Страница 32 из 37
Советники Карла ощутили бы огромную отдачу от королевской победы 1639 г. Наибольшую выгоду она принесла бы своим архитекторам: кругу членов Тайного совета, поддержавших решение короля вступить в войну и глубоко вовлеченных в планирование и проведение кампании против шотландцев, в первую очередь маркизу Гамильтону, графу Арунделу и сэру Генри Вэйну, то есть тем людям, которых король в апреле 1639 г. назвал единственными советниками, пользующимися его полным доверием[286]. Больше всех получил бы Гамильтон – самый верный лейтенант Карла в Шотландии с появления первых признаков “восстания” в Эдинбурге в 1637 г. Имея высокое положение, просторные шотландские владения и изысканные английские манеры, Гамильтон был очень близок к королю и должен был занять высочайшую должность при дворе в Уайтхолле. Пожалуй, Гамильтон ближе всех подошел к тому, чтобы заменить Карлу убитого герцога Бекингема (чья должность лорда-констебля перешла к Гамильтону после гибели герцога в 1628 г.). Отмечается, что его “авторитет и влияние на короля” заметно возросли в январе 1639 г., “после его недавнего назначения в Шотландию”, а к декабрю 1640 г. уже сообщалось, что он имел “исключительное влияние на короля”[287]. В случае поражения ковенантеров в 1639 г. позиция Гамильтона при дворе (и в сердце короля) стала бы незыблемой.
Из институтов – если не считать сам Парламент – негативнее всего победа сказалась бы на английском Тайном совете. Он и так был выведен из игры при планировании королевского ответа на шотландский кризис на том основании, что его полномочия не распространялись на земли к северу от реки Твид. Его совещательная функция органа, который дает советы королю, скорее всего, ослабевала бы и дальше. Ответственность за “имперские” аспекты правительства – вопросы, касавшиеся всех трех королевств, – вероятно, консолидировалась бы в руках небольшой группы избранных королем доверенных лиц, включая Лода, Арундела, Гамильтона, сэра Генри Вэйна-старшего и, возможно, камергеров Патрика Мола, Джорджа Кирка и Уилла Моррэя. Этот процесс начался еще во время кризиса 1637–1639 гг.[288]
И все же есть серьезные основания полагать, что эта тенденция к усилению авторитаризма королевского правительства в случае победы 1639 г. сдерживалась бы противодействующими придворными течениями, которые сами стали бы следствием победы над шотландцами[289]. Многие из придворных, чей статус поднялся бы благодаря победе 1639 г., были на короткой ноге с “впавшими в немилость” аристократами, определявшими “общественное” мнение 1630-х гг. В круг Гамильтона входил виконт Сэй и Сил (инициатор судебной тяжбы о корабельных деньгах, главным фигурантом которой вскоре стал Гемпден), а также вскоре туда вошли виконт Мандевиль (впоследствии командующий войсками Восточной ассоциации в армии Кромвеля), сэр Джон Дэнверс (будущий цареубийца) и члены верхушки ковенантеров из Шотландии[290]. Готовность Гамильтона вести диалог с противниками режима в 1639 г. возбудила подозрения в его верности в ультрароялистских кругах именно “из-за частной переписки, которую его светлость вел с главарями фракции ковенантеров”[291].
Такие же сомнения возникали и в отношении других действующих лиц 1639 г. Граф Арундел, главнокомандующий кампанией 1639 г., уступал лишь Гамильтону в том трио советников, которых Карл назвал достойными своего безграничного доверия. И все же в 1620-х Арундел был заклятым врагом Бекингема и считался поборником привилегий “старого дворянства” – пэров достюартовских времен, из числа которых в основном и состояла дворянская оппозиция Карлу[292]. Еще больше походили на противников режима два полевых командира Арундела, граф Холланд (командующий кавалерией) и граф Эссекс (генерал-лейтенант под командованием Арундела), которых часто называли “благочестивыми”[293]. Холланд был младшим братом “пуританского” 2-го графа Уорика и навлек на себя гнев Лода, вступившись за нонконформистских священников, которым угрожали церковные власти, а его брат Уорик входил в круг, где состояли такие противники режима, как граф Бедфорд, Виконт Сэй, лорд Брук, Джон Пим и Оливер Сент-Джон. Военная победа 1639 г. также укрепила бы положение графа Эссекса, которому Холланд (приходившийся ему двоюродным братом) всячески пытался вернуть расположение короля[294]. Сын любимого народом елизаветинского героя, казненного за попытку государственного переворота в 1601 г., Эссекс был фактически живым протестантским героем Англии.
