Страница 42 из 51
— Джек…
— Он был пятым. Пятым! Я был первым в общем зачете. Я побил рекорды. Я провел команду от одного из худших рекордов в Лиге до плей-офф в первый год. Мы второй год держим первенство. Это должен был быть мой сезон.
— Это все еще так.
— Ерунда. Это не так. Лига ищет причину, чтобы выгнать меня. Тренер Томпсон смотрит мне в лицо каждый чертов день и ждет, когда он сможет сделать звонок. И, Господи… — я указал на разбитый телевизор, — СМИ истекают слюной, ожидая момент, когда я совершу одну маленькую, чертову ошибку.
Лия сложила руки на коленях.
— Ты знаешь, что совершил много ошибок в прошлом.
— Я изменился!
— Нужно время, чтобы восстановить репутацию. Ты не можешь щелкнуть выключателем, решить, что ты изменился и ожидать, что все это примут, — она ухмыльнулась. — Если бы это было так, я бы осталась без работы.
— Но ты знаешь, что я изменился, — я уставился на нее, наблюдая, как ее идеальные губы приоткрываются. — Не так ли?
Эти большие шоколадные глаза слишком быстро отвернулись.
Этого-блядь-не может быть!
Мое сердце колотилось так сильно, что кровь чуть не капала из ушей.
— Ты не веришь, что я изменился.
Лия протянула руку.
— Я этого не говорила.
— Ты ничего не говорила.
— Мы только что… — она прочистила горло. — Я знаю настоящего тебя всего несколько месяцев.
— Да. С тех пор как ты носишь моего ребенка.
Лия замерла.
— Это несправедливо.
— Я был достаточно хорош, чтобы сделать тебе ребенка.
— Я никогда не говорила, что ты плохой человек.
— Ты никогда не говорила этого вслух, — я ходил, несмотря на боль в колене. — Команда не верит в меня. Лига считает меня куском дерьма. Что насчет тебя?
Она замолчала, ее рука коснулась живота и ребенка. Моего ребенка. Я не дал ей время на обдумывание. Это был несложный вопрос.
Мой голос ожесточился.
— Скажи мне, что ты думаешь обо мне.
— Зачем?
— Потому что мне нужно это услышать.
— Почему?
— Потому что по какой-то проклятой причине твое мнение имеет значение больше, чем чье-либо другое.
Молчание Лии ответило за нее. Она полезла в сумочку и достала фотографию — глянцевое изображение чего-то черно-белого, слишком нечеткого, чтобы разобрать.
— У меня сегодня был прием у врача, Джек, — сглотнула она. — Помнишь?
Нет. Я не помню. Я должен был помнить. Верно? Может быть?
О, черт.
— Что это? — спросил я.
— Сонограмма, — она говорила слишком тихо. Не то, чтобы она обидела меня, но как будто она уже сказала мне свой ответ. — Все в порядке. Ребенок здоров и подрастает.
— Почему ты не сказала мне, что у тебя назначена встреча с врачом?
— Я говорила. Ты сказал, что встретишь меня там.
Я смотрел на нечеткие линии на фотографии, пока они вдруг не обрели смысл. Голова. Тело.
Младенец.
Мой ребенок.
И меня там не было, чтобы увидеть это.
— Ты должна была напомнить мне, — я кипел от гнева. Я хотел разозлиться, но ни за что в аду я не стану рисковать помять хоть уголок самой удивительной картины, которую я когда-либо видел в своей жизни. — Почему ты мне не напомнила?
— Напомнила, прошлой ночью в постели… — скрестила руки Лия. — Но ты был расстроен. Я не настаивала на этом. Я знала, что ты хочешь попасть в тренажерный зал этим утром раньше остальных членов команды…
— И что?
— Я не думала, что ты сможешь приехать.
— Нет, дело не в этом, — я направил фотографию на нее. — Не ври мне, Лия. Ты думала, что я не захочу приходить.
— Я не собиралась заставлять тебя выбирать между работой и каким-то обычным приемом врача, и не тогда, когда ты так беспокоишься о потере своей позиции.
— Это не обычный прием. Это мой ребенок!
— И все в порядке. Нормально. Я не нуждалась в тебе там.
— Ты вообще хотела, чтобы я был там?
Она ответила быстро, твердо.
— Это несправедливо.
Я засунул УЗИ в карман, прежде чем мои дрожащие пальцы случайно порвали бы бумагу.
