Страница 44 из 47
– Спасибо, Маша, – произнес я, выдавив из себя улыбку. – Мне уже немного полегчало.
– Гм-м.
Я оглянулся и заметил подошедшего генерала Плохсекира. Он вел себя так тихо, что я совсем забыл о его присутствии, пока он не прочистил горло.
– Ты нас извинишь, дорогая? Я хотел бы поговорить с лордом Скивом.
Какое-то время Маша смотрела то на меня, то на генерала и наконец пожала плечами.
– Конечно, Хью. Видит бог, мне есть чем заняться. А с тобой, шеф, мы еще поговорим.
Генерал затворил за ней дверь и несколько секунд стоял, глядя на меня. Потом подошел и положил обе руки мне на плечи.
– Лорд Скив, – начал он. – Могу ли я просить вашего позволения на короткое время разговаривать и вести себя с вами так, как если бы вы были моим сыном… или служили бы в армии под моим командованием?
– Конечно же, генерал, – ответил я. Его слова меня тронули.
– Хорошо, – улыбнулся он. – Кругом.
– Простите, что?
– Я сказал «кругом». Лицом в другую сторону, пожалуйста.
В полном недоумении я повернулся к нему спиной и стал ждать.
Вдруг что-то обрушилось на меня сзади, толкнув вперед с такой силой, что я упал на одно колено и едва удержался на руках, чтобы не врезаться носом в пол.
Я испытал шок.
Каким бы невероятным это ни казалось, у меня были все основания полагать, что генерал просто-напросто дал мне пинка под зад!
– Вы мне дали пинка! – сказал я, сам еще в это не веря.
– Совершенно верно, – спокойно откликнулся Плохсекир. – Честно говоря, это давно пора было сделать. Я сначала думал дать вам подзатыльник, но, похоже, последнее время мозги у вас располагаются в другом месте.
Нехотя, но я начинал понимать, что он прав.
– Но почему? – вопросил я.
– А потому, лорд Скив, что при всем почтении к вашему положению и чину, я не без оснований полагаю, что ведете вы себя, как северный конец лошади, движущейся на юг.
Очень ясно сказано. На удивление поэтично для человека военного, но очень ясно.
– А вы не могли бы сказать более определенно? – попросил я со всем достоинством, на которое оказался способен.
– Разумеется, я имею в виду ваш предполагаемый брак с королевой Цикутой, – ответил он. – А точнее, ваши затруднения с принятием решения. Вы довели себя до агонии, в то время как самому поверхностному наблюдателю совершенно ясно, что вы не хотите на ней жениться.
– Но, генерал, тут на карту поставлено кое-что поважнее моих хотений, – устало произнес я.
– Дерьмо собачье, – твердо сказал Плохсекир.
– Что?
– Я сказал «дерьмо собачье», – повторил генерал, – и именно так я и думаю. Единственное, что имеет смысл принимать в расчет, так это то, чего вы сами хотите.
Я обнаружил, что улыбаюсь, несмотря на всю свою подавленность.
– Простите, генерал, но не странно ли слышать это от вас?
– Почему же?
– Вы ведь солдат. Вы всю свою жизнь посвятили тяготам и лишениям воинской службы. Вся армейская система основана на самопожертвовании и самоотверженности, разве не так?
– Может быть, – сказал Плохсекир. – Только вам не приходило в голову, что вся эта самоотверженность – лишь средство для достижения цели? Весь смысл подготовки к сражениям в том, чтобы быть способным защитить или навязать то, что хотите вы, против того, что хочет кто-то другой.
Я выпрямился и застыл.
– Никогда не думал об этом в таком разрезе.
– А только так об этом и надо думать, – твердо сказал генерал. – Я знаю, многие считают, что жизнь солдата – сплошное подчинение. Что солдат – это какой-то безмозглый робот, вынужденный выполнять бессмысленные приказы и прихоти вышестоящих офицеров… и генералов. На самом деле армия должна быть объединена общей целью, иначе она будет неспособна к действию. Каждый военный добровольно соглашается выполнять команды вышестоящих, потому что это самый действенный способ достичь общей цели. Солдат, который не знает, чего он хочет и почему сражается, ничего не стоит. Хуже того, он представляет опасность для всех и каждого, кто на него рассчитывает.
Он помолчал и кивнул головой.
– Однако давайте пока рассмотрим это в меньшем масштабе. Представьте себе молодого человека, который тренируется, чтобы те, кто старше и крупнее, не могли его побить. Он поднимает гири, накачивая мускулы, изучает разные боевые искусства, с оружием и без, – в общем, он по многу часов потеет на тренировках с одной лишь мыслью: закалиться настолько, чтобы не приходилось ни перед кем вставать на колени.
Генерал улыбнулся.
– Так что бы вы сказали, если бы тот же самый молодой человек впоследствии позволял любому крутому парню пинать себя из опасения, что тому будет больно, если он даст сдачи?
– Я бы сказал, что он полный идиот.
– Точно, – кивнул Плохсекир. – Вы и есть полный идиот.
– Я?
– Конечно, – произнес генерал в некотором замешательстве. – Вы что, не узнали себя в моем описании?
– Генерал, – устало сказал я. – Я уже несколько дней почти не спал. Простите, если я не успеваю все схватывать с нормальной скоростью, но вам придется мне это разжевать.
– Очень хорошо. Я говорил о молодом человеке, который работает над своей физической формой. Так вот, мой юный друг, вы, вероятно, самый потрясающий человек, кого я знаю.
– Я?
– Без сомнения. Более того, как и молодой человек из моего примера, вы сами сделали себя таким за годы тренировок… Я видел, как вы изменились даже за то время, что вас знаю. При ваших магических способностях, вашем богатстве, не говоря уже о ваших сподвижниках, союзниках и связях, вас никто не может заставить делать что-то, чего вам не хочется. Более того, вы это многократно доказали, противостоя весьма впечатляющим противникам.
Он улыбнулся и с неожиданной мягкостью положил руку мне на плечо.
– А теперь вы мне будете говорить, что должны жениться на Цикуте, даже если вам этого не хочется? Я вам не поверю.
– Но иначе она отречется и мне придется сделаться королем, – с тоской сказал я. – Этого мне хочется еще меньше.
– Так не становитесь королем, – пожал плечами генерал. – Как может кто-то заставить вас делать то или другое, если вы сами добровольно не согласитесь? Насчет себя я знаю, что я бы эту должность точно не принял.