Страница 3 из 8
Сознательный разум не находится в центре работы мозга; напротив, он располагается далеко на краю, и до него доносятся только слухи о деятельности центральной нервной системы.
Крушение идей: положительные моменты
Понимание, как работает мозг, в корне меняет наш взгляд на себя самих, сдвигая его от интуитивного ощущения, что мы находимся в центре событий, в сторону более замысловатой, поучительной и удивительной точки зрения. Кстати, мы уже встречались с примерами такого рода.
Однажды ясной ночью в начале января 1610 года тосканский астроном Галилео Галилей посмотрел в созданный им телескоп, который давал двадцатикратное увеличение. Галилей наблюдал за Юпитером, когда заметил рядом с ним три неподвижные, как ему показалось, звезды. Они заинтересовали его, и на следующий вечер он снова нашел их на небе. Вопреки первоначальному предположению оказалось, что обнаруженные небесные тела двигались вокруг Юпитера. Однако что-то не сходилось: звезды не перемещаются вместе с планетами. Раз за разом Галилей возвращался к этой задаче. Наконец к 15 января он понял, в чем дело: это были не неподвижные звезды, а планетообразные тела, которые вращались вокруг Юпитера. У Юпитера имелись спутники.
Это наблюдение разрушило укоренившееся представление о небесных сферах. Согласно теории Птолемея, существовал лишь единственный центр – Земля, вокруг которого вращалось абсолютно все. Альтернативную идею предложил Коперник, выдвинувший предположение, что Земля вращается вокруг Солнца, в то время как Луна вращается вокруг Земли; однако для традиционной космологии эта идея выглядела абсурдной, поскольку требовала наличия двух центров вращения. Но сейчас, в эту тихую январскую ночь, луны Юпитера дали подтверждение, что таких центров много: каменные громады, обращавшиеся вокруг планеты-гиганта, не могли одновременно быть частью небесных сфер. Птолемеевская модель, согласно которой Земля являлась центром концентрических орбит, была повержена. Трактат Sidereus Nuncius («Звездный вестник»), в котором Галилей описал свое открытие, был опубликован в Венеции в марте 1610 года и сделал Галилея знаменитым.
Лишь через шесть месяцев другие звездочеты смогли изготовить инструменты такого качества, чтобы иметь возможность наблюдать за спутниками Юпитера. В технологии производства телескопов произошел крупный прорыв, и вскоре астрономы начали создавать подробную карту места человека во Вселенной. Следующие четыре столетия все больше удаляли Землю от центра, превратив ее в крохотную песчинку в видимой Вселенной, насчитывающей пятьсот миллионов групп галактик, десять миллиардов крупных галактик, сто миллиардов карликовых галактик и две тысячи квинтиллионов[6] звезд. (При этом видимая Вселенная – радиусом примерно пятнадцать миллиардов световых лет[7] – может оказаться песчинкой в намного более масштабной общности, пока недоступной нашему взгляду.) Неудивительно, что столь ошеломительные числа подразумевают совершенно иную историю существования человеческого рода, нежели предполагалось ранее.
Для многих людей исключение Земли из центра Вселенной стало причиной глубокой тревоги. Отныне Землю нельзя было рассматривать как образец творения: она стала всего лишь такой же планетой, как и прочие. Подобный вызов требовал трансформации философского понимания Вселенной. Примерно двести лет спустя Иоганн Вольфганг Гёте увековечил грандиозное открытие Галилея:
Из всех открытий и мнений ни одно не оказало большего влияния на человеческий дух… Только-только стало известно, что мир по своей природе круглый и завершенный, как его попросили отказаться от великой привилегии находиться в центре Вселенной. Возможно, никогда к человечеству не предъявлялось большего требования; при этом допущении в тумане и дыму пропало множество вещей! Что сталось с нашим Эдемом, нашим миром невинности, благочестия и поэзии, свидетельствами ощущений, убежденностью поэтически-религиозной веры? Немудрено, что его современники не желали допустить это и оказывали всевозможное сопротивление учению, которое разрешало и требовало от новообращенных свободу взглядов и величие мысли, доселе невиданные, о которых даже не мечтали.
Критики Галилея поносили его теорию как низложение человека. И следом за уничтожением небесных сфер последовало уничтожение Галилея. В 1633 году ученый, сломленный духом в заключении, предстал перед святой инквизицией и был вынужден отречься от своей работы и признать положение Земли в центре мира[8].
Галилей мог считать себя счастливчиком. Ранее другой итальянец, Джордано Бруно, также предположил, что Земля не является центром; его обвинили в ереси и в феврале 1600 года приволокли на городскую площадь. Тюремщики, опасаясь, что Бруно, известный своим красноречием, привлечет толпу на свою сторону, надели на него железную маску, чтобы он не мог говорить. Джордано Бруно заживо сожгли у столба; его глаза смотрели из-под маски на толпу зрителей, которые собрались на площади, желая оказаться в центре событий.
Почему бессловесно умертвили Бруно? Как мог такой гений, как Галилей, оказаться в кандалах в тюрьме? Очевидно, не все рады радикальной смене взглядов на мир.
