Страница 11 из 13
Услышав это, Ксюша тут же сняла все подозрения с Инны Карловны и Глеба Михайловича. Девушке стало даже как-то неловко. Поторопилась она обвинить старичков в убийстве Вени. А того не подумала, что не под силу им уже такими тяжелыми саблями махать.
Но тут помощник дознавателя произнес:
– Есть один момент, который непонятен. Сабля внушительных размеров, да еще кривая. Спрятать под одеждой ее невозможно. Значит, принесший ее человек сознательно шел на риск, что саблю у него заметят и впоследствии обвинят в убийстве именно его.
– Да, много тут есть непонятного. Но будем разбираться. В первую очередь скажите, у кого из сотрудников музея был мотив? Кто из коллег мог желать зла жертве?
– А мне кажется, – снова вмешался помощник, – что искать надо не в музее, а где-то еще!
– Почему? Все указывает на то, что убийство совершено кем-то, кто хорошо ориентируется в музее, его сотрудником!
– Вот именно. Все указывает на кого-то из сотрудников, значит, искать убийцу надо вне стен музея. Он специально запутывал следы, чтобы мы начали искать среди сотрудников, в то время как настоящий убийца получит фору и скроется.
Это заявление помощника дознавателя очень понравилось всем, кто его слышал. Просто бальзам на душу. Убийца где-то там, далеко за стенами музея. Единственным, кто был недоволен, оказался сам дознаватель.
– Разговорился тут! – буркнул он сердито. – Умный стал! Выучили тебя на свою голову! Но ничего, следователь приедет, он тебя мигом окоротит.
Следователь приехал, но не один, а вместе со следственной бригадой. Были тут и фотограф, и эксперт, и еще куча непонятных людей, которые начали рыскать по музею в поисках улик. Что это были за улики, сказать не брался никто. А потому предположения строились самые невероятные. Говорили, что вчера утром, когда Веня был еще предположительно жив, к нему пришел некий посетитель. Незнакомец был высок и худощав, но он был мужчиной, и мужчиной молодым, а стало быть, имел в руках достаточно сил, чтобы при желании прикончить Веню.
Но какой у него был для этого мотив? И где искать этого высокого худого незнакомца?
– И снова возвращаемся к исходному, где чужак взял саблю?
Впрочем, с саблей разобрались неожиданно быстро. Оказалось, что ее в кабинет директора никто не приносил. Она находилась там изначально. И принес ее туда не кто иной, как сам Иван Петрович, намеревавшийся использовать ее описание для своей научной работы. Директор обладал одной особенностью, о которой все вокруг знали. Ученая мысль то приходила к Ивану Петровичу, то удалялась, то возвращалась вновь. Обычно получалось, что посетившее Ивана Петровича яркое озарение оказывалось недолгим. И он откладывал задуманное до той поры, когда дельная мысль, образумившись, вернется к нему вновь.
Так получилось и с турецкой саблей. Пока Иван Петрович добывал ее из фондов, прошло несколько дней. Вдохновение его за это время угасло. Но возвращать саблю назад ученый не стал, рассчитывая, что через недельку-другую, когда он все хорошенько обдумает, вдохновение вновь вернется и он сможет дописать нужный ему отрывок, во всем блеске и великолепии использовав описание этой сабли.
Следователя такое отношение возмутило до крайности:
– Это что же получается, холодное оружие у вас просто по полкам валяется? Без всякого присмотра?
– Ах, да бросьте вы! – презрительно отмахнулась от его нападок Инна Карловна. – При желании убить можно и обычным кухонным ножом. Просто тут преступнику под руку подвернулась сабля. Если бы Иван Петрович забыл в шкафу кухонный нож, вы бы не стали его за этот поступок критиковать?
– Кухонный нож – это одно, а боевая, извините, сабля – это совсем другое. На ней кровь многих людей, может быть, она забрала десятки или даже сотни живых душ. Она так и жаждет испить новой крови.
– Да вы романтик, как я погляжу.
Но следователь на лесть не поддался:
– И вы оставляете такой опасный предмет без присмотра? Безобразие! Я буду вынужден возбудить еще одно уголовное дело о халатности!
