Страница 25 из 28
Я нервно забарабанил пальцами по крышке стола, тихо матюкнулся и намекающе спросил: – Товарищ подполковник, а почему я?
Командир улыбнулся иезуитской улыбкой: – А куда и кому? Это ты мне предлагаешь – это тепличное создание отправить служить в танковый батальон? В этот НАРОД? Который он видел из Москвы, и только по телевизору? Чтоб его там научили материться, пить, курить, вульгарно трахать совхозных девок в грязных сараях и боксах и много чего другому….? Это ещё ладно бы, хоть какой-то жизненный опыт получил бы… Но ведь его там мигом зачмырят и прогремим мы на всю нашу демократическую общественность, которой только и дай повод ещё раз в гавно нас окунуть…
– Ну, зачем-то в танковый батальон. У нас ведь кроме артиллерии есть и другие, даже более интеллигентные подразделения…. Рота связи, например. Там и бойцы нормальные.
– Какая рота связи? О чём ты говоришь? Если наш полк был бы развёрнутым, то командир роты никогда не стал бы ротным. Ему самому нужна нянька и бойцы там тоже такие же лохи, как он сам. Прапорщика Сергеева даже в расчёт не берём.
Но я продолжал гнуть свою линию: – Товарищ подполковник, ну а зенитчики. Там и офицеров комплект и все опытные.
– У меня претензий к зенитчикам нет. Офицеры на месте и опыта у них не занимать. Но у них методика работы с личным составом совершенно другая, чем у тебя. И я с ними, вернее мы всем полком, ещё быстрее известность получим, чем если его танкистам отдать. Ну, что ты не понимаешь что ли?
Короче, Боря – Всё…. Ты мой лимит демократичности исчерпал. Я уже и в дивизию доложил, что ты персонально за него отвечать будешь и они сразу успокоились. Так что иди завтра на сборы молодого пополнения, забирай его, сажай в канцелярии, дай ему линейку, карандаш и пусть он там все два года сидит и учерчивается на хер…
– Не…, товарищ подполковник, слишком вы упрощенно на это всё смотрите. Это мне сейчас нужно чисто вымыть шею, посадить его туда и все два года нести его на своей шее, при этом вытирать ему сопли и наверное задницу тоже….
– Во…, Боря, ты самую суть понял и даже планчик небольшой накидал, где первым пунктом идёт – Вымыть шею…
– Всё вам смешки, товарищ подполковник, а мне отдуваться…
– Нам, Боря…, нам с тобой вдвоём, если что, под жопу и дадут, и на пенсию выгонят….
– Ага, вы уйдёте туда подполковником и командиром полка, а я только майором. Я тоже подполковника хочу получить.
– Ладно тебе хныкать. Во всё этом надо и положительные стороны видеть – зато познакомишься со знаменитой артисткой и ещё хвастать потом этим будешь…
– Да на хрен мне такое знакомство. Как женщину я бы её и трахнул, а как артистка она на мой взгляд совершенно посредственная, а так одни только головняки от неё.
Командир расхохотался во всё горло: – Самое интересное, что ты её и оттрахаешь. Даже не сомневаюсь в этом, и солдатика этого оближешь с ног до головы, и наши борзые Даги в его сторону даже смотреть не будут, зная что это твой солдат и по еблищу получат мигом, если они даже только мирно поздороваться с ним захотят…. Всё, Боря иди… Иди, а то пиво нагреется.
Командир отпускающе махнул рукой, а я предложил: – Товарищ подполковник, может присоединитесь к нам? А?
Подполковник с укоризной посмотрел на меня: – С тобой и с твоими командирами батарей – запросто, а вот с комбатами первого дивизиона – это только себя не уважать.
– Так может.., я сюда притащу пива, рыбки – сядем, расслабимся…, – предложил сразу другой вариант.
– Иди…, иди, Боря. Сплачивай и спаивай свой коллектив…, – и уже когда я был на пороге добавил, – да.., чуть не забыл. Дивизия предупредила, что вот эта артистка приедет сюда недельки через две и обязательно проведает своего любимца-протеже. Так что солдат должен быть всегда чистый и без, не дай бог конечно – синяков…. Про отрицательные впечатления от службы, я вообще не говорю.
