Страница 17 из 28
И это дружеское поддразнивание вполне обосновано. Личный дневник Гривза за те же годы и впрямь обнаруживает сильную озабоченность сохранением душевной и телесной чистоты, особенно после конфирмации в церкви Ирландии 10 июня 1917 года. Церковный обряд означал для Гривза религиозное «совершеннолетие», что он воспринимал как определенную веху духовного пути. Гривз переживал в ту пору кризис, хотя, возможно, и не делился своими терзаниями с Льюисом. В дневнике молитвы о «сохранении чистоты разума»[138] перемежаются с мрачными размышлениями о бессмысленности жизни. «Какая ужасная жизнь! И к чему все это? Доверься Ему»[139]. В дневнике перед нами предстает одинокий юноша, для которого дружба с Льюисом и вера в Бога были двумя путеводными звездами на темном и переменчивом небосводе.
Второе воспоминание связано с возникшей у Льюиса надеждой состояться в качестве поэта. К тому времени уже получили признание «окопные поэты», в том числе Зигфрид Сэссун (1886–1967), Роберт Грейвс (1895–1985) и Руперт Брук (1887–1915), в особенности прославившийся тремя строками из стихотворения «Солдат»:
Брук умер от сепсиса, развившегося из-за инфицированного укуса москита – это случилось 23 апреля 1915 года на пути в Галлиполи, где ему предстояло принять участие в боях. Его «уголком на чужбине» стала оливковая роща на греческом острове Скирос.
Вдохновленный такими примерами, Льюис начал писать стихи о войне еще в Оксфорде, пока готовился к сражениям. Эти стихи, опубликованные в марте 1919 года под псевдонимом «Клайв Гамильтон» (Гамильтон – девичья фамилия его матери), не дождались теплого приема и редко переиздавались. Сначала Льюис назвал свое сочинение «Духи в темнице: цикл лирических стихотворений» (Spirits in Prison: A Cycle of Lyrical Poems), но Альберт Льюис, чью начитанность многие недооценивали, напомнил, что под таким названием выходил в 1908 году роман Роберта Хитченса. Льюис прислушался к мнению отца и изменил название на «Плененные духи»[141].
Остается открытым вопрос, можно ли причислить это сочинение к военной поэзии. По моим подсчетам, более половины стихотворений этого сборника написаны до того, как Льюис отправился во Францию и увидел войну воочию. Эти ранние стихотворения – скорее интеллектуальные размышления о войне с безопасной дистанции, здесь еще не дышит страсть, отчаяние, жестокость смертоносных полей Франции. Интеллектуальный интерес они безусловно представляют, но до поэтической зоркости Сэссуна и Брука им далеко.
Что же эти стихотворения говорят нам о Льюисе? Ведь это как-никак первая значительная его публикация[142]. Стилистически они, вероятно, подсказывают, что Льюису требовалось еще время, прежде чем его голос обретет зрелость и авторитет. Но на том этапе его жизни стихотворения особенно ценны как свидетельство укоренившегося атеизма. Самые интересные разделы цикла – протесты против немых и равнодушных небес. «Ода на Новый год», написанная под огнем в январе 1918 года поблизости от французского города Арраса, возвещает окончательную смерть Бога, который изначально был плодом человеческого вымысла. Все упования на то, что «красный Бог» может «склонить ухо» к воплям человеческого отчаяния, лежат, отвергнутые и безнадежные, в грязи, обезображенные «Могуществом, что убивает и уничтожает былую красу»[143].
Эти строки важны, поскольку передают две темы, глубоко засевшие в ту пору в уме Льюиса: презрение к Богу, в чье существование он не верил, но тем не менее возлагал на него вину за повсеместную резню и разрушения, и глубокую тоску по безопасности и надежности прошлого, того прошлого, которое, как это явствует из стихов, Льюис считал погибшим навеки. Эта нота тоски о невозвратимом любимом прошлом сохранится и в более поздних книгах Льюиса.
А самое главное, наверное, что сообщают нам «Плененные духи» о своем авторе – это его амбиции, то есть желание остаться в памяти людей поэтом и уверенность, что у него хватит таланта для такого призвания. И хотя в итоге мы помним Льюиса как историка литературы, апологета и прозаика, это вовсе не совпадает с его собственными юношескими мечтами и мыслями о будущем. Льюис – несостоявшийся поэт, достигший величия в других областях литературы. Но кое-кто мог бы сказать, что, не сумев стать поэтом, Льюис зато преуспел как автор прозы, причем прозы, насыщенной мощными ритмами и музыкальными фразами истинного поэта.
