Страница 38 из 39
... В ожидании троллейбуса я развернул газету, но меня осторожно тронули за плечо.
— Слышь, милок, — прошамкал сзади старушечий голос. — Переведи меня на ту сторону. Стара я стала, машин боюсь...
Старушка ухватила меня под руку и засеменила через дорогу. На вид ей было лет сто пятьдесят.
— Пенсия маленькая, — причитала она в такт шагам, — дети разъехались, жить тяжко. Одна радость у меня осталась...
— Внуки, наверно? — спросил я.
Старушка строго посмотрела на меня и поджала губы.
— Елдырин, — сказала она. — Пал Петрович! Одна надежа и опора у меня. И у всех нас! Так что подпиши ты мне, милок, одну бумагу. Дело, слышь, государственное!
Я перебежал дорогу обратно, прыгнул в троллейбус и отчаянно забился в самую глубь салона...
Народу было битком.
— Осторожней! — заметила девушка с соседнего сиденья. — Не наваливайтесь!
— Я не наваливаюсь...
— А я говорю: наваливаетесь! — девушка подняла на меня глаза и вдруг радостно вскрикнула: — Ой, Миша! Ведь вы Миша, да?
— Н-нет, — сказал я. — Вообще-то Вова. А что?
Девушка поднялась и встала рядом со мной. Толпа сдавила нас и притиснула друг к другу...
— А я тебя сразу узнала, Вова... — прошептала девушка интимно. — Это же я, Туся... Помнишь?..
От нее пахло нежными духами, а глаза были такими большими и наивными, что... Короче, я вспомнил.
— Туся? Ну как же, как же, конечно! А я-то, дурак, гляжу, думаю: кто бы это мог быть? А это же Тусенька... Как живешь-то?
— Я тебе расскажу, — таинственно улыбнулась она. — Я все-все-все тебе расскажу... Только сначала, знаешь что? Подмахни мне одну бумажку, милый. Подпишешь, и я на сегодня вободна! И мы пойдем ко мне. Это насчет Елдырина...
Народу, повторяю, было битком. Хорошо что прямо надо мной был люк. На крыше меня, правда, немножко дернуло током, но в общем и целом я покинул троллейбус без особых повреждений...
...Около института ко мне подскочил страшно сопливый мальчик лет десяти.
— Дяденька-а-а, — противно заканючил он, хватая меня за рукав. — Постой, дядя...
— Чего тебе?
— Подпиши за Елдырина, дяденька! Он хороший. Мамка говорила: он к женщинам хорошо относится...
— Я тоже хорошо отношусь к женщинам, — нервно сказал я. — Однако в депутаты не рвусь.
— Ага-а-а, — зловеще сказал мальчик, крепче вцепляясь мне в рукав. — А тогда я сейчас заору, что ты мой папа, а нас с мамкой ты бросил и алиментов не хочешь платить. На весь институт осрамлю! Подпишешь? Или заорать?
Мне уже за сорок. Я много курю, люблю преферанс и бегаю чрезвычайно плохо. Но от этого страшного сопливого мальчика я сбежал шустро и без оглядки — как тореро от быка.
...Я сидел в глухом углу Центрального парка и думал о Елдырине.
— Откуда ты взялся на мою голову, Елдырин? — думал я. — И отчего ты так стремишься в Думу? Отстань от меня, Елдырин, или я умру...
Так думал я, сидя на скамейке в глухом уголке Центрального парка, и плакал.
— Рано ты рыдать начал, — раздался надо мной
хриплый голос. — Вот сейчас поговорим, тогда и рыдай. А ну, снимай часы!
Передо мной стоял угрюмый коренастый мужик. Его волосатые руки были сплошь покрыты татуировками...
Я безропотно снял часы.
— И бумажник, — потребовал татуированный.
Я вынул бумажник.
— А ручка есть?
— И ручку берите, — вздохнул я. — Все берите, только не нервничайте.
— А чего мне нервничать, — усмехнулся татуированный. — Ты часы-то обратно прими. И бумажник тоже. Это я пошутил...
