Я тебе не верю

— Я… я не хотела. Я просто… домой приехала. — Давясь слезами испугано еле говорю.

Господи, как давно не случалось этих его вспышек гнева, я уже совсем отвыкла от них. И я правда не понимаю, что такого страшного в том, что я приехала домой? Чего мне было мало? Да мой отец по круче Кая в необъяснимой агрессии! Раньше я хоть знала от чего он злился: от не помытой посуды, маминых колких замечаний или бардака в комнате. Раньше, когда он так злился, был очень пьян, сейчас же он трезв и это пугает намного сильнее остального. Щека горит огнем, я сжимаюсь на полу перед мамой, а та даже не питается меня защитить. Мама всегда меня защищала, но не сейчас, когда под сильными лекарствами.

— Домой она приехала! Спасибо, уже приезжала! — Взбесился он и сделал резкое движение, как будто снова ударит. Испугано вскрикнула и инстинктивно прижала голову к коленям. Надо же, я все еще помню это чувство. Чувство ужаса и жалкое желание плюнуть на все и обежать. Не помню, когда в последний раз все было так плохо? Просто папа как из командировки приезжает, всегда злится потому что пьян. Это всегда длится только один день, и обычно все не так плохо. К каждой черной пятнице я вылизываю дом, готовлю сносный ужин, и он не находит причину что бы злится. Но правда мама всегда умудряется, или просто назло ему начинает скандалить, говоря, что он ей всю жизнь поломал и всякое такое. Самое страшное что случалось у нас — это рассеченная бровь у мамы и синяки у нее и у меня. Ваня, как всегда, не вмешивался в это дело никогда, ему, наверное, не было до этого дела.

Вот как? Как я должна дать отпор Каю, если я своему отцу его боюсь дать? Самое странное, что они похожи чем-то. Предпочитают не рассказывать мне всю правду, когда сильно злятся, начинают распускать руки, доказывая свою правоту таким ужасным способом. И в каждом случае я уверена, что они убить меня не смогут, но вот покалечить запросто, вот и боюсь их до ужаса.

Удара не последовало, отец выругался и приказал мне не двигаться и вышел за входную дверь.

Что с ним происходит? Он перестал себя так вести, когда в нашем доме появилась Эмма, при ней он можно сказать «стеснялся» вести себя как домашний тиран. Кстати, а эта гадина где? Неужели уехала к себе?

— Мам, а где Эмма? — Спросила, не думая, что она ответит. Но вдруг мама посмотрела на меня почти осмысленным взглядом и заплакала, не отрывая от меня испуганных глаз.

— Мама?

— Как ты на Риту похожа. — Сказала она вдруг, протягивая ко мне руку и вдруг резко ударяя по лицу. — Из-за тебя так же умирают люди.

— Мама? — Испуганно выдохнула.

Мама меня била только раз в моей жизни, когда я в детстве ушла за другими девчонками в другой двор. Маме тогда показалось что я в какую-то машину села, так что она пошла меня искать. Когда же нашла, схватила березовый прут и избила им как батогом, так что я еще несколько дней не могла лежать на спине и сидеть. Больше никогда вспышек гнева за моей мамой я не наблюдала, особенно касательно Вани, с него всегда чуть ли не пылинки сдували.

Кто такая Рита? Я вообще о ней впервые слышу! У мамы никогда не было подруг, да еще и с таким именем. Что значит из-за меня люди умирают? Я же никого не трогала и пальцем! Ну если не считать Кристины, но и так жива! Я ей даже любовь всей своей жизни отдала, дура набитая! Так чего же они от меня хотят? Да чего же осуждают? Почему даже мои родители не на моей стороне? Почему не защищают меня больше?

Может просто стоит принять что я уже выросла и не могу на них полагаться? Но при этом я быстро встаю и принимаю единственное кажущееся правильным решение — бежать. Пускай глупо, пускай по-детски, пускай без плана и куда глаза глядят, но бежать.

Хватаю сумку, еле впихиваюсь в угги и под мышкой зажимаю пальто. Дергаю дверную ручку, делаю несколько шагов к свободе, и сильная мужская рука хватает за волосы.

— Ты куда собралась?! — Кричит отец, не отпуская. Да чего ему надо?

