Любовь и долг

— Лия, я совсем забыл сказать тебе. — Рейегар сжимает её ладонь в своей, и голос его звучит уже намного мягче. — Твой брат…

— Нед? Что с ним? — Лианна не даёт ему договорить, страх сжимает горло. — Только не говори, что он погиб, прошу.

— Он жив. — Ей кажется, будто с её плеч сняли, как минимум, Копьё Гиганта. — Был ранен в битве, но не серьёзно. Я думал помиловать его, но, боюсь, подобная избирательность навредит в первую очередь Старкам. Вряд ли их будут любить, зная, что они избежали наказания за восстание лишь из-за того, что сестра их лорда королева.

— Ничего. Я знаю, как этого избежать. — Она думала об этом, когда Рейегар уехал, прикидывала варианты и, кажется, нашла близкий к идеальному. — Что с остальными предводителями восстания?

— Все живы и сидят в темницах Красного Замка. Я поручил их и город сиру Барристану и сиру Джонатону на время моего отсутствия.

— Значит, все доживут. Таким достойным людям можно доверить что угодно. — Лианна не спрашивает про принца Ливена, догадывается, почему Рейегар не упомянул его, и не хочет вновь причинить мужу боль. — Мы можем быть милосердны ко всем, Рейегар. Пусть мой брат, лорд Аррен и лорд Талли отправляются в свои замки. На всю жизнь им будет запрещено покидать их земли, а ещё они должны будут отдать заложников: старшего ребёнка или внука, не старше десяти лет. Я даже думаю, что это наказание можно распространить на большую часть мятежных лордов, пускай отдадут заложников в верные дома, и мы получим шанс вырастить поколение, которое уже не сможет враждовать с теми, с кем они росли.

— Хорошая мысль. Но мне кажется или ты не назвала одно имя. — Рейегар наконец смотрит на неё, а Лианну при одной мысли о том, о ком он говорит, начинает потряхивать от злости.

— Пусть отравляется на Стену. Люди сочтут это милостью, но я знаю, что для него это наказание хуже смерти. У него вроде два брата? Старший может наследовать, а младший станет заложником.

— Ты жестока, любовь моя. — Он улыбается. — Старший брат — Станнис умер в Штормовом Пределе от голода, после этого замок сдали и маленького Ренли спасли. Теперь он наследник.

— Так даже лучше. — Лианна смотрит в глаза мужа и её неожиданно посещает мысль, что за всеми этими важными разговорами, она даже не поцеловала его. — Рей. — Сил сесть самой у неё пока нет, и она протягивает ему руки. — Помоги мне сесть, пожалуйста.

========== Апельсиновый сок ==========

Комментарий к Апельсиновый сок

Глава Визериса

Визерис/Рейнис, упоминается Лианна/Рейегар

Вновь вопрос про следующую главу. На выбор Эддард и Ренли.

Даже сквозь толстые стены замка слышно, как завывает снаружи ветер. Буря не успокаивается вот уже четыре дня, и вой ветра хорошо скрывает тяжёлое дыхание Визериса. К кроватке он подкрадывается осторожно, только бы не услышали, только бы не узнали, Рейегар будет в ярости, если узнает. Визерису очень страшно, и какая-то часть его сопротивляется, не хочет делать то, ради чего он пришёл сюда, но он должен. Визерис замирает над кроваткой, силится разглядеть что-то помимо контура маленького кулька. Ему говорили, что это девочка, она могла бы быть его сестрой, но мама… Эта убила маму, и Визерис не может простить такое, он должен отомстить за свою самую красивую и самую лучшую в мире маму. Руки дрожат ужасно, а легкая пуховая подушка, кажется тяжелее каменных изваяний Драконьего Камня, но он всё же поднимает её над младенцем. Она просто не проснётся с утра, никто и не поймёт, что случилось. Он зажмуривает глаза, готовясь опустить подушку…, а в следующую секунду чужая ладонь с силой сжимает его запястье, а другая зажимает рот, не давая закричать.

«Убийцы! Они проникли в замок! Отец всегда говорил, что они прячутся в стенах! Они пришли за ним!» Визерис пытается, вырваться ударить человека, но чужая хватка крепка, и рукой не удаётся даже пошевелить.

