Страница 17 из 51
— Я надеюсь, ты сможешь мне показать, почему они назвали коктейль в твою честь...
Я пинаю дверь, словно ковбой, заходящий в салун, и мы валимся на пол, в объятиях страсти лаская друг друга. Элла тянется вниз и пытается снять туфли.
— Даже не думай! — предупреждаю я. — Оставь этих крошек.
Мои глаза пожирают её совершенное тело. Я потрясён. Как избалованный ребёнок утром на Рождество.
Сиськи или киска?
Я не знаю, который из подарков развернуть первым.
Элла запускает руки мне в волосы. Я беру её на руки и отношу на кухонный стол.
Приспособьте ваш акваланг, Слэйд, вам предстоит глубокое погружение.
Если я не возглавлю её список холостяков, то наложу на себя руки.
Мы всё ещё тяжело дышим, пока я нежно устраиваю податливое тело Эллы на столешнице. Её ноги инстинктивно падают, готовясь впустить меня. Чудесно. Беру её правую ногу и закидываю себе на плечо.
— М-м-м… Алекс …
Усыпаю её лодыжку поцелуями, прокладывая путь через икры вниз к её кремовым бёдрам. Полагаю, уже пора сказать вам, что я любитель ножек? Ну, этих ножек, в этих туфельках? Ёбаный стыд.
А затем её стоны затихают, и она лежит, тихо предвкушая. Элла знает, что последует.
А вы в курсе, что язык - самая крепкая мышца человеческого тела?
Это правда.
Наблюдайте.
Я помещаю лицо между её бёдер и оттягиваю трусики в сторону.
— Алекс...
Едва касаясь, я провожу пальцами по краю её впадины. Эти розовые губки набухли от влаги.
Деликатес.
— Зомби - это одна из моих любимых поз, Элла, — нежно шепчу я ей. — Теперь просто лежи на спине и наслаждайся.
Обхватив руками бёдра, я провожу языком по ее расщелине, медленно и размеренно ударяя. Она снова стонет - на этот раз громче - как только я повторяю это, атакуя её клитор языком. Я набрасываюсь на неё, посасывая и пощипывая ее сочные губки, не в силах насытиться ими. Клянусь Богом, это лучшие, мать их, губы, что я пробовал! Кремовые и сладкие.
Усердно работая над её клитором, я погружаю язык всё глубже в киску, постепенно набирая темп и ритм.
— О, Господи... Боже... стой... ещё...
Её слова отрывисты, она изо всех сил хватается за столешницу.
Стой? Детка, да мы только начали.
Я настойчив в своём стремлении доставить ей удовольствие - посасывая, щипая, облизывая, кусая и нюхая. Вновь и вновь, снова и снова. Внутри и снаружи, вокруг и вдоль, быстро и медленно, пока она не кричит:
— Боже.
Её спина выгибается, отчего колени крепко сжимают мою голову.
Бля, я как будто угодил в тиски.
Мы оба восстанавливаем дыхание.
— Иисус Христос, Алекс!
И тут я вспоминаю мудрость от моего давнего приятеля Джонаса: если девушка не похожа на особу, из чьего тела изгнали сотню демонов, значит, ты где-то налажал.
А теперь гляньте на её лицо, похоже, что мне всё удалось, вы не находите?
Её дыхание снова учащается, она почти задыхается. Элла игриво отталкивает меня и быстро скользит вдоль столешницы, задев вазу с фруктами. Виноград беспорядочно рассыпается по стойке и падает на пол. Моя кухня постепенно начинает напоминать декорации к римской оргии.
Я тяжело дышу, но все ещё впереди. Закатываю рукава и рычу:
— Coitus more ferarum!5 Идите ко мне, мисс Брайант.
Элла отодвигается. Я наклоняюсь вперед и хватаю её за лодыжки, притягивая к себе. Подобрав виноградину, я кладу её Элле в рот. Моя богиня изящно принимает подношение и впивается в неё зубами.
Охрененно горячо.
Мои руки исчезают у неё за спиной, и я нащупываю застежку платья.
— Платье определенно хочет свободы, мисс Брайант. Рад, что я могу помочь.
Я медленно стягиваю платье с ее плеч и позволяю ему спуститься до талии.
Ух ты.
А потом ошеломлённо смотрю на красоту, открывшуюся моему взору. Я провожу ладонью по поверхности белого кружевного бюстгальтера Эллы. Её твердые соски молят о том, чтобы я прикоснулся к ним губами.
