Страница 31 из 33
Крестьяне ходят смотреть на поля Энгельгардта как на экскурсию в передовое хозяйство. Сравните же теперь, что давало это поле до 1871 года и что дает теперь:
«…рожь, посеянная на этом участке для испытания, была замечательно хороша, лучшая в моём ноле, лучшая в округе, но всего замечательнее то, что земля в этом участке была самая пустая, не приносившая никакого дохода, таких земель у нас всюду пропасть…
Весной 1879 года на участке был посеян лён. Лён вышел не особенно хорош, не ровен, местами был густ и высок, местами низок и редок. Однако всё-таки с участка были собраны и льняное семя, и лён.
Сопоставьте следующие цифры:
В диком состоянии участок давал 6 копён сена на 6 рублей.
Первый год за лён и льняное семя дал на 176 рублей.
Второй год под рожью дал на 360 рублей.
Всего за три года (так как один год участок был под паром) с участка получено на 536 рублей».
Ведь это же революция в земледелии и в экономике сельского хозяйства, пускай и местного масштаба. Но в уезде у крестьян этот опыт вывал большой интерес и нашёл немало последователей:
«Когда участок был под льном, то крестьяне ещё не особенно им интересовались, но в нынешнем году, когда они увидали, какой вышел хлеб, то удивлению не было конца. В самом деле, такой урожай (а это, считайте, сам-13) – ведь это целое богатство для нашего мужика, у которого не хватает хлеба для прокормления. его достаточно для прокормления в течение года семьи из 10 душ. Мужик на своём наделе получает сам-6, в помещичьих хозяйствах урожай сам б тоже считается отличным».
С каждым годом в имении Энгельгардта повышалась доля окультуренной земли:
«Распахивая новые земли, я их присоединяю к старопахотным землям, привожу в культурное состояние, ввожу в общую систему и, засевая новые земли льном, хлебами, в то же время засеваю старые земли травами, чтобы они, оставаясь под травой, отдохнули и потом сменили новые земли, когда те, пробыв известное время под хлебами, поступят под травы».
Энгельгардт был в губернии пионером в деле применения искусственных удобрений. Делом его жизни стало изучение и применение фосфоритов, которыми он занимался с давних пор. Он сам участвовал в экспедициях по их поиску, открыл несколько их месторождений, в том числе и в Смоленской губернии, в Рославльском уезде:
«В 1885 году я сделал у себя опыты удобрения фосфоритной мукой, приготовляемой К.В. Мясоедовым из фосфоритов, найденных мною в Рославльском уезде в 1884 году… Фосфоритная мука, употребляемая мною для удобрения под рожь плохого перелома, одна, без навоза, произвела поразительное действие».
Казалось бы, нашёл помещик золотое дно, держи своё открытие в секрете, будь монополистом, загребай денежки. Но Энгельгардт был человеком иного склада. Он не только сам применял фосфоритную муку, с него началось и её использование крестьянами «Счастливого Уголка», и он сам пропагандировал это средство повышения урожайности:
Это Энгельгардт научил крестьян использовать в качестве удобрения торф.
«– Как же, возил. Польза есть.
Впоследствии… крестьянин из соседней деревни просил меня выписать для него мешок фосфоритной муки. Разумеется, я был в восторге, потому что, если мужики станут применять фосфоритную муку – дело сделано… Из следующей выписанной партии я дал крестьянам два мешка… Зелень на нивах, удобренных фосфоритом, была отменна, очень хороша».
Но, может быть, особенно важное значение для крестьян имел совет Энгельгардта покупать, при содействии банка, землю у помещиков, которые забросили свои хозяйства. «Я всегда был убеждён, что только с переходом в крестьянские руки эти земли будут возделаны, и не видел никакой возможности, чтобы это сделалось, пока земля будет в руках владельцев. Хозяину не трудно было предвидеть, какое благодеяние для страны будет, если эти земли перейдут в руки крестьян, которые приведут их в культурное состояние, – а они одни только и могут это сделать».
