Лора

Наконец он отошел от двери, чтобы я могла пройти.

— Раздевайся, — просто кинул мне через плечо и подошел к столу, чтобы налить себе вина. Я встала как вкопанная посреди комнаты, он что, издевается?

Принц в это время повернулся ко мне и, опершись на столешницу, медленно отпил из бокала.

— Ну? — он нетерпеливо изогнул бровь.

Я понимала, что он просто хочет меня унизить и не могла поверить, что этот надменный бесчувственный чурбан и тот очаровательный мужчина, с которым я целовалась на ярмарке, может быть одним и тем же человеком, причем с разницей в сутки. Я просто стояла и смотрела на него.

— Позвать Корни тебе помочь? — в его голосе слышалась явная угроза.

Я чуть не заплакала.

— Макс, я не понимаю!

— Во-первых, никакой я тебе не Макс, я твой господин, уясни это раз и навсегда! И во-вторых, это я не понимаю. Почему каждый раз одно и то же. Проявляешь к вам доброту, относишься по-человечески, а вы моментально садитесь на шею. Неужели ты всерьез думала, что сможешь договориться с императором в обход меня. Режиссера этого подговорила, — Макс отпил еще глоток, все это он говорил таким будничным тоном, как — будто обсуждал со мной погоду.

— Отец прав, с вами вообще разговаривать нельзя, когда вас просто трахаешь, вы четко понимаете свое место, никаких требований, своеволия, капризов, заговоров.

— Мой принц, это не так, я ни о чем не договаривалась с ним, да я ему даже двух слов сказать не успела, как вы подошли. Он просто узнал меня! Увидел узоры на моем ошейнике и понял, как они там оказались. В его понимании это позор!

Лучше бы промолчала. Я закрыла рот рукой, но было уже поздно. Ноздри принца раздувались, лицо побледнело, глаза яростно засверкали. Кажется, он готов меня убить.

— То есть мои отличительные знаки это позор, так? — Макс произнес это так тихо, что я еле расслышала.

— Нет, ну что вы! Я совсем не это имела ввиду!

— Все, довольно. Не желаю больше ничего слушать, раздевайся, я сказал.

Он подошел на расстояние вытянутой руки.

Я судорожно принялась стягивать одежду, пальцы не слушались. Меня всю трясло от обиды и несправедливости. «Да пошел ты», — как заводная повторяла про себя, это прибавляло некой храбрости. Наверно я слишком рьяно об этом думала и мысли отразились на лице.

— И совершенно бесполезно проклинать меня про себя, или что ты там делаешь, — лениво протянул Макс. Черт.

Наконец последний кусок ткани оказался на полу, и я подняла глаза на своего мучителя. Принц резко рванул меня к себе и впился жестким поцелуем, сильно покусывая нижнюю губу, я почувствовала соленый привкус крови во рту. И тут мне стало по-настоящему страшно. Я вдруг поняла, что он не успокоится, пока я не получу по заслугам по его мнению. Что он специально делает мне больно. Он отпустил меня, провел пальцем по укушенному месту, как-то странно глядя, как- будто с тоской. Но потом лицо опять приняло жесткое выражение, и он с силой кинул меня на кровать и начал раздеваться. Мои глаза были широко открыты от испуга, дыхание прерывалось, ладони стали холодными и влажными. Я вся вжалась в резную спинку кровати.

Макс, раздевшись, склонился надо мной. Сейчас он не казался мне ни красивым, ни желанным, я ощущала только страх и неизбежность. Макс грубо подмял меня под себя и без церемоний резко вошел. Я застонала от боли, но он закрыл мне рот поцелуем. Где были те нежные прикосновения, от которых по всему телу разливалось тягучее тепло? Сейчас он жестко смял пои ягодицы, впиваясь в них пальцами и резко натягивая на себя, выбивая из горла жалобные всхлипы, все быстрее и быстрее. Голова моталась из стороны в сторону, принц схватил губами сосок и стал растягивать его, покусывая, потом проводя языком и зализывая больное место. Его левая рука обхватила мою шею и сжала. Я почувствовала, как помимо моей воли животный страх перерождается в животное желание. Я никогда не думала, что грубость и боль могут быть такими, это было так постыдно, но от этого ощущения были лишь острее. Макс сразу уловил, что все изменилось, сжал пальцы на шее сильнее, так что мне сложно стало дышать, прошептал на ухо:

— Что же сразу не сказала, что тебе так нравится?