— Тише. Не дёргайся. Это я. — Ему требуется время, чтобы понять, что голос, шепчущий над самым ухом, принадлежит новой жене брата. Она северянка, и люди вокруг говорят, что она опасна, но на убийцу она не похожа. — Я отпущу, только не кричи, детей разбудишь.

Визерис, немного успокоившись, дёргает головой в знак согласия и чужие ладони разжимаются, а северянка поспешно проскальзывает мимо него к кроватке, наклоняется, смотрит, касается младенца рукой и, Визерис слышит несмотря на завывания ветра, выдыхает.

— Пойдём со мной. — Она говорит тихо и спокойно, совсем не так, как прежняя жена брата, но что-то такое звучит в её голосе, что не повиноваться невозможно, и Визерис идёт за ней в её покои, смеженные с комнатой, где спят младенцы. — Садись. — Она указывает на резную скамеечку, непонятно зачем стоящую у стены, а сама берёт свечу.

Визерис почти заворожено смотрит, как она зажигает её от едва тлеющих углей очага, как бережно поджигает остальные свечи в комнате. Пламя на свече, кажется, танцует стремительный танец, когда северянка, наконец, опускает её в подсвечник и поворачивается к Визерису.

— Рука не болит? — Её вопрос сбивает с толку, она должна была начать кричать, угрожать, что расскажет Рейегару, называть безумцем, а не интересоваться его рукой. — Я могла не рассчитать силу. Мои руки к мечу привычнее, чем к игле. — Она улыбается странно мягко, это кажется ещё более подозрительным, и садится рядом. — Так как, не болит?

— Нет. — Визерис мотает головой, не понимая, чего хочет от него жена брата. — Но ты меня испугала.

— Извини меня. Я сама очень испугалась. — Голос у неё по-прежнему спокойный, и Визерис начинает понемногу успокаиваться, Элия всегда начинала ругать сразу. — Понимаешь, твоя мама доверила мне заботу о маленькой Дейенерис, и я никак не могу её подвести и позволить чему-то плохому случиться с малышкой.

— Мама? — Визерису никак не понять, ведь эта убила маму, зачем же просить о ней позаботиться?

— Да, твоя мама. Она любила свою маленькую девочку, боялась за неё и просила меня позаботиться о малышке и сделать её жизнь счастливой.

— Но она ведь убила маму? — Визерис уже не может держать этот вопрос в себе, хотя северянка наверняка разозлится, Элия всегда злилась, когда речь заходила о чём-то подобном.

— Ну что ты. — Она, однако, лишь всплёскивает руками и вовсе не повышает голос. — Малышка вовсе не виновата. Такое случается иногда, моя мама умерла, рожая моего младшего брата, но он не стал от этого плохим человеком, и винить его было не в чем. Твоя сестрёнка ни в чём не виновата, Визерис. Она лишь младенец. Думаешь, она хотела бы жить без матери?

— Нет, не думаю. — Она права была, наверное, разве мог кто-то хотеть жить без мамы. — И мама её любила?

— Очень, Визерис. Так же как тебя и Рея, больше всего на свете.

— И ты хочешь, чтобы и я любил её? — Это очень важный вопрос и поэтому, задавая его, Визерис заглядывает в серые глаза северянки.

— Я не могу не хотеть этого. Но никто не вправе указывать нам, кого любить. — Она не отводит глаз и кладёт тонкую ладонь на его плечо — Но ты её старший брат, ты должен оберегать и защищать её. Твоя мама хотела бы этого.

При упоминании мамы вновь защипало в глазах, но Визерис сдерживает слёзы и выпрямляет спину. — Я буду, я справлюсь и не подведу маму.

— Я не сомневаюсь в этом, Визерис. — Лианна серьёзно кивает ему, и Визерис понимает, что она действительно верит в него.

— Но ты ведь не расскажешь Рейегару? — Он задаёт этот последний вопрос, потому, что должен знать точно.

— Нечего рассказывать.

— Элия бы нашла, что рассказать. Она говорила, что я безумный, как папа. Мама очень злилась на неё из-за этого. — Глаза затуманиваются, даже думать о маме больно, но он не может плакать. Отец говорил, что драконы не плачут.

— Я уверена, она просто плохо тебя знала. — Он неожиданно почувствовал, как тонкая женская рука обняла его за плечи, а другая погладила по волосам. — Даю тебе слово королевы, что ничего, что произошло сегодня ночью не выйдет за пределы этой комнаты.