Следователя удалось умиротворить с помощью заваренного специально для него кофе и длинного рассказа о научных заслугах Ивана Петровича, виновного в появлении сабли в своем кабинете.
Тем не менее заведомое присутствие орудия убийства непосредственно на месте преступления здорово затрудняло следствие. Теперь получалось, что убийца мог совершенно незаметно заскочить в кабинет Вени, прикончить его и уйти незамеченным. А за утро в кабинете побывало немало народу. И сейчас следствию предстояло выяснить, кто был тот последний, после ухода которого Веня плотно затворился и на все попытки его выудить отвечал уже записанным на диктофон голосом.
Сам диктофон также привлек к себе внимание следователя. Кроме отпечатков пальцев последнего, кто держал диктофон в руках, следователь пожелал узнать и другие детали, касающиеся этой вещицы:
– Попытайтесь выяснить, кем, когда и где был приобретен этот диктофон.
Получивший такое задание оперативник заметно скис. Если проверять все салоны, торгующие такого рода техникой, включая интернет-магазины, то можно потратить на это всю свою жизнь, а концов так и не найти.
Сотрудников музея попросили опознать диктофон.
– Это заметно помогло бы в нашем расследовании.
Но никто не признался в том, что знает владельца диктофона. Сама Ксюша, когда очередь дошла до нее, очень внимательно оглядела диктофон. И что-то шевельнулось в ее памяти. Где-то она видела похожее устройство. В руках у кого-то из посетителей. Но у кого?
– Я видела такой в зале.
– Вы уверены? Другие сотрудники сказали, что всем желающим прослушать аудиоэкскурсию выдаются устройства аналогичного вида, но все же несколько иные.
Ксюша кивнула. Да, на кассе музея можно было приобрести так называемый аудиогид, тоже диктофон с записанной на него экскурсией. Но там были простенькие черные коробочки, без электронного табло и множества кнопочек. Собственно, кнопок на аудиогиде было всего две. Пуск, он же стоп, и перемотка. Никаких наворотов. Все просто и функционально, чтобы любой, кто пожелал бы послушать экскурсию, смог бы обращаться с аудиогидом без всяких проблем.
А это устройство было куда сложней. Например, так с ходу сама Ксюша бы нипочем не разобралась, что тут нажимать, чтобы сделать запись. И все же она была уверена, что видела это устройство именно у кого-то из посетителей.
Она долго морщила лоб, стараясь вспомнить, а потом воскликнула:
– Да это же было у него!
– У кого?
– У того подозрительного типа с бородкой, который крутился в музее накануне дня убийства.
– Вы можете его описать? Вы хорошо его разглядели?
– И не я одна! Позовите Василия Михайловича – нашего охранника, он тоже его видел!
Василий Михайлович подтвердил:
– Да, Ксения Николаевна первой обратила внимание на этого человека. Уж чем он показался ей подозрительным, не знаю. С виду так совсем приличный мужчина. Одет скромно, но по виду интеллигентный человек. Но что долго перед каждой витриной стоял, это правда. Я и то уж под конец стал его подозревать невесть в чем. Рядом встал, постоял, послушал…
– Послушали? Он что-то говорил?
– Бормотал. Поднесет диктофон ко рту и бормочет. Я уж его спросил, что это вы делаете? Тогда он мне объяснил, что интересуется жизнью фельдмаршала. И на диктофон записывает все, что видит перед собой на витринах. Я послушал, действительно описывал, что видел. И не просто, а с подробностями. Я и то, сколько работаю, наслушался уж наших гидов, а и половины того, что этот человек говорил, не знал.
– Ну, а диктофон у него был этот? Или какой-нибудь другой?
– К диктофону я не присматривался. Но вроде похож.
После этого внимание следствия к бородатому подозреваемому еще больше усилилось. К тому же, сопоставив описание худощавого мужчины, который утром в день убийства побывал в кабинете Вени, и описание странного посетителя из зала, накануне так долго бродившего по музею, полицейские пришли к неожиданному выводу, что это был один и тот же человек. Василия Михайловича и охранника, дежурившего утром в день убийства у входа, тут же отправили в отделение, выискивать на записях с камер видеонаблюдения самый выигрышный кадр, на котором был бы запечатлен подозрительный тип с бородкой.