— Господи… — выдыхаю я. Пиздец, я не в силах сдержаться. И начинаю целовать и посасывать её обнаженные плечи.
— Вы знаете, мисс Брайант, симпатичнее этого бюстгальтера только его отсутствие.
Одним ловким движением я скольжу рукой по её спине и расстегиваю застежку лифчика. Мне удаётся с первой попытки.
Видали, что я вам говорил?
Я, мать вашу, профи.
Я стягиваю лифчик и замираю. Бля, как они прекрасны; словно две совершенные половинки. Беру каждую в руку и одновременно сжимаю.
Беря её податливую плоть в рот, я кусаю, сосу и потягиваю её розовые сосочки, словно дикий зверь.
Она притягивает мою голову и целует меня.
— Просто возьми меня, — шепчет она. — Я хочу тебя прямо сейчас.
Заебись, да.
Я не мешкаю. Поднимаю ее со столешницы и, не теряя ни минуты, несу на кровать.
Положив Эллу на постель, я останавливаюсь, чтобы насладиться её красотой в тонких лучах лунного света, освещающего мою комнату.
Она бросается вперёд и начинает расстёгивать мою рубашку. Делает это так рьяно, изголодавшись по мне, что отрывает последнюю пуговицу.
Я жадно целую её, пока она расстёгивает ширинку моих брюк. Мой член выскакивает наружу, требуя внимания.
Посмотрите ей в глаза.
Элла Брайант потрясена.
— Вау.
Её глаза осматривают восемь с половиной дюймов моего достоинства6. Я ухмыляюсь и провожу рукой по её животу, опускаясь вниз и покрывая поцелуями место, которому сегодня крупно повезёт.
Затем стаскиваю с неё трусики.
— Тебе они больше не нужны...
Снимаю их с её лодыжки и кидаю через плечо, словно ковбой, бросающий лассо. Голова Эллы мечется из стороны в сторону, и моя спальня наполняется её сладкими стонами.
Я последний раз облизываю её мокрую киску, смакуя теплый нектар.
Вкуснятина.
Это так вкусно, что я подумываю отправить рецепт Марте Стюарт.
— Быстрей, Алекс...
Провожу членом по её сочной влажной дырочке и беру с тумбочки презерватив. Сделав глубокий вдох, начинаю разворачивать и натягивать его.
— Возьми меня, сейчас же, — задыхается Элла, выгибая спину. Её глаза сверкают в лунном свете. Я беру член в руку и погружаюсь в её жаждущие губки.
Обстановка накаляется, да?
А затем...
— Соси и смотри!
Пронзительный визг наполняет комнату. Элла напрягается и отталкивает меня.
Сильно напуганная, она садится прямо.
— Что это за херня?
Христос Всемогущий. Эта птичка выражается как босяк. Клянусь Богом, в прошлой жизни ему кланялись все биндюжники.
Кайфолом.
А тем временем Элла встаёт с кровати и ищет свою одежду.
Нет, нет, нет!
Только не платье.
Не трогай платье.
Брось его, мать твою.
Она его надевает.
Дерьмо.
— Элла, это всего лишь мой какаду, Пити. Расслабься, крошка. Давай продолжим.
Платье на ней.
Она проходит мимо меня и опускается на колени, упираясь при этом в пол. Отлично. Это мой шанс.
— Я не против пола, детка. Ожоги от ковра это всего лишь раны любви, — говорю я, щелкая ночником.
— Алекс, я не могу найти мои... — она ахает.
Почему? А потому, что мой сидящий в клетке какаду недовольно смотрит на неё своими пылающими глазами-бусинками. Я упомянул, что он жуёт её трусики? Должно быть, они залетели в клетку, когда я играл в ковбоя.
Она сжимает губы.
Блядь. Ну, скажи что-нибудь, Слэйд.
— Кхм. Все равно трусикам придают слишком много значения.
Элла Брайант награждает меня уничижающим взглядом и выбегает из спальни. Даже стук её каблучков прекрасен. Я кидаюсь за ней, но... Вы пробовали когда-нибудь бегать с дулом Т-1000 в штанах?
Это где-то за пределами возможного.
Я кричу ей практически в отчаянии.
— Элла, вернись! Я могу взять тебя на столешнице!
Цок... цок... цок... цок... цок...
Хлопок.
Какого хуя?
Я падаю на спину и поворачиваю голову в сторону клетки Пити. Только гляньте на него. Он наслаждается, грызя эти трусики.