Подобно тому как поражение заставило короля в 1640 г. внедрить ряд мер и сделать ряд кадровых перестановок, которые дали основания для появления дискредитирующих слухов о наличии “папистского заговора” при дворе (Арундел, Эссекс и Холланд были отправлены в отставку и начались переговоры с папством о предоставлении ссуд), победа устранила бы многие факторы, способствовавшие укоренению этих слухов. Холланд, Эссекс и Гамильтон (этот “ярый противник папства”)[295] были протестантами без страха и упрека. Холланд и Эссекс сражались на стороне протестантов в Европе при столкновениях с Габсбургами, а Гамильтон в 1631 г. участвовал в походе с прославленным героем Тридцатилетней войны, шведским королем Густавом Адольфом, в то время как его ближайшим союзником при дворе был главный инспектор королевского двора сэр Генри Вэйн, третий советник из тех, кого Карл в 1639 г. назвал заслуживающими своего “безграничного доверия”[296]. После победы 1639 г. укрепление их положения, вероятно, уравновесило бы растущее влияние католиков при дворе и снизило достоверность слухов о том, что двор охвачен папистским заговором. Карл мог бы и дальше вежливо обходиться с папскими посланниками,[297] однако унизительная необходимость вести переговоры с ними в надежде на финансовые субсидии из Рима пропала бы – а вместе с ней пропала бы и угроза общественному имиджу монархии, которую явным образом несли подобные переговоры.
Само собой, было бы наивно полагать, что победа над ковенантерами в 1639 г. навсегда ликвидировала бы оппозицию политике Карла. Какие же ее аспекты все равно вызывали бы напряжение? Даже если бы Шотландский кризис был успешно разрешен, королю практически наверняка пришлось бы столкнуться с борьбой придворных фракций по вопросу о надлежащем масштабе церковной власти в государстве. Епископское влияние при дворе вызвало бы резкую антиклерикальную реакцию Тайного совета (члены которого Пемброк, Нортумберленд и Солсбери презирали архиепископа), а клерикализм, без сомнения, начал бы превращаться в больную тему в регионах, где местные сквайры и так были обеспокоены тем фактом, что их пасторы – теперь названные мировыми судьями – в 1630-х гг. заняли их место в суде квартальных сессий. Это провоцировало немало личных распрь и бесконечную грызню о старшинстве и сферах влияния. Однако в отсутствие победоносной шотландской армии на территории Англии держать эти трения под контролем не составляло труда. Отношения Лода с другими советниками, конечно же, остались бы сложными, однако победа 1639 г. дала бы архиепископу все основания полагать, что он умрет спокойно, в своей постели в Ламбетском дворце.
С Шотландией было бы больше проблем. Как на собственном опыте убедились предшественники Карла, победить Шотландию было мало – нужно было еще ее удержать. Масштаб и интенсивность бунта ковенантеров подсказывают, что Шотландия продолжила бы создавать проблемы режиму, даже если бы в 1639 г. Карл сумел ее одолеть. Однако пока сохранялся безраздельный контроль каролинского режима над Англией, нет оснований полагать, что оставшиеся очаги сопротивления ковенантеров невозможно было бы погасить – елизаветинскому режиму тоже часто досаждали бунтарские настроения Ирландии шестнадцатого века, но серьезную угрозу они представляли редко. Более того, верхушка ковенантеров тоже была подвержена дроблению на фракции и страдала от личных дрязг[298]. Если бы Карл одержал победу в 1639 г., он бы почти наверняка существенно приблизил раскол между радикалами (такими как граф Аргайл) и более умеренными пэрами (такими как Монтроуз), который в итоге случился летом 1641 г.[299]
286
Scottish Record Office, GD 406/1/10543, Charles I to Hamilton, 18 April 1639. Опубликовано: Burnet G. The Memoires of the Lives and Actions of James and William, Dukes of Hamilton. 1677. P. 155.
287
Northumberland to Strafford, 29 January 1639 (опубликовано: Knowler W. (Ed.). The Earl of Strafforde’s Letters and Dispatches. 2 vols. 1739. Vol. II. P. 276; Northumberland to Leicester, 31 December 1640 (опубликовано: Collins A. (Ed.). Letters and Memorials of State… from the Originals in Penshurst Place. 2 Vols. 1746. Vol. II. P. 666). Нортумберленд, который недолюбливал Гамильтона, преувеличивает. Однако если Гамильтон и не обладал “исключительным влиянием” на короля, в 1639–1641 гг. он точно был одной из самых влиятельных фигур при дворе.
288
Летом 1638 г., к примеру, лорд Ньюбург (канцлер герцогства Ланкастерского) пожаловался государственному секретарю Коку, что главными доверенными лицами короля по вопросам Шотландского кризиса были один из камергеров-шотландцев Патрик Мол и маркиз Гамильтон. См.: Sharpe K. The Image of Virtue: The Court and Household of Charles I, 1625–1642 // Starkey D. (Ed.). The English Court: From the Wars of the Roses to the Civil War. London, 1987. P. 251.