Моё появление в канцелярии, встретили хмельным и одобрительным гулом, судя по которому было понятно – ребятишки успели уже влить в себя по литрику и уже слегка расслабляющее поплыли. А я с удовольствием посмотрел на своих комбатов капитана Панкратова и лейтенанта Семухина. Семухин хоть и двухгодичник, но толковый и добросовестный, которому можно было поручить любую задачу. Про Панкратова и говорить не хотелось – любой командир хотел бы иметь такого подчинённого – грамотный, ответственный, просто добросовестный и я уж не говорю про хороший боевой опыт. Третий комбат у меня был вакант. В первом дивизионе – тоже два комбата, два двухгодичника. Яркие представители «пиджакового» племени. Лейтенант Глазырев – невысокого росточка, худенький, но чересчур активный и бестолковый. Вроде бы не дурак, схватывал всё на лету, но делал как специально всё наоборот. Как говорит мудрая армейская пословица – «Лучше иметь в подчинении предателя, чем подчинённого дурака. Ещё хуже, когда дурак с инициативой». Там хоть знаешь, что предатель предаст рано или поздно, а вот дурак может подставить в любой момент. Особенно когда он инициативный. Лейтенант Харченко, наоборот длинная дылда, по характеру сангвиник. Этому даже ничего и не поручалось. Бесполезно, только под непосредственным руководством. Так что командир полка был прав. Но ничего, я не командир полка – могу с ними посидеть и попить, тем более что они меня уже обогнали на целый литр и мне надо догонять.
В отличие от меня, офицеры сразу поняли, про кого я говорю, когда рассказал о причине вызова к командиру. Харченко и Глазырев восхитились самой возможностью познакомиться и с отпрыском знаменитой фамилии, и с самой знаменитой артисткой. Мой Семухин озадаченно хмыкнул, а Игорь Панкратов с осуждением посмотрел на «пиджаков» первого дивизиона, коротко и ёмко бросив: – Дебилы…
– И что делать будем? – Спросил Игорь.
Я хорошо отхлебнул пива, на секунду задумался, а потом с досадой ответил: – Что, что…? Завтра пойду его получать и буду думать, как его сплавить…
– Зачем? – Чуть ли не хором и удивлённо спросили Глазырев и Харченко, – ведь прикольно, товарищ майор, ни у кого такого солдата нет, а у нас есть….
– Да…, «широка страна моя родная…», – с презрением в голосе проговорил Панкратов, глядя на веселящихся Харченко и Глазырева, а потом злым голосом стал просвещать безлошадных командиров батарей – что такое солдат, особенно такой, какой придёт завтра. А я, под его ворчливо-осуждающий голос, неслышно погрузился в прошлое и перед моим мысленным взглядом как бы строем прошли все бойцы, которыми когда-либо командовал здесь, в Союзе и уже потом, в Вооружённых Силах России. Были они разные и всякие. И хорошие, с которыми легко было служить, и плохие, которых нужно было заставлять служить. Толковые и бестолковые. Холерики и сангвиники. Добросовестные и хитрожопые. Умные и чересчур «вумные», которым «ум» мешал правильно смотреть на жизнь и на службу в армии. Всякие. И все оставили в душе свой след: кто хороший, а кто не очень….
– Борис Геннадьевич, – прервал мои мысли разгорячённый Игорь Панкратов, – расскажите им про своих солдат. Какие они бывают. Про «голубого», который служил у вас, про первого своего солдата здесь в противотанковой батареи, а то они нюх совершенно потеряли. Видели тут и имели дело только с Серёгой Лихачёвым и Серёгой Колчановым, с этими толковыми и преданными бойцами…
Я выслушал горячечную речь капитана, поглядел на растерявшихся комбатов первого дивизиона, которых надо учить и учить…
– Хорошо, расскажу…. Только про этих потом, а вот мне чего-то вспомнился один солдат, из советского времени. Правда, сейчас уже не помню – еврей он был или не еврей, но фамилия у него была – Пыц. А солдаты переиначивали на Поц, что по-еврейски вроде бы член.
* * *
На следующий день, на сборах молодых солдат я появился в двенадцатом часу.
– Что, Борис Геннадьевич, за «подарком» пришёл? – Засмеялся подполковник Докторевич, который был начальником сборов.
– За ним, за ним…, Сергей Юрьевич… Где это чудо природы?
Через пять минут передо мной стоял отпрыск знаменитой актёрской семьи, который меня совсем не впечатлил. Невысокого росточка, худенький, а судя по глазам – ещё и «московский ботаник»… Блин… И это чадо я должен опекать. Мы должны, всем полком и от него должна зависеть не только моя военная судьба, но и других.