Страница 56 из 78
— Ну, это уже будет твоя забота, как себя подать перед огромной толпой. Опозоришься ты или нет — это уже не наша печаль. Мы предлагаем тебе это один раз и только сейчас. Выбирай. Трусишь или нет. Однако, решай быстро. Ты можешь получить бесценный опыт и небывалый драйв, — сказал Ясоу, и в его зелёных глазах засверкали золотые искры, а губы ехидно скривились.
Вот чёртов змий-соблазнитель! Выйти на сцену без репетиций и общей моральной подготовки, спеть перед огромной толпой людей, которые о тебе и знать не знают, и, возможно, если им что-то не понравится освистают и превратят твою самооценку в фарш, а мечту похоронят раз и навсегда. Мне так и хотелось ответить Ясоуу «нет!», но я уже не помнила такого, чтобы я говорила ему «нет». Он, как обычно, привёл меня к краю обрыва и предложил спрыгнуть, чтобы получить странное удовольствие, от которого бы шарахнулась основная масса людей. Для чего он это делал? Чтобы проверить, на что я могу быть способна? Разрушить мои рамки и барьеры… Зачем, если я всего лишь?
— Хорошо. Я сделаю это, — ответила я твёрдым и решительным голосом.
— Отлично. И какую песню ты хочешь исполнить? — спросил Ясоу.
Я наклонилась к нему ближе и прошептала на ухо название.
— Что? Странный выбор, однако… — удивился он.
— Не подойдёт? — расстроилась я.
— Ну, почему же… возможно как раз то, что нужно… — проговорил Ясоу задумчиво, потирая переносицу и глядя куда-то вдаль.
Внезапно, молодой человек вздрогнул, как будто вспышка света озарила его лицо. Он резко поднялся и обратился к господину Кано:
— Кано, живо дуй к администратору клуба и пусть тебе дадут платье хостес для Хэллоуина. Размер S. Оно должно быть такое синее из бархата и срочно тащи сюда визажистов. Сделаем из Мины готическую принцессу.
— Но времени уже нет! Вам ведь выступать! — воскликнула я.
— Ничего страшного. Задержим концерт на 20 минут. Это только разогреет фанатов, — ответил Ясоу.
— Откуда ты знаешь, что в клубе есть такие платья? — удивилась я.
— Мы здесь частенько выступаем на Хэллоуин, и все хостесс всегда одеты в такие синие бархатные платья. Это своего рода фишка заведения на праздник Всех Святых, — ответил он, поворачиваясь ко мне спиной.
Ясоу, Тай и Сатоши наклонились друг к другу и принялись обсуждать аранжировку, которую они хотели сыграть без репетиций и подготовки. Они спорили друг с другом, предлагали варианты и, в конечном итоге, сошлись в одном. Ясоу скачал на телефон песню, которую я собиралась спеть, и теперь они втроём прослушивали её снова и снова, чтобы запомнить мотив. Моё сердце застучало с новой силой, а ноги подкосились. Во что же я опять согласилась ввязаться?! Выйти на сцену и спеть! И не с кем-нибудь, а с «Starlights»! И хотя это событие по своей грандиозности предвосхищало все мои мечты, я дрожала словно осиновый лист.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Толпа фанатов заревела в голос, когда Ясоу, Тай, Сатоши и я вышли на сцену. На мне было длинное и пышное бархатное платье лазурного цвета с маленькими рукавчиками на плечах, которое сидело, как влитое. И хотя казалось, что глубокий вырез платья уж слишком смело открывал мою грудь; Ясоу смотрел на меня с явным одобрением и этого было достаточно, чтобы вернуть уверенность в себе. Меня накрасили очень ярко, превратив в самую настоящую «Повелительницу Тьмы». Угольно-чёрные тени в стиле смоки-айс резким контрастом выделяли мои глаза на бледной фарфоровой коже лица, а яркие губы, алели, словно экзотический цветок. Работая моделью, я примеряла на себя разные образы, но подобный готический шик я видела на себе впервые. И, надо сказать, мне это очень шло. Я казалась необычной, загадочной и очень выделялась какой-то странной почти мистической красотой. «Невеста Дракулы» — так назвал меня Сатоши, присвистнув, когда я появилась перед ними за кулисами. Ясоу ничего не сказал, а только взял меня за руку, сжал и отпустил лишь когда мы вышли на сцену.
