Страница 5 из 13
На окнах висели простенькие занавесочки, стены украшали скромные акварели, мебель была музейной с инвентарными бирками. На столе стоял старомодный электрический чайник с пестрым тряпичным шнуром, белым штепселем, и внутри у него была спираль, покрытая многолетним слоем ржавчины от богатой железом местной воды. Чай был заварен в керамическом чайничке с розочкой на боку.
– Дорогая моя девочка, – начала Зинаида Никитична, разливая чай по белым бокалам с наполовину стершейся золотой каймой и используя для этих целей заварку в очень разумных пределах. – Я всегда хорошо к тебе относилась и должна тебя предупредить: очень скоро в нашем музее произойдут значительные события.
– Да, я это понимаю. Чувствую.
– Тебе могут поступить некоторого рода предложения… ммм… тебе могут предложить примкнуть к молодым людям, задумавшим…
– Бунт!
– Реконструкцию, – деликатно поправила ее Зинаида Никитична. – Новые правила. Новшества.
Эту фразу она произнесла, презрительно скривившись. И Ксюше сразу стало ясно, какого мнения их бухгалтерша о том, что назревает в музее. Но зачем она ее позвала?
– Дело в том, что я помню еще твою бабушку, она бы хотела, чтобы я присмотрела за тобой. Это мой долг. Да-да, долг.
– Вы знаете мою бабушку?
– Мы с ней когда-то учились вместе.
Было в этой фразе что-то значительное. Но что именно, Ксюша не понимала. Какие эти старички все таинственные. А ведь бабушка Ксюши и впрямь в молодости училась в университете на экономическом. Тогда этот факультет вовсе не считался престижным. Поступить на него было легко. Студентов он не привлекал. Ну скажите, что за интерес сидеть в пыльной бухгалтерии, считая ведомости? То ли дело языковое отделение, дающее хотя бы шанс на то, что будущая работа окажется связанной с поездками за границу, куда мечтал попасть каждый среднестатистической советский гражданин, чтобы хоть одним глазком увидеть, как оно у них там. А уж если за границу удавалось попасть так, чтобы родное правительство тебе за это еще и приплачивало, то это вообще была мечта жизни. О таком приключении потом можно было рассказывать многие годы подряд, и слушатели бы не переводились.
Но мечтали многие, а сбывались мечты у единиц. Так что бабушка Ксюши, будучи разумной и рассудительной особой, предпочла верный кусок хлеба бухгалтера.
– А бабушка никогда мне про вас не рассказывала.
– Мы с ней не были подругами, – с достоинством объяснила Зинаида Никитична. – Тем не менее мы сохранили хорошие отношения даже спустя многие годы после окончания учебы. Так иногда бывает, близкие друзья ссорятся и расстаются, а всего лишь хорошие знакомые продолжают мирно общаться и спустя многие годы после окончания учебы. Поэтому ты для меня человек не чужой, я должна тебя предупредить: смотри, не ошибись, чью сторону тебе принять.
– Я уже все для себя решила!
– И к кому же ты примкнешь?
– Конечно, я останусь с Инной Карловной!
Глаза старушки блеснули за толстыми стеклами ее очков в старомодной пластмассовой оправе.
– Молодец! – растроганно произнесла старушка. – Молодец! Я в тебе даже не сомневалась.
И она тут же выпроводила Ксюшу, даже не дав той допить чай. Впрочем, о последнем девушка как раз ничуть не пожалела. Сахар Зинаида Никитична ей не предложила, то ли по забывчивости, то ли по какой-то другой причине. К чаю у нее были кексы сомнительной свежести, создавалось впечатление, что Зинаида Никитична предлагает их всем своим гостям последние лет десять. А сама заварка у старушки в чайничке была старой и совсем спитой, такой заваркой хорошо поливать бегонию и герань, но никак не поить ею дорогих гостей.
– Надо же… Бабушка и Зинаида Никитична подружки. И чего только не бывает в жизни!
Несколько удивляло Ксюшу то обстоятельство, что бабушка никогда не упоминала о такой своей приятельнице. И когда Ксюша рассказывала о своих планах на будущее, бабушка ни словом не обмолвилась о том, что в одном из музеев города работает ее старая знакомая. А оказывается, бабушка с Зинаидой Никитичной дружили. И конечно, главбух могла бы похлопотать за Ксюшу. Но этого не было. И невольно в душу Ксюши закралось сомнение. Так ли уж дружили эти двое?