Если бы только палачи знали, к чему все это привело! То, что человечество утратило, было восполнено благоговейным трепетом перед его местом в космосе. Даже если жизнь на других планетах маловероятна, мы можем ожидать, что существует по меньшей мере несколько миллиардов планет, где уже зародилась жизнь. И даже если есть только один шанс на миллион, что какая-то из этих планет достигнет значимого уровня разумности (скажем, большего, чем у космических бактерий), то и в этом случае существует множество планет, населенных невообразимыми созданиями. Так что в этом смысле выпадение из центра открыло человеческий ум чему-то намного более грандиозному.
Если вы считаете науку о космосе увлекательной, приготовьтесь узнать, что происходит в науке о мозге: мы давно ушли с центристской позиции, и в фокусе находится куда более великолепная вселенная. В этой книге мы отправимся через внутренний космос, чтобы исследовать чуждые формы жизни.
Первые взгляды в простор внутреннего космоса
Святой Фома Аквинский (1225–1274) предпочитал верить, что человеческие действия проистекают из размышлений о том, что есть добро. Однако он не мог не заметить, что многие вещи, которые мы делаем, слабо связаны с обдумыванием: например, икота, неосознанное постукивание ногой в такт, внезапный смех в ответ на шутку и так далее. Понимая, что они служат помехой для его теоретических построений, он перевел такие действия в особую категорию, отличную от правильной человеческой деятельности, «поскольку те не проистекают от размышлений о причинах»[9]. Давая определение дополнительной категории, он посеял первое семя идеи бессознательного.
В течение четырехсот лет никто не поливал это семя, пока Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) не предположил, что разум является комбинацией доступной и недоступной частей. В юности Лейбниц за день написал триста гекзаметров[10] на латыни. Он изобрел математический анализ, предложил двоичную систему счисления, основал несколько новых философских школ, выдвинул политические теории, геологические гипотезы, заложил основы обработки информации, написал уравнение для кинетической энергии и посеял семена идеи о разделении программного и аппаратного обеспечения[11]. Лейбниц – как и Максвелл, Блейк и Гёте – предполагал, что внутри него, вероятно, есть глубокие недоступные пещеры.
Лейбниц высказал мысль, что существуют восприятия, которых мы не осознаём; он назвал их малыми перцепциями. Если у животных есть бессознательные перцепции, так почему бы им не быть и у человека? Эта логика была умозрительной, но тем не менее он чувствовал, что если не принять нечто бессознательное, то за бортом останется что-то чрезвычайно важное. Лейбниц сделал вывод: «Неощутимые перцепции настолько же важны [для науки о человеческом разуме], как неощутимые корпускулы для естествознания»[12]. Он выдвинул предположение, что существуют устремления и склонности, которых человек не осознаёт, но которые тем не менее определяют его действия. Эта идея позволяла объяснить, почему люди ведут себя именно так, а не иначе.
6
Квинтиллион – единица с восемнадцатью нулями, или миллиард миллиардов. Прим. ред.
7
Поскольку возраст Вселенной оценивается в 13,8 миллиарда лет, то в любом направлении мы видим свет, который дошел до нас с расстояния максимум 13,8 миллиарда световых лет. Однако вследствие расширения Вселенной эти объекты за прошедшее время удалились еще дальше, и поэтому радиус наблюдаемой Вселенной оценивается примерно в сорок шесть миллиардов световых лет. Прим. пер.
8
Я всегда считал вдохновляющим тот факт, что в год смерти Галилея – 1642-й – на свет появился Ньютон, который закончил работу Галилея, написав уравнения, лежащие в основе описания орбит, по которым планеты вращаются вокруг Солнца. (Увы, это популярное заблуждение, вызванное тем, что в Тоскане в то время уже использовался григорианский календарь, а в Англии до 1752 года применялся юлианский. Ньютон родился в 1642 году, только по юлианскому календарю. Если использовать единый григорианский календарь, то совпадения нет: Галилей умер в 1642 году, а Ньютон родился в 1643 году. Прим. пер.)
9
Фома Аквинский, «Сумма теологии».
10
Гекзаметр – античный стихотворный размер, шестистопный дактиль. Прим. ред.
11
Точнее говоря, Лейбниц вообразил машину, которая использовала бы шарики (представлявшие двоичные числа) и руководствовалась бы тем, что мы сейчас назвали бы двоюродными братьями перфокарт. Хотя в целом честь создания программного обеспечения принадлежит Чарльзу Бэббиджу и Аде Лавлейс, по сути, современный компьютер не отличается от того, что воображал Лейбниц: «Эти [двоичные] вычисления можно реализовать с помощью машины (без колес) следующим образом, легко и без усилий. Имеется некий контейнер с отверстиями, которые можно открывать и закрывать. Они должны быть открыты в тех местах, которые соответствуют 1, и остаются закрытыми в тех местах, которые соответствуют 0. Через открытые входы маленькие кубики или шарики будут падать на дорожки, через остальные – нет». См.: Leibniz, De Progressione Dyadica («О двоичной прогрессии»). Благодарю Джорджа Дайсона за это открытие в литературе.
12
Лейбниц, «Новые опыты о человеческом разумении», опубликовано в 1765 году. Упоминая «неощутимые корпускулы», Лейбниц отсылает к представлению (разделяемому Ньютоном, Бойлем, Локком и другими учеными), что материальные объекты составлены из крохотных невидимых частиц, которые обеспечивают ощущаемые качества этих объектов.