Софиты горели очень ярко, и я не видела самой толпы, наполняющей клуб, но чувствовала на своей коже чужие, жадные, пожирающие меня взгляды. Толпа гудела и свистела, выкрикивая ободряющие восклицания и признания в любви группе «Starlights». Прессинг был очень сильный, и показалось, что подобное внимание раздавит меня, словно бетонная плита мелкую букашку. Я подошла к микрофону.
Вдох. Выдох.
То же самое было, когда я в первый раз вышла на подиум. Что я тогда подумала? Я представила, что нет никого в целом мире, а давящая атмосфера проходит сквозь меня и даёт силы. Музыка обрушилась на меня словно мощный водопад холодной воды: Сатоши играл на гитаре, Ясоу — на синтезаторе, а Тай — на ударных. Сердце пропустило удар. Я взяла в руки микрофон и с воодушевлением запела:
Are you going to Scarborough Fair?
Parsley, sage, rosemary and thyme
Remember me to one who lives there
He once was a true love of mine
Tell him to make me a cambric shirt
Parsley, sage, rosemary and thyme
Without no seams nor needle work
Then he’ll be a true love of mine
Tell him to find me an acre of land
Parsley, sage, rosemary and thyme
Between salt water and the sea strands
Then he’ll be a true love of mine
Tell him to reap it with a sickle of leather
Parsley, sage, rosemary and thyme
And gather it all in a bunch of heather
Then he’ll be a true love of mine
Are you going to Scarborough Fair?
Parsley, sage, rosemary and thyme
Remember me to one who lives there
He once was a true love of mine*
Я пела с закрытыми глазами, уплывая куда-то далеко за горизонт событий. Меня не было на сцене, я была везде и нигде одновременно… Шум океана стоял в ушах, я чувствовала вкус устриц, я вдыхала запахи травы, я зарывалась руками в мягкие и непокорные серебристые волосы, я неслась, сломя голову, за карамельным латте, я млела в настойчивых и жадных руках, я ела из этих рук… я была там, где моё сердце билось с новой силой…
Пока я пела, в зале стояла гробовая тишина, но когда закончила — толпа взорвалась рёвом восторга и аплодисментами. Мощнейшая волна энергии полилась в меня из зала, наполняя силой. Кровь бурлила и неслась по венам, разнося пузырьки опьяняющего чувства. Боже! Какой драйв! Это… это невозможно ни с чем сравнить! Как будто я попробовала редкий, крышесносный наркотик!
Я поклонилась и упорхнула со сцены под одобряющие крики зрителей, словно на крыльях. Если бы я не была в тяжёлом бархатном платье и на каблуках, я бы, наверное, допрыгала на одной ножке, словно маленькая девочка, непосредственная, доверчивая, беззаботная и открытая миру. Радость, ликование и безмятежность заполнили всё моё существо. Я настолько увлеклась своими чувствами, что не заметила, как врезалась в господина Кано со всего маху.
— Ой! Простите, пожалуйста! — извинилась я перед ним.
— Ну, что вы, мисс Айно! А ведь вы потрясли меня сегодня уже дважды! Вы не только умны, но и отлично поёте! Когда вы пели эту интересную песню, я даже прослезился… честное слово! Как будто вы пели её для кого-то особенного… Как она называется? Никогда не слышал ничего подобного!
— Это английская народная баллада, которая рассказывает историю молодого человека. Он просит слушателя, что идёт на ярмарку в Скарборо передать своей бывшей любимой, что если она выполнит для него несколько невозможных заданий (сделает рубашку без швов, найдёт акр земли между морем и прибрежной полосой и соберёт урожай серпом из кожи), то он разрешит ей вернуться.