Энгельгардт даже подыскивал для крестьян земли, наиболее подходящие для покупки: Но труднее всего было уговорить крестьян на такую покупку. Причём на покупку именно сообща, всей деревней. И даже приводил в пример американских фермеров с их кооперацией. Те купят сообща жатвенную машину, один день косят у одного, другой – у другого. О серпах и косах там давно забыли…
Крестьяне обыкновенно говорили, что дорого.
«– Дорого! Двадцать пять рублей за десятину – дорого! Да ведь «в вечность» купите! И дети, и внуки, и правнуки ваши будут за это поминать вас…»
Энгельгардт всемерно способствовал покупке крестьянами земли у помещиков, особенно рекомендуя именно совместное приобретение и, где возможно, совместную обработку этих угодий. Он приводил примеры кооперации как в России, так и за рубежом, показывая выгоды совместного труда. На купленных лугах траву обычно косили сообща, и лишь потом делили её по дворам по количеству кос. Это был самый простой вид кооперации, её расцвет и распространение на все виды крестьянского хозяйства приходятся уже на годы после смерти Энгельгардта. Но первые её шаги он успел увидеть. Он советовал спешить с покупкой земли, потому что за пределами «Счастливого Уголка» уже начинался переток земли из рук помещиков и крестьян в руки хищников, не связанных с землёй.
Зачем скупали землю кулаки? Часть – для спекуляции. Часть – для организации ферм с наёмным трудом. А главное, в целях сдачи её в аренду да кабальных условиях. Это приводило к обогащению сельских паразитов рантье за счёт регресса хозяйства и страданий крестьянина.
И об этой надвигающейся опасности Энгельгардт предупреждал крестьян, но его слова о коллективной обработке земли падали на ещё не подготовленную почву. А когда Энгельгардт возродил в Смоленской губернии посевы льна, дающего, при правильной агротехнике, гораздо больший, чем другие культуры, доход, это сильно подняло уровень жизни крестьян, последовавших его примеру. Только в своём имении он на обработке льна создал немало для данной местности высокодоходных рабочих мест.
Я перечислил только небольшую часть того, что сделал Энгельгардт для крестьян прилегающих к его имению деревень и о чём есть скупые упоминания в его книге. Благодаря ему, крестьяне, как минимум, удвоили свой производственный потенциал и избавились от постоянно висевшей над ними угрозы голода. Будь такой результат достигнут в советское время, Энгельгардта удостоили бы звания Героя Социалистического труда, а то и дважды. А он при жизни оставался опасным государственным преступником, и лишь какая-нибудь бабка, будучи в церкви, подаст записочку с его именем (пока он был жив – «О здравии», а после его смерти – «За упокой»). Или, если неграмотная, поставит в память его копеечную свечку и произнесёт про себя, как говорила при его жизни, когда он справедливо рассчитывал плату за её труд (а переплачивая грош, добавлял: «поставь свечку в церкви»): «И тебе зачтётся!»
Деруновы разоряли крестьян того села, где они действовали, Энгельгардт помогал крестьянам освободиться из кабалы, навязанной им властью, помещиками и кулаками.
Я вам не скажу за всю Смоленщину, вся Смоленщина очень велика (она была больше нынешней Смоленской области), но для её «Счастливого Уголка» за всю историю ни один деятель не сделал столько хорошего, сколько сделал Энгельгардт.
А мы толкуем о роли личности в истории. Оказывается, всё дело-то в том, чтобы была личность, не эгоистически настроенная, а роль для неё история обязательно подберёт!
Глава 11. Гимн русскому крестьянину
В среде помещиков и либеральной интеллигенции, воспитанной на западной культуре, всё шире распространялся взгляд на крестьян как на ленивое и невежественное «быдло», существа низшего рода. Концентрированное выражение это воззрение нашло в гневной реплике генерала из стихотворения Некрасова «Железная дорога»: