Страница 10 из 23
Между тем внутри святилища старик в белоснежной тунике ходит между деревянными и каменными идолами, зажигая свечи. Этот старик – не священник, и не жрец, и даже не кахин. Он – некто более важный. Он – курайшит, представитель могущественного богатого племени, которое поселилось в Мекке столетиями ранее и известно во всей Аравии как ахл-Аллах, «племя Бога», Хранители Святилища.
Начало господству курайшитов в Мекке было положено в конце IV в., когда амбициозный молодой араб по имени Кусай установил контроль над Каабой, объединив ряд враждующих кланов под своим началом. Кланы на Аравийском полуострове в основном состояли из больших расширенных семей, которые называли себя или байт (домом), или бану (сыновьями) патриарха семьи. Клан Мухаммада был известен как Бану Хашим, «сыновья Хашима». Заключая между собой браки или политические союзы, группа кланов могла слиться воедино, став ахл, или каум, то есть народом, обычно называемым племенем.
Во времена ранних поселений Мекки ряд кланов, часть которых входила в один свободный союз, соперничал за право осуществлять контроль над городом. В сущности, Кусаю удалось объединить эти кланы, которые номинально были связаны между собой кровными брачными узами, в единое доминирующее племя курайшитов.
Гений Кусая проявился в том, что он осознавал: источник власти в Мекке заключался в ее святилище. Проще говоря, кто контролировал Каабу, тот контролировал город. Взывая к чувствам этнической общности своих родственников-курайшитов, которых он называл «самыми благородными и чистыми потомками Измаила», Кусай смог вырвать Каабу из рук соперничавших кланов и объявить себя «Королем Мекки». Хотя он разрешил оставить паломнические ритуалы неизменными, отныне только он мог выступать хранителем ключей от храма. В итоге он имел единоличную власть в том, что касалось предоставления доступа к воде для паломников, председательствования на собраниях вокруг Каабы, где проходили ритуалы заключения брака и обрезания, а также объявления войны и выдачи военного знамени. Как бы подчеркивая силу святилища по дарованию власти в дальнейшем, Кусай разделил Мекку на кварталы, разграничив внешнее и внутреннее кольцо поселений. Чем ближе к Каабе – тем большей властью обладали живущие там. Дом Кусая, казалось, был прикреплен к Каабе.
Значимость близкого расположения к святилищу сохранилась и в последующие годы. Сложно было бы игнорировать тот факт, что паломники, которые совершали обход вокруг Каабы, совершали обход также и вокруг дома Кусая. И поскольку внутрь Каабы можно было попасть только через дверь, расположенную в доме Кусая, никто не мог получить доступ к богам в святилище, не почтив вниманием хозяина. Таким образом Кусай закрепил за собой и политическую, и религиозную власть в городе. Он был не только «Королем Мекки», но и «хранителем ключей». «Его власть над племенем курайшитов при его жизни и после смерти была подобна религии, которой следовали люди», – рассказывает Ибн Исхак.
Самым важным нововведением Кусая стало заложение основ того, что впоследствии станет экономикой Мекки. Он начал с укрепления позиций города как центра паломничества на Аравийском полуострове, собрав всех идолов, чтимых соседними племенами – в особенности теми, что жили на священных холмах ас-Сафа и аль-Марва, – и поместив их в пантеон Каабы. Впредь, если кто-то хотел помолиться, скажем богам Исафу и Наиле, он мог сделать это только в Мекке и только после оплаты пошлины курайшитам за право доступа к святилищу. Как хранитель ключей, Кусай также удерживал монополию на покупку и продажу товаров и услуг для паломников, которые он оплачивал, облагая жителей Мекки налогом, а излишек оставляя себе. Через несколько лет система Кусая сделала его и тех представителей правящих кланов курайшитов, которые объединили свои состояния с его доходом, невероятными богачами. Но были в Мекке и другие источники прибыли.