Он противно засмеялся. Я тоже хихикнул, и тоже, наверное, противно.
Мужик оборвал смех и погрозил мне татуированным пальцем.
— Вещи получишь обратно, но... Сначала подпишешь вот это.
И он протянул мне знакомый лист...
Я вскочил на скамейку и закричал.
— Братцы! — кричал я. — Вы меня убедили! Я согласен! Идите все сюда! Я всем подпишу, только отвяжитесь!
Раздался шум. По дорожкам парка, размахивая подписными листами, как флагами, ко мне слетались отряды верных елдыринцев...
* * *
Я редко хожу на выборы. Я не люблю это занятие еще с тех времен, когда голосовать приходилось исключительно за кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных.
Но теперь я пойду. Я вычеркну этого Елдырина так, что в бюллетене останется длинная неровная дыра!!
Он меня достал.
ЧЕРНАЯ ПОРЧА
Ярким примером наведенной черной порчи является трибуна для выступающих в Госдуме России. Это отмечалось на 1V (объединительном) съезде экстрасенсов, колдунов, шаманов и старушек-божий одуванчик в г. Тамбове.
Многих депутатов, выходящих на трибуну, сразу охватывает двигательно-речевое возбуждение, возникают бредовые идеи и ассоциации — типичная картина острого помешательства. Сейчас экстрасенсы ищут методы борьбы с испорченной трибуной.
РАЙСКИЕ КУШЧИ
У каждого свой рай.
Праведник-христианин после смерти попадает на небо. Небо, облака, праведники обмахиваются пальмовыми ветвями и поют духовные гимны.
У мусульманина рай чуточку веселей. В принципе всё то же самое, только есть еще гурии...
Каков рай в представлении других категорий граждан?
У коммуниста.
Всё строго. Каждому по потребностям (то есть, по талонам). Каждый день 1-е мая и съезд КПСС. Ходят строем, носят портреты руководителей и поют гимн СССР.
У анпиловца.
В раю одни старушки. Все кричат "Долой!" и бьют в сковородки.
У бомжа.
Подвалы и подъезды на ночь не закрываются. В каждой помойке — 10 пустых бутылок. Немцы раздают бесплатный суп три раза в день. Милиционеры при встрече не бьют, а отдают честь и подают рубль.
У якута.
Тундра, кругом снега, большая юрта, жирные олени, много-много ягеля...
У еврея.
Нигде ни одного еврея.
У чеченца.
Нигде ни одного русского.
У украинца.
Много-много сала! "Цэ — рай!"
У депутата Госдумы.
Депутатский срок пожизненно. Остальное —
будет...
У "нового русского".
Обычный рай. Только ангелы в золотых цепях, на "мерседесах" и гнут пальцы.
У киллера.
Плата выдается вперед, а "заказанные" стреляются сами.
У замужней женщины.
Чтоб "он" сдох, поганец!
У разведенной женщины.
Чтоб он сдох, поганец! Но сначала чтоб вернулся к ней...
У мужчины.
Все, что угодно — только не это! (см. выше).
У таможенника.
Сначала уплачиваются все пошлины, затем товар конфискуется.
У политика.
В телевизоре с утра до вечера только — он.
У обычного нормального человека.
Чтобы его наконец-то оставили в покое...
Скажи мне, кто я, и я скажу тебе — кто ты!
ВСЕ У НАС ПОЛУЧИТСЯ!
Двое разговаривают:
— Что-то совсем хреново стало...
— А что так?
— Да так... Воды горячей нет.
— Хорошо хоть не холодной...
— Это, конечно... Бомжи дачу ограбили.
— Хорошо хоть не сожгли...
— Тоже верно... Сосед по площадке — алкаш.
— Хорошо хоть не наркоман...
— Зарплату полгода не платят...
— Хорошо хоть не год...
— Грипп замучил...
— Хорошо хоть не рак...
— Жена орет: "Где деньги, где деньги?" Скалкой стукнула...
— Хорошо хоть не топором...
— Телевизор включить страшно. Секс, депутаты и насилие.
— Хорошо хоть телек сломался...