Страница 18 из 23
Как и во всех мифологиях такого масштаба, зачастую трудно отделить фактическую историю от священной. Отчасти это происходит оттого, что исторические традиции, связанные со временем пребывания Мухаммада в Медине, были написаны через сотни лет после смерти Пророка мусульманскими исследователями, которые стремились подчеркнуть всеобщее признание и мгновенный успех божественной миссии Мухаммада. Вспомним, что биографы Мухаммада жили в то время, когда мусульманское сообщество уже стало огромной могущественной империей. В результате их описания чаще всего отражают политическую и религиозную идеологию Дамаска IX в. или Багдада XI в., а не Медины VII в.
Для понимания того, что действительно произошло в Медине и почему, следует тщательно рассмотреть эти источники, чтобы открыть для себя не священный город, который станет столицей мусульманской общины, а отдаленный оазис в пустыне, который питал и поддерживал развитие этой общины на раннем этапе ее зарождения. В конце концов, задолго до того, как стать городом Пророка, это был только Ятриб.
Ятриб в VII в. был процветающим агрокультурным оазисом с пальмовыми садами и обширными пахотными полями. Многие из них контролировались двадцатью еврейскими кланами разного размера. В отличие от евреев, поселившихся в Западной Аравии (Хиджазе), большую часть которых составляли иммигранты из Палестины, евреи Ятриба в основном были арабами, перешедшими в иудаизм. За исключением своего религиозного звания иудеев, они мало чем отличались от своих соседей-язычников. Как и все арабы, иудеи Ятриба в первую очередь считали себя скорее членами своих отдельных кланов (каждый из которых действовал как суверенная единица), нежели частью единого сообщества иудеев. И хотя некоторые еврейские кланы заключали союзы друг с другом, даже они никоим образом не составляли единое еврейское племя.
На правах первых поселенцев евреи заняли в регионе самые плодородные сельскохозяйственные земли Ятриба, называемые «высотными», быстро став владельцами наиболее ценной аравийской культуры – фиников. Евреи также были квалифицированными ювелирами, торговцами одежды, производителями оружия и виноделами (еврейское вино считалось лучшим на полуострове). Но именно финики Ятриба, столь востребованные на территории всего Хиджаза, превратили их в богачей. Собственно говоря, пять крупнейших еврейских кланов оазиса – Бану Талабах, Бану Хади, Бану Курайза, Бану Надир и Бану Кайнука (которые также контролировали единственный городской рынок) – установили почти абсолютную монополию в экономике Ятриба.
К тому времени, когда ряд бедуинских племен отказался от кочевнического существования и также поселился в Ятрибе, все самые плодородные земли уже находились в собственности. Остались только едва пригодные для возделывания участки, расположенные в регионе, называемом «Дно». Борьба за ограниченные ресурсы не только породила некоторого рода конфликт между языческими (то есть арабскими) и еврейскими кланами, но и привела к постепенному снижению еврейского влияния в Ятрибе. По большей части, однако, эти две группы жили в относительном мире, который достигался за счет стратегических межплеменных связей и заключенных экономических союзов. Евреи регулярно нанимали арабов для транспортировки фиников на близлежащие торговые рынки (в особенности в Мекку), в то время как арабы высоко ценили ученость, мастерство и наследие своих еврейских соседей. Они, по словам арабского летописца аль-Вакиди, были «людьми высокого происхождения и большого достатка», тогда как арабы – «племенем, у которого в распоряжении не было ни пальм, ни виноградников, а только овцы да верблюды».
Настоящий конфликт в оазисе происходил не между евреями и арабами, а внутри арабской среды между ними самими и в особенности между двумя крупнейшими арабскими племенами – ауситами и хазраджитами, племенем, которое изначально пригласило Мухаммада и его Сподвижников в Ятриб. И хотя истоки этого конфликта в истории утрачены, представляется ясным, что закон возмездия, целью которого было сдерживание именно такого рода продолжающихся племенных распрей, не смог прекратить эту давнюю ссору. Вероятно, к тому времени, когда Мухаммад прибыл в Ятриб, несогласие по поводу распределения контроля над ограниченными ресурсами переросло в кровавую вражду, которая распространилась и на еврейские кланы, так как Бану Надир и Бану Курайза поддерживали ауситов, а Бану Кайнука приняли сторону хазраджитов. Проще говоря, этот конфликт расколол оазис надвое.
