Страница 48 из 78
— Кот?! Блин, что же делать? Так хочется связать его имя с Луной…
— А что если Артемис? — предложил Ясоу. — Так звучит имя Артемиды на греческом.
— О, здорово! Просто шикарно и так необычно! — воскликнула я.
— Хорошо. Значит, завтра завезём ошейник гравировщику, — ответил он, открывая двери гардеробной.
Ясоу переоделся в привычные пижамные штаны, которые завязывались шнурком на бёдрах, но привычную белую футболку одевать не стал. Увидев его голый торс, я покраснела и закусила нижнюю губу. Мамочки! Красив и необычайно сексуален! Как хочется к нему прикоснуться ещё раз… Ещё раз ощутить его во мне… Так, спокойнее, Миа, дыши ровнее! Он не должен догадаться о твоих мыслях.
— Я посплю пару часов, потом мы поужинаем, и мне нужно будет готовиться к следующему экзаменационному тесту. Не шуми и следи за тем, чтобы твой кот мне не мешал, — сказал он, направляясь в спальню и закрывая за собой дверь.
Я выдохнула с облегчением. Если бы молодой человек задержался, не ручаюсь, что я бы сама к нему не подошла, изнывая от внезапно нахлынувшего желания. Вот что он со мной сделал? Как ему удалось так быстро околдовать меня? Чистое безумие! Мне даже дышать больно, не ощущая его рядом.
Я вздохнула. Артемис пристально посмотрел на меня.
«А ты — забавная девушка, Миа Айно!» — казалось, говорил он.
— Да, забавная и такая дура, Артемис! — ответила я ему, гладя по голове.
«Вовсе нет. Ты — воин», — заурчал котёнок.
— Я скорее стала зверушкой…
«Воин это человек, способный постичь чудеса жизни, который борется до конца за то, во что он верит и слышит зов своей души, даже во мраке. Если бы ты была зверушкой, тебя бы сейчас не было рядом с Ясоу». — Артемис посмотрел на меня со снисходительностью.
— Но я ничего не могу сделать… он вертит мною, как хочет…
«Ты в этом уверена, Миа?» — Артемис посмотрел на меня во все глаза.
— Конечно. Он сильнее меня… он предусматривает каждый мой шаг… с ним я ни фига не воин, потому что Ясоу отличается ото всех, с кем я вела битвы до этого.
«Можно выиграть все битвы, но проиграть войну. Разве ты не помнишь, как пал Карфаген? Единственный способ стать сильнее — это вести игру против более сильного противника. Если твой противник чрезвычайно умён, то самое простое, что ты можешь сделать — это усыпить его бдительность, скармливая ему победы над собой. Ощущение власти туманит голову и даёт ложное чувство контроля над всей ситуацией в целом. Как сказано в «Дао дэ цзин»: «Мягкое и гибкое — живёт, твёрдое и жёстокое — погибает». — Котёнок зевнул и стал вылизывать свою лапку.
— Это проще сказать, чем сделать, Артемис.
«Да неужели? А разве ты УЖЕ так не поступила, когда согласилась принадлежать Ясоу?»
— У меня особо то и выбора не было…
«Я тебя умоляю! Перестань врать, хотя бы при своём воображаемом разговоре с котом! Ты согласилась, потому что Ясоу тебе понравился, и ты захотела именно его. Он подошёл и взял тебя, наглым образом обвив, словно кольцами, своими условиями и правилами. Ясоу позвал тебя, а ты пошла».
— Пошла… наверное, я сошла с ума… раз сижу на кухне и разговариваю с котом.
«Ну и что. Пусть я разговариваю с тобой лишь в твоём воображении, от этих бесед тебе ведь стало легче, правда?»
— И то верно, — улыбнулась я.
«Да и вообще хватит о любви и войне. Я вообще-то есть хочу!» — котёнок посмотрел на меня почти недовольно.
— Ой, прости…
Я сорвалась со стула и засуетилась на кухне. По совету ветеринара я приготовила котёнку гоголь-моголь без сахара и потушила немного филе рыбы. Он с жадностью всё съел, потом выпил немного воды и довольный свернулся калачиком на стуле. Сонное царство прямо! Рассортировав покупки и сложив всю новую одежду в пакет, чтобы завтра отправить её в химчистку для проведения освежающей первичной чистки, я решила заглянуть в спальню.
Ясоу спал вытянувшись на спине — руки вдоль тела, голова откинута назад. Его лицо и торс были покрыты мелким потом, грудная клетка сильно вздымалась, руки беспокойно метались, сминая покрывало. Я на цыпочках подошла ближе. Его горячее дыхание было прерывистым, а серебристые волосы слиплись в сосульки у лба и висков. Внезапно он издал звук, напоминающий глубокий стон.
— Судьба только в моих руках… судьба… только… в руках… руки… красные руки… мама… папа… руки… у неё руки… — бессвязно бормотал он, мечась по постели, словно в горячке.
Я присела на краешек кровати и склонилась над ним, отметив неясный отблеск, мерцавший сквозь полуоткрытые веки.
— Руки… руки… тянутся… пахнут ржавчиной… — шептал Ясоу.
Его лицо было искажено страданием и болью. Я положила свою руку ему на лоб. Молодой человек вздрогнул, и из его грудной клетки вырвался душераздирающий крик. Жуткий, бесконечный, будто созданный невообразимой, изощрённой пыткой. Он возник из самой глубины его души, сотканный из самой тьмы, являясь порождением ночного кошмара.
Я в испуге резко отпрянула от него, почувствовав, что кровь стынет в жилах. Ясоу неожиданно подскочил с кровати и повалил меня на пол, тяжело дыша и обливаясь потом. Я лежала под ним, оцепенев от страха. Его зелёные глаза-бездны смотрели на меня, как будто сквозь. В них не было ничего человеческого, только безумие, страх и бесконечная ярость.
— Ясоу… Ясоу… тихо… успокойся… это же я… — прошептала я.
Казалось, он не слышал меня, продолжая буравить пустым взглядом, внутри которого притаилась маленькая смерть.
— Ясоу… это был кошмар… — шептала я, прижимая его к себе.
Молодой человек вздрогнул и обессилено повалился на меня, с шумом выдыхая воздух из лёгких. Я ощутила приятную тяжесть его тела.
— Успокойся… это всего лишь кошмар… — бормотала я, гладя его по голове и плечам.
Дыхание Ясоу становилось спокойней, и я ощутила, что напряжение начало спадать. Зато я почувствовала тревогу сама. Передо мной разверзлась смертоносная пропасть — страх потерять его… А я чуть было не потеряла… его душа блуждала где-то во мраке и на секунду мне показалось, что передо мной и не человек вовсе…
Молодой человек с трудом поднялся и сел на пол, проводя ладонью по лицу, словно избавляясь от остатков морока.
— Я напугал тебя… извини… — сказал он хрипло, пытаясь избежать моего взгляда.
— Ничего… это всего лишь кошмар…
— Да… я что-нибудь говорил во сне? — спросил Ясоу, по-прежнему не глядя на меня.
— Что-то про руки, твоих родителей и ещё про ржавчину…
Ясоу выдохнул, поднялся на ноги и направился в гостиную. В проёме двери он неожиданно остановился и сказал уже спокойным голосом:
— Забудь то, что ты сейчас видела и слышала. Никому об этом даже не смей заикаться.