Но спросить у бабушки было уже нельзя. Бабушка умерла этой зимой, ровнехонько двадцать пятого декабря, на католическое Рождество, а по православному календарю – в день памяти преподобного Спиридона Тримифунтского. Но Зинаиды Никитичны не было на похоронах. И с соболезнованиями она им не звонила. Правда, тогда Ксюша еще не была знакома со всеми сотрудниками музея. Может, Зинаида Никитична и звонила им домой, да Ксюша была слишком утомлена поминальными хлопотами и не слышала этого разговора.
А потом у них с мамой была долгая беготня, связанная с новыми заботами, со вступлением в наследство. Оно у бабушки оказалось неожиданно большим. Двухкомнатная квартира в кирпичном доме, хорошая, крепкая еще дача на Лемболовском озере, где вся семья с удовольствием проводила лето, и счета в пяти разных банках, в общем итоге сумма на них подбиралась к пяти миллионам.
– Откуда у бабушки столько денег? – поразилась Ксюша.
– Плоды удачных вложений дедушки и экономности бабушки.
Поняв, что благодаря наследству голодать ей не придется, Ксюша сразу успокоилась. Даже если не удастся найти в ближайшее время работу, даже на одни проценты с этих вкладов она сможет безбедно прожить. А если уж начать тратить, тут и вообще жизнь может превратиться в праздник. Правда, вряд ли надолго. Деньги ведь тоже имеют свойство заканчиваться. Но в январе Ксюше неожиданно повезло. На очередном собеседовании ей в приеме на работу отказали, но зато дали телефонный номер музея, где ее кандидатурой могут заинтересоваться. Ксюша позвонила, приехала в музей и была принята на работу! Впору было подумать, что это бабушка, обожавшая Ксюшу, похлопотала там, наверху, у ангелов за свою внучку и пристроила не куда-нибудь, а как выясняется, под крылышко к своей старой приятельнице.
В это время Ксюша как раз дошла до своего рабочего кабинета, который она за неимением свободного пространства делила с еще двумя сотрудниками. Сейчас тут был лишь один Георгий – эксперт по технико-технологической экспертизе предметов. Вторая сотрудница – Кристина вышла по своим делам. Обоим им было уже за сорок, но они считались в музее совсем зелеными. И новенькую Ксюшу определили к ним, сочтя, что «молодежи» полезно быть вместе.
– Да, мы молоды телом и духом.
Особенно на этом настаивала Кристина, которой очень хотелось максимально продлить срок своей молодости. Георгий больше помалкивал. С ним у Ксюши складывались хорошие отношения, и она с огорчением наблюдала, как в последние дни Георгий – немолодой уже мужчина, с бородой и брюшком – увивается возле хлыща Вени.
Ксюша прошла к своему рабочему месту и достала документы, с которыми ей предстояло поработать. Внезапно она почувствовала, что рядом с ней кто-то стоит. И, подняв глаза, увидела нависшего над ней Георгия. В руках у него был портсигар, который он нервно крутил в своих тонких пальцах. Портсигар, насколько могла видеть Ксюша, был дорогим, с блестящей гладкой поверхностью, украшенной тонкой чеканной насечкой.
Георгий вообще был любителем всего изысканного и дорогого. Каждое его появление в музее было своего рода маленьким шоу. Все сбегались смотреть, в чем сегодня заявился на работу их Георгий и как он сегодня выглядит. Парикмахера он посещал не реже одного раза в неделю. От брадобрея, кажется, вообще не вылезал. И всегда от него пахло французскими духами. И всегда руки у него были безукоризненно ухожены. Да, держал себя Георгий с шиком.
Сейчас на нем были брюки из плотного шелка, какая-то потрясающе элегантная рубашка и жилет. Весь ансамбль довершал шейный платок, на котором красовался логотип известной фирмы. Смотреть на Георгия было приятно, хотя у Ксюши всегда невольно возникал вопрос: на какие такие средства он позволяет себе все эти красивые и дорогие обновки?
– Что тебе? – спросила у него Ксюша, поняв, что Георгий сам не уйдет.