В чем ауситы и хазраджиты отчаянно нуждались, так это в хакаме, или арбитре. Но не каждый подходил на эту роль: требовался человек авторитетный, заслуживающий доверия и абсолютно нейтральный, совершенно не связанный с кем-либо в Ятрибе. Рассудить два племени мог лишь некто, обладавший властью, а еще лучше – божественной властью. Какая удача, что безупречный по своим качествам, подходящий для этой роли человек сам отчаянно нуждался в месте для жизни!
Мухаммад, несомненно, прибыл в Ятриб с несколько более значительной миссией, чем быть хакамом в споре между ауситами и хазражитами. Предания представляют Мухаммада как могущественного Пророка новой и прочно утвердившейся религии, он – бесспорный лидер всего Ятриба. Такое видение отчасти вытекает из известного документа, называемого Мединской конституцией, проект которого Мухаммад создал, поселившись в оазисе. Этот документ, часто отмечаемый как первая в мире писанная конституция, представляет собой серию официальных соглашений о ненападении между Мухаммадом, новоприбывшими эмигрантами, ансарами в Медине, которые перешли в движение Мухаммада, и остальными кланами Ятриба – и еврейскими, и языческими.
Однако конституция эта спорна, поскольку она, как считается, предоставляет Мухаммаду беспрецедентную религиозную и политическую власть над всем населением оазиса, включая евреев. Этот документ указывает, что Мухаммад имел исключительное право на разрешение всех споров в Ятрибе, а не только конфликта между ауситами и хазраджитами. Конституция заявила о нем как о единственном лидере Ятриба (каиде) и недвусмысленно признала его Посланником Бога. И хотя она подразумевала, что первичная роль Мухаммада – быть «шейхом» своего «клана» эмигрантов, она также отчетливо поставила его выше всех шейхов других племен и кланов в Ятрибе.
Проблема лежит в плоскости точного определения времени написания Мединской конституции. В традиционных источниках, включая труды ат-Табари и Ибн Хишама, ее создание датируется периодом первых действий Пророка при входе в оазис, то есть 622 г. Но это очень маловероятно, учитывая слабые позиции Мухаммада в те первые несколько лет в Ятрибе. Он был вынужден бежать из Мекки, и за ним охотились по всему Хиджазу, как за преступником. Как показал Майкл Леккер, этот документ был создан только после битвы при Бадре в 624 г. (событие, которое будет рассмотрено в следующей главе), а возможно, даже после 627 г. – по прошествии пяти лет после эмиграции (хиджры) в Ятриб, когда большинство членов племени ауситов перешло в ислам. До этого времени лишь некоторые не из числа ансаров (которые на тот момент состояли из горстки членов хазраджитов) знали, кто такой Мухаммад, не говоря уже о том, чтобы подчиниться его власти. Его движение охватывало наименьшую часть населения Ятриба, в то время как численность одних лишь евреев достигала нескольких тысяч. Когда Мухаммад прибыл в оазис, он привел с собой меньше сотни мужчин, женщин и детей.
Конституция, быть может, отражала некоторые ранние пакты о ненападении, заключенные между Мухаммадом, арабскими кланами и их клиентами-евреями. Она воспроизводила некоторые элементы арбитража Мухаммада между племенами Аус и Хазрадж. Но просто невозможно считать ее завершенной до 624 г. Только после битвы при Бадре Мухаммад мог мечтать о полномочиях, приписываемых ему Мединской конституцией; да и собственно Ятриб только после Бадра мог считаться Мединой.
В течение первых двух лет в Ятрибе Мухаммад, весьма вероятно, всего лишь исполнял роль хакама (хоть и могущественного и богодухновенного), арбитраж которого был ограничен решением споров между ауситами и хазраджитами. Его власть как шейха распространялась только на «клан» эмигрантов: один клан из многих, один шейх из многих. Утверждение Мухаммада о том, что он – Посланник Бога, не должно было быть ни принято, ни отклонено для должного исполнения им обеих ролей. И арабы-язычники, и евреи Ятриба считали пророческую природу Мухаммада доказательством его сверхъестественной мудрости, тем более что идеалу хакама почти всегда соответствовал кахин, или предсказатель, чья связь с Божественным была незаменима в особенно сложных спорах, таких как конфликт между ауситами и хазраджитами.