— Ответь на вопрос.
— Конечно, я хотела, чтобы ты был там. Боже, Джек. Каждый раз, когда я хожу туда, я боюсь, что что-то будет не так. Я бы хотела, чтобы ты был там, чтобы ты держал меня за руку, пока я не услышу биение сердца. Но я пытаюсь облегчить твою участь. Я понятия не имею, как привлечь тебя или что ты ожидаешь…
— Так спроси меня!
Я не должен был кричать на нее. Святой Христос, единственный человек в мире, который заставлял меня чувствовать, что я, блядь, что-то значу, не доверял мне с проклятым ребенком, которого мы создали.
— Ты такого плохого мнения обо мне? — я смотрел на женщину, которая внезапно стала моим миром, моей мечтой, моим желанием. Она была скорее фантазией, чем реальностью. — Будь честной.
— Как ты можешь спрашивать меня об этом? — прошептала она. — После всего этого, ты все еще не знаешь, что я чувствую?
— Нет, — сказал я. — Ты не даешь мне шанса выяснить это.
— Я никогда не отталкивала тебя.
— Ты делаешь это каждый день. Ты думаешь, что я какой-то гребаный неудачник, который не может держаться подальше от неприятностей.
— Я никогда этого не говорила.
— Ну же, Кисс. Ты сомневалась, что я сдвину небо и землю, чтобы пойти с тобой к врачу. Черт, ты с трудом верила, что я могу сделать ребенка быстрее, чем гребаные деньги.
Лия прикусила свою губу.
— Ты хочешь сказать, что ты из тех, кто может остепениться? Завести семью? Держаться подальше от неприятностей?
— Да.
— На самом деле? — она раскинула руки, голос ее был сбит с толку. — Ты был тем, кто лгал Лиге и использовал фальшивые отношения, чтобы защитить себя.
Дерьмо.
— Смотря…
Она еще не закончила.
— Ты захотел завести ребенка после того, как увидел, насколько хорошо это работает у другого защитника, — ее голос понизился. — Дело не в том, чтобы исправить твою репутацию, Джек. Все дело в переменах, потому что ты хочешь быть другим человеком. Фальшивые отношения и ребенок убедили СМИ, но кого ты пытаешься убедить сейчас?
Боже, эта женщина. Если бы она знала, как легко она задавила меня одним вопросом.
— Все между нами фальшивое? — спросил я.
— Я не знаю, что между нами.
— Конечно, — и я знал, почему это так. — Зачем доверять мне, если можно верить во все скандалы.
— Что это значит?
Мои слова были горькими на вкус.
— Хоть раз, я хочу, чтобы ты забыла о моей репутации. Судила меня как человека, которым я являюсь, стоя здесь, умоляя тебя дать мне шанс.
— Джек…
К черту. Я перебил ее, слишком отчаянно желая услышать слова, которые никогда не сорвутся с ее губ.
— Сейчас я себя не очень люблю, — сказал я. — Но если ты…
Ее глаза расширились. Я заткнулся прежде, чем скажу какую-то глупость.
— Забудь об этом, — я вытащил свой телефон и написал Брайону. — Я ухожу.
Ее плечи поникли.
— Что?
— Мне нужно выбраться отсюда. Очистить голову.
У нее не было сил бороться. Ее слова смягчились, умоляя.
— Не с такими друзьями, Джек.
— Что не так с моими друзьями?
— Не притворяйся. Ты знаешь, что не так, — она встала, вцепившись пальцами в диван. — Не выбрасывай все, потому что ты расстроен…
— Я просто хочу выйти и повеселиться. Мне нужно выкинуть это из головы.
— Ты не очистишь свою голову. Ты уходишь, потому что это то, что делало тебя счастливым в прошлом.
— И что?
Она поймала мой взгляд.
— Не попадай в неприятности, потому что ты предполагаешь, что это все, что тебе нужно.
— О, избавь меня от проповеди, Кисс. Ради всего…
— Я серьезно. Не встречайся с этими парнями сегодня. Не стоит рисковать, драться или с женщиной…
— А если я сделаю это? — я переступил черту. — Ты боишься, что я пойду к ней домой? Что я буду трахать ее в туалете? Что я возьму столько шлюх, сколько смогут влезть в мою машину…
— Ты переходишь все границы.
Я вырвался из кабинета, ковыляя через весь дом. Лия последовала за мной, но я проигнорировал ее.