенький человечек с холодными глазами, и он имел привычку смотреть сквозь младших офицеров вместо того, чтобы смотреть на них. И вот он стоит перед нами в распахнутой сутане, положив руки на рукоять меча.
- Помоги мне, боже, и это ангелы господа! - произнес он мягко в полной тишине и затем выкрикнул: - Ну!
Никто не ответил.
- Молчите? - кричал он. - Кое-кто из вас об этом знает. Отвечайте! Или вас всех на допрос отослать?
По рядам пробежал гул, но никто так и не заговорил. Он снова окинул нас взглядом. Встретился с моими глазами. Я не отвел их.
- Лайл!
- Слушаюсь, высокопочтенный сэр.
- Что ты об этом знаешь?
- Я знаю только, что хотел бы присесть, высокочтимый сэр.
Он зарычал на меня, но потом в зрачках его зажглась холодная ирония.
- Лучше стоять передо мной, сын мой, чем сидеть перед инквизитором.
Он отвернулся от меня и подошел к следующему легату.
Он терзал нас до бесконечности, но ни я, ни Зеб не пользовались его особым вниманием. Наконец он сдался и приказал разойтись. Я понимал, что это - не конец. Несомненно, каждое произнесенное здесь слово было зафиксировано, каждое выражение лица снято на пленку и в то время, как мы возвращаемся в свои комнаты, данные уже изучаются аналитиками.
Зеб меня восхитил. Он болтал о ночных событиях, рассуждая о том, что могло вызвать такой переполох. Я старался ответить ему естественно, и всю дорогу ворчал о том, что с нами недостойно обращались.
- В конце концов мы офицеры и джентльмены, - говорил я. - Если они думают, что мы в чем-то виноваты, пусть представят формальные обвинения.
Не переставая ворчать, я добрался до постели, закрыл глаза, но заснуть не мог. Я старался убедить себя, что Юдифь уже в безопасности, а то бы они не темнили так...
Я почувствовал, как кто-то дотронулся до меня, и сразу проснулся. Но тут же успокоился, узнав знакомое условное пожатие.
- Тихо, - прошептал голос, которого я не узнал. - Я должен тебя предохранить.
Я почувствовал укол. Через несколько минут меня охватила апатия. Голос прошептал:
- Ничего особенного ночью ты не видел. До тревоги ты не заметил ничего подозрительного...
Не помню, долго ли звучал голос.
Второй раз я проснулся от того, что кто-то грубо тряс меня. Я зарыл лицо в подушку и проворчал:
- Катись к черту, я лучше опоздаю к завтраку.
Меня ударили между лопаток. Я повернулся и сел, все еще не совсем проснувшись. В комнате находилось четверо вооруженных мужчин. На меня смотрели дула пистолетов.
- Вставай!
Они были в форме ангелов, но без знаков различия. Головы покрыты черными капюшонами с прорезями для глаз. И по этим капюшонам я их узнал: служители Великого инквизитора.
Я, честно говоря, не думал, что это может произойти со мной. Нет, только не со мной, не с Джонни Лайлом, который всегда хорошо себя вел, был лучшим учеником в церковной школе и гордостью своей матери. Нет! Инквизиция - бич, но бич для грешников, не для Джона Лайла.
И в то же время, увидев эти капюшоны, я уже знал, что я - мертвец, если это не кошмар и я сейчас не проснусь.
Нет, я еще не был мертв. Я даже набрался смелости притвориться оскорбленным.