Подобно другим семитским святилищам, Кааба превратила все пространство вокруг себя в святую землю, вследствие чего Мекка стала нейтральной зоной, где ведение военных действий между племенами и использование оружия были запрещены. Паломники во время посещения Мекки в особый сезон могли насладиться атмосферой мира и процветания в городе, привозя с собой товары на продажу. Для облегчения регулирования процесса периоды проведения крупных торговых ярмарок совпадали с циклом паломнических посещений, а правила первых дополняли правила вторых. Сейчас сложно установить, принадлежала ли идея по сбору налогов Кусаю. С этой точки зрения вполне вероятно, что курайшиты действовали только как распорядители торговли, которая велась в Мекке и вокруг нее, и взимали небольшую плату за обеспечение безопасности караванов в опасных и неконтролируемых регионах пустыни. Однако представляется очевидным, что через несколько поколений после Кусая, согласно постановлению его правнука (и прадеда Мухаммада) Хашима, курайшиты создали небольшую, но прибыльную торговую зону в Мекке, доходы которой почти полностью зависели от паломнического цикла и Каабы.
Вопрос о том, насколько дорогой была торговля в Мекке, остается объектом ожесточенных споров между учеными. Годами считалось аксиомой утверждение, что Мекка – связующее звено международного торгового пути, по которому из южных портов Йемена поступали золото, серебро и пряности, затем переправляемые в Византию и государство Сасанидов и приносящие огромную прибыль. Согласно такому видению, которое подтверждается подавляющим большинством арабских источников, курайшиты осуществляли контроль над естественным форпостом между южной и северной частями Аравийского полуострова, регионом, престиж которого в значительной степени обеспечивался за счет Каабы. Таким образом, как считает Монтгомери Уотт, Мекка была финансовым центром западной Аравии, а торговля, по словам Мухаммада Шабана, – raison d’être[9] Мекки.
Однако в недавнем прошлом ряд исследователей подвергли такую точку зрения сомнению, главным образом потому, что ни в одном источнике, написанном на отличном от арабского языке, не содержится подтверждения теории о Мекке как хабе международной торговой зоны. «Нигде, будь то греческая, латинская, арамейская или коптская литература, за пределами Аравии до эпохи завоеваний нет упоминания о курайшитах и статусе подвластных им территорий как центра торговли, – пишет Патрисия Кроун в своей книге «Торговля Мекки и возвышение ислама» (Meccan Trade and the Rise of Islam). – Такое молчание поразительно и имеет значение».
Кроун и ряд других ученых утверждали, что в отличие от иных общепринятых центров торговли, таких как Петра и Пальмира, в доисламской Мекке нет материальных признаков накопленного капитала. И, несмотря на данные арабских источников и исторические свидетельства, простого здравого смысла и знания географии достаточно для понимания, что Мекка не находилась на пересечении каких-либо известных торговых путей на Аравийском полуострове. «Зачем караванам спускаться глубоко вниз, в бесплодную долину Мекки, когда они могли остановиться в Таифе?» – задается вопросом Кроун.
Она права. Нет никакого смысла ни отправляться в Мекку, ни, если на то пошло, селиться там. Ни одной причины, кроме одной – Кааба.
Бесспорно, Мекка была в стороне от торговых путей. Естественный торговый маршрут в Хиджазе пролегал к востоку от города, и остановка в Мекке потребовала бы значительного отхода от основного транзитного пути международной торговли в доисламской Аравии, проходившего между Йеменом и Сирией. Определенно, Таиф, который располагался в непосредственной близости к торговому пути и где также находилось святилище (посвященное аль-Лат), представляется более логичным остановочным пунктом на пути. Но город Мекка был наделен особой святостью, которая выходила за пределы самой Каабы благодаря присутствию святилища и пантеона богов, расположенных внутри.
В отличие от других святилищ, рассеянных по Аравийскому полуострову, каждое из которых было посвящено местному божеству, уникальность Каабы состояла в том, что она представлялась как универсальная святыня. Каждый бог, почитаемый в доисламской Аравии, был представлен в этом уникальном святилище, что означало: несмотря на племенные религиозные убеждения, все народы Аравийского полуострова чувствовали глубокое духовное обязательство не только перед Каабой, но также перед городом, в котором она располагалась, и перед династией, которая ее охраняла. Объяснение, которое дает Кроун вопросу о расхождении между арабскими и неарабскими текстами, заключается в следующем: все, что мы знаем о Каабе доисламского периода, включая сведения о пророке Мухаммаде и возвышении ислама в Аравии VII в., следует считать абсолютной выдумкой, созданной арабскими сказителями VIII и IX вв., фантастикой, не содержащей ни крупицы исторической правды.
9
Смысл существования (фр.).