— Не знала, — с придыханием ответила я, вцепившись в его руку. Он скептически усмехнулся, явно не поверив. Потом приподнял мои бедра выше, закинув ноги себе на плечи, смяв меня под собой.

Перед глазами плыли какие-то круги, я продолжала всхлипывать, только уже от нетерпения. «Ну же, ну же», — стонала, кусая его мочку. Вот Макс снова крепко схватил меня за ягодицы, проводя пальцами посередине, надавливая, заставляя нервно вздрагивать от интимных прикосновений, темп стал бешеный, я слышала его тяжелое дыхание. По всему телу побежал ток и наконец меня накрыло с головой, тело скрутило судорогой, внутри все сжалось и завибрировало. Макс глухо застонал и опустился на меня. Потихоньку сознание возвращалось. Боже мой, он ведь наказать меня хотел, унизить, сделать больно, а в итоге я тут вертелась под ним как уж на сковородке. Этот мужчина по-настоящему опасен для меня. Я лежала с закрытыми глазами просто потому, что боялась встретиться с ним взглядом. Так стыдно.

Макс лежал рядом, я слышала, как становится все более ровным его сбивчивое дыхание.

— Лора, — голос уже был ровным и безучастным.

— Что? — мой к сожалению до сих пор дрожал.

— Ты можешь идти, сегодня ты мне больше не понадобишься, — и повернулся ко мне спиной.

Я почувствовала, как непрошеные слезы застилают глаза. Потом резко встала, быстро оделась и стремительно вышла из этой ужасной комнаты, чтобы он не заметил, как я плачу.

14. Новая жизнь

Я стояла рядом с Доной Эби на кухне и замешивала тесто для пирожков. Было чудесное солнечное утро, из открытых окон доносился теплый нежный ветерок, приносящий с собой аромат цветов и чириканье птиц.

— Хочу пойти после завтрака в город, могу зайти на рынок, вам нужно что-нибудь?

— Да нет вроде бы, хотя… Посмотри, может свежую зелень из западной провинции завезли, только не бери у старого Карта, вечно у него самый грязный салат.

— Хорошо, — пропела я, настроение было отличное. В последние 10 дней моя жизнь резко изменилась в лучшую сторону благодаря узорам на обруче, и я по полной пользовалась новыми возможностями. Ну, во-первых, никто не смел мне приказывать, так что все, что я делала, было моим личным осознанным решением, а это огромная разница: резать лук, потому что хочешь помочь или потому что заставили и если что накажут. Во-вторых, гулять я теперь могла где угодно и когда угодно, само приятное, что и бояться мне было нечего — никто не посмеет обидеть личную рабыню наследного принца. Оказалось, мой статус стал настолько высоким, что на улице мне кланялись даже купцы и мастеровые, а не просто слуги, что в первый раз повергло меня в настоящий шок. Еще один из интересных моментов: мне не нужно было ни за что платить, все просто записывали на счет дворца или принца, чаще конечно принца. Правда этой опцией я пользовалась с осторожностью: одно дело набрать себе пряников, другое- притащить во дворец лошадь или скупить все драгоценности в ювелирной лавке. В общем, я не решалась обсудить с Максом вопрос моей финансовой свободы.

По правде сказать, с той злосчастной ночи после спектакля мы мало что обсуждали. Точнее вообще не разговаривали. Совсем. Нет, мы виделись каждый день, вернее каждую ночь, но до разговоров теперь дело не доходило. Больше ни разу не было грубости или насилия с его стороны, он был так же нежен и чувственен как прежде. Но когда мы не были в постели… У меня было ощущение, что он вообще не видит во мне живого человека. Его взгляд ничего не выражал, голос был бесцветен. Набор слов, обращенных ко мне, сводился к необходимому минимуму: здравствуй, проходи, ложись…потом следовало что-то невероятное, что никак не совпадало с подобной встречей, а далее опять по плану… можешь идти. В последние пару дней меня так и подмывало подколоть его и сказать, чтобы не утруждался, я уже наизусть все выучила и могу сама за него все сказать. Но конечно на подобную дерзость я не отважусь. Хотя, если мне придется это слушать еще пару месяцев… Иногда после первого раза он не выгонял меня сразу, а мог пойти поработать минут 20 или просто поваляться, потом привлечь меня к себе второй раз и только после этого предложить его покинуть. Самое смешное, что я даже вычислила, от чего это зависит: если принцу на следующее утро нужно было в академию, то это был один раз, если не нужно и он мог поспать подольше, то два. В общем, стабильность и предсказуемость во всем.