Но что же третье воспоминание? Кто такая Д.[144]? И почему Льюис придает такое значение ее визиту к нему в комнату в 1917 году? Следующие записи в дневнике дают ответ на этот вопрос: это миссис Мур, в доме которой Льюис поселился к тому времени. Их сложные отношения, о которых мы дальше поговорим подробнее, начались в ту пору, когда Льюис еще числился в кадетском батальоне в колледже Кибл. Первоначальным поводом для их знакомства и сближения был сын миссис Мур, но отношения быстро стали развиваться уже автономно от самого Пэдди.
Близость Льюиса с Пэдди Муром не подлежит сомнению. Возможно, эти отношения были даже более близкими, нежели видится биографам. Их союз сложился, по-видимому, в ту пору, когда Льюис и Мур жили в одной комнате колледжа Кибл. Чтобы вникнуть в этот вопрос, нужно принять во внимание также и то, в каком полку британской армии Льюис будет далее служить. 26 сентября 1917 года Льюис получил временное назначение младшим лейтенантом в Третий Сомерсетский полк легкой пехоты, и ему предоставили месячный отпуск перед дальнейшим обучением в Южном Девоне[145]. Пэдди Мур угодил в стрелковую бригаду и уже отправился на Сомму.
Но почему Льюис выбрал службу в Сомерсете, ведь у него не было никаких семейных связей с этим графством? Большинство биографов не замечают важности этого вопроса. Ведь несомненно имелись и другие возможности. Один из наиболее очевидных вариантов – Оксфордский и Букингемский полк легкой пехоты, он был расквартирован в Оксфорде, и многие кадеты Четвертого батальона получили назначение именно в него. А поскольку Льюис был родом из Белфаста, он мог также вступить в какой-нибудь ирландский полк. Так почему же в итоге он попал в Сомерсетский пехотный?
Возможно, в приказах по Четвертому кадетскому батальону мы найдем ключ для ответа на этот вопрос. Когда в этих документах упоминается какой-либо кадет, указывается и тот полк, к которому он был предварительно приписан на момент зачисления в учебный батальон – в этом полку ему предстояло служить, если только он не добьется иного назначения, например, обнаружив во время подготовки особые технические навыки. Эти батальонные списки свидетельствуют, например, что «другой» К. С. Льюис изначально был приписан к Оксфордскому и Букингемскому полку легкой пехоты, но в конце концов был направлен в Шестой Мидлсексский полк. В тех же списках зафиксирована дата прибытия Пэдди Мура в батальон 7 мая 1917 – следующим образом[146]:
37072 Мур, Э. M. К. Сом. Л. П. 7.5.17
Вот он, ответ на вопрос, почему Льюис выбрал этот полк: Мур был приписан к Сомерсетскому полку легкой пехоты. Это вполне понятно, учитывая, что Пэдди вырос в Редленде, пригороде Бристоля, который при наборе рекрутов относили к графству Сомерсет. Аналогичная запись в архивах батальона о Льюисе свидетельствует, что он первоначально был приписан к Королевскому шотландскому пограничному полку.
138
Карманные дневники Гривза (11,5 см x 8 см) с января 1917 по декабрь 1918 г. хранятся в центре Уэйда, Уитон-колледж. Эту молитву можно найти в записи от 8 июля 1917 г. См.: Arthur Greeves Diaries. 1–2.
139
Запись от 18 июля 1917 // Arthur Greeves Diaries. 1–2.
140
Перевод В. Набокова.
141
Льюис рассуждает об этой перемене в письмах отцу, датированных 18 сентября 1918 и 18 октября 1918 г. См.: Letters. Vol. 1. P. 399–400, 408–409.
142
Комментарии и анализ см.: King, Don W. C. S. Lewis, Poet. P. 52–97.
143
Spirits in Bondage: A Cycle of Lyrics. L.: Heinema
144
Уолтер Хупер, готовивший к печати рукопись дневника, позднее пришел к выводу, что буква, которую он принял за D, на самом деле была греческая дельта, Δ. Это наводит на мысль, что у Льюиса появилось особое прозвище для миссис Мур, как-то связанное с начинающимся на эту букву греческим термином. Он применял подобный прием и в других ситуациях. Например, в 1940 г. Льюис прочел в Оксфордском обществе доклад «Элемент Каппа в литературе». Kаппa – первая буква греческого слова kryptos – «скрытый», «тайный».
145
Этот батальон считался «особым резервом», он предназначался главным образом для военной подготовки и на всем протяжении Великой войны оставался в Англии.
146
Battalion Orders № 30, 15 июня 1917, лист 4. Как было указано ранее, неделю спустя неверные инициалы были переправлены на “E. F. C.”. Отметим, что в британской датировке, использованной в этой записи, последовательность день-месяц-год, в отличие от американской месяц-день-год.