289
Словно намекая на то, что будет дальше, Военный совет (комитет Тайного совета, возглавляемый Арунделом и ответственный за планирование кампании 1639 г.) зимой 1638–1639 гг. сумел убедить короля возродить ряд непопулярных патентов и монополий. Bodl. Lib., MS Clarendon 15, fol. 36, Sir Francis Windebanke’s and Lord Cottington’s notes, 11 Nov. 1638; см. также обсуждение в работе: Fissel M. Ch. The Bishops’ Wars: Charles I’s Campaigns against Scotland, 1638–1640. Cambridge, 1994. P. 69 n.
290
Scottish Record Office, Hamilton MSS GD 406/1/1505, 1506, 1509, 1510 (Сэю); GD 406/1/1427 (Мандевилю); GD 406/1/1316, 1319 (Дэнверсу). Считалось, что Гамильтон открыт для идей о реформе правительства, а потому в 1642 г. Дэнверс отправил ему экземпляр трактата о реформации двух королевств, написанного по его заказу Генри Паркером, племянником виконта Сэя и Сила. Scottish Record Office, Hamilton MS GD 406/1/1700, Danvers to Hamilton, 1 July 1642; H[enry] P[arker], The Generall Junto, or the Councell of Union (1642), BL, 669, fol. 18/1, см.: Mendle M. Henry Parker and the English Civil War: The Political Thought of the Public’s ‘Privado’. Cambridge, 1985. Pp. 18–19, 54–55, 97. Я благодарен доктору Джону Скалли за обсуждение этого вопроса.
291
Clark Memorial Library, Los Angeles, MS O14M3/c. 1640/ Bound ([Bishop Guthrie], ‘Observations upon the arise and progresse of the late Rebellion’), p. 82. Гамильтон был явно не в фаворе у королевы, камергер которой обвинил его в предательском сговоре с шотландцами, см. также: Donagan B. A Courtier’s Progress: Greed and Consistency in the Life of the Earl of Holland // Historical Journal 19 (1976). P. 344.
292
Об Арунделе и “старом дворянстве” можно прочитать в работах: Sharpe K. Sir Robert Cotton, 1586–1631. Oxford, 1979. Pp. 140, 213–214; Sharpe K. The Earl of Arundel, his Circle and the Opposition to the Duke of Buckingham, 1618–1622 // Sharpe K. (Ed.). Faction and Parliament: Essays on Early Stuart History. Oxford, 1978. P. 209–244.
293
Изначально Арундел хотел назначить командующим кавалерией Эссекса, см.: Northumberland to Strafford, 29 January 1639 (опубликовано: Knowler W. (Ed.). The Earl of Strafforde’s Letters and Dispatches. 2 Vols. 1739. Vol. II. P. 276).
294
BL, Loan MS 23/1 (Hulton of Hulton corr.), fol. 170–84, 190, letters from the Earl of Holland to Essex [недатированные].
295
Фраза из книги: Burnet G. The Memoires of the Lives and Actions of James and William, Dukes of Hamilton. 1677. P. 518.
296
О службе Гамильтона и Вэйна Густаву см.: Scally J. J. The Political Career of James, 3rd Marquis and 1st Duke of Hamilton (1606–1649) to 1643. (University of Cambridge, Ph.D. dissertation, 1993). P. 50–67.
297
Hibbard C. Charles I and the Popish Plot. Chapel Hill, 1983. Pp. 168–238; Fletcher A. The Outbreak of the English Civil War. London, 1981. Pp. 104–124.
298
BL, Add. MS 11045, fol. 27, [Rossingham to Viscount Scudamore], 11 June 1639. Сообщается, что в июне 1639 г. Гамильтон предсказал, что “волнения в Шотландии скоро закончатся, в стане ковенантеров очень много противоречий” (ibid.). Это было преувеличением, поскольку Гамильтон недооценил мощную поддержку Аргайла со стороны джентри и бургов, однако раскол в руководстве ковенантеров все же оставался вероятным и стал бы практически неизбежным в свете упреков, которые последовали бы за поражением ковенантеров летом 1639 г. (Я благодарен профессору Аллану Макиннесу за обсуждение этого вопроса.)
299
Чтобы усмирить непокорных шотландцев надолго, король должен был удовлетворить хотя бы часть требований Национального ковенанта, а в Шотландии необходимо было создать пророялистскую партию, чтобы править Шотландией от имени короля. Даже такие многообещающие рекруты нового пророялистского правительства, как граф Монтроз, вряд ли согласились бы полностью отказаться от целей Ковенанта. Само собой, Карл I не отличался особенным великодушием при победах, однако по иронии судьбы военный успех англичан в 1639 г. существенно укрепил бы позиции именно тех английских советников, которые с наибольшей вероятностью высказались бы за мягкое послевоенное урегулирование с лордами-ковенантерами, в частности Холланда (излюбленного “посредника” ковенантеров) и Гамильтона.