— Отпусти! — Кричу, мне сразу говорят заткнутся, отпускают волосы, но сжимает больно за локоть. Отец говорит маме закрыть за нами дверь, и она закрывает. Просто берет и закрывает! И это моя мать!

— Пошли и не реви! — Прохладно бросает отец, видя меня на улицу.

На улице он достал что-то с кармана. Пикнула сигнализация и я с удивлением поняла, что теперь у нас есть машина. Ремонт, новая мебель и машина — мне кажется или пахнет волчьим дерьмом? Их что купили?! Да нет, маму бы никто не купил, ей деньги всегда были не нужны.

— Папа, что ты делаешь? — Он запихнул меня в машину на заднее сиденье и приказал пристегнуться.

— Везу тебя обратно. — Сказал он, оглядываясь по сторонам и садясь за руль.

— Почему, пап? Я не понимаю, что я сделала не так? — Мои губы нервно дрожат, лицо мокрое. Он ответил мне, хотя сам не заметил этого. Отвернулся поворачивая ключ заживания и одними губами сказал: «родилась».

***

Родителей не выбирают, это кстати про меня. В подростковом возрасте я часто повторяла себе это. Как настоящий подросток, считая, что я большое что-то, и могу если их не исправить, так хоть легко избавится от их гнета.

Правда выходы эти были радикальными — уход из дома или попытка суицида с таблетками. Со временем до моих больных максимализмом мозгов дошло что ни одни из этих выходов не является таковым.

Мне не известно, что такое гордость за своих родителей. Но это не означает, что я не люблю их. Просто они тоже люди, теперь я отчетливо вижу их недостатки и сложности их характера. Я не могу ничего поделать с тем фактом, что это именно они дали мне жизнь и вырастили меня. Но при этом все время чувствую огромную обиду и злость из-за того как они это сделали и решений, которые они принимали касательно моей жизни.

Кусаю губы, мне тяжело сдержать слезы. Я всегда много плакала, не знаю почему. Может потому что это успокаивало меня, от этого всегда становится легче. И сейчас, проплакав несколько часов к ряду, я чувствовала какое-то облегчение. Злость и боль от поведения родителей ушла на задний план. Меня донимали вопросы, которые я боялась задать. Отец молчал всю дорогу до Белого Клыка, объяснить его поведение для себя рационально не получалось, так все что мне оставалось ждать удобного момента для начала разговора. Момент не заставил себя ждать, отец свернул с дороги в город, он вез меня не в общагу или даже в квартиру Кристины, он вез меня в особняк.

— Куда ты меня везешь? — Испуганно спрашиваю.

Я не боялась самой поездки туда, но не хотела видеть обитателей того дома. Не хотела, чтобы они знали какие в моей семьи отношения на самом деле. Не хотела, чтобы кто-то знал о моем позоре. На лице здоровый синяк, глаза красные, лицо распухло, волосы выбились из косы и торчат в разные стороны. Нет смысла приводить себя в порядок.

— Обратно. — Говорит он скомкано, смотря только на дорогу.

— Пап, зачем ты меня туда везешь? Сейчас поздно, а я в общаге живу. Зачем везти меня туда посреди ночи? Зачем? — Может он тоже не захочет нас так позорить? Ну зачем эму это?

— Где ты живешь? — Спросил он резко, останавливаясь на обочине.

— В университетской общаге. — Повторила немного испугано. Кругом лес и ни души. Может убежать? Да нет, это глупо. Не бегать же от собственного отца.

Отец тяжело вдохнул, отвернулся к рулю. Я не могла понять, что за выражения на его лице.

— Пап?

— Поехали к Каю твоему. — Повторил он, опять заводя машину.

Моему? Он что знает об этом дурацком связывании?! Кай ему рассказал? Зачем? Что же мне сейчас делать? Дальше на меня нашла такая паника, что дурацкие слова сорвались сами:

— Он же тебя убьет за то, что ты ударил меня.

Мы тогда уже почти выехали и в то мгновение как эта дурацкая фраза с моего рта вырвалась, папа тут же нажал на тормоз. В то мгновение мне показалось что папа испугался, действительно испугался моей фразы.

— Пап? — Спросила я не решительно, когда он на долгое время замолчал, смотря куда-то в даль. — Я же просто пошутила…

— Поехали в твою общагу, говори куда ехать. — Наконец сказал он после долгой фразы. При этом он пристально смотрел на меня, как будто впервые видит.