Страница 11 из 12
– Ну и отлично. Значит, просто разведусь. И буду жить у себя дома без лишних хлопот. Так все-таки, объясните мне, что произошло. Я же имею право знать.
Мужчина откашлялся:
– Пока нам известно только то, что вашего похитителя зовут Сергей Воронецкий. Он директор профучилища. Женат, имеет двоих детей. Сейчас вы находитесь в Новороссийске. А тот дом, где вас держали, стоит почти на берегу моря недалеко от города в местности, где очень мало жилых строений. В сущности, там даже нет нормальной дороги. И да… Сейчас восемнадцатое сентября 2018 года. Вы, наверное, потеряли чувство времени. Но дело в том, что в плену вы пробыли год и почти четыре месяца.
***
Глава 16
***
Я не могла в это поверить. Почти полтора года? Значит, Рождество было настоящее. Да, Джек говорил тогда, что на улице холодно. А я не обратила внимания. Но как же так пролетело время? Хотя, если посчитать, сколько я нарисовала картин, то и правда… получается, что с Джеком я провела много месяцев.
– Скажите, а я могу забрать из этого дома некоторые вещи? Ну платья, например.
Майор положил передо мной какие-то бумаги и сказал:
– Когда мы закончим там работать, то вы сможете забрать оттуда абсолютно все. А можете, если захотите там даже поселиться. Потому что по какой-то причине 15 мая 2018 года Сергей Воронецкий переписал этот дом со всем, что в нем есть на вас. Вы можете объяснить нам причину такого поведения?
Я попыталась рассмотреть бумаги, но буквы заплясали у меня перед глазами:
– Нет. Я не знаю, почему он так поступил.
– А мне, вот, кажется все просто, – Майор хрустнул пальцами. – Вы скрываете, что были с Воронецким в близких отношениях. У вас разыгрался стокгольмский синдром – симпатия между жертвой и агрессором во время похищения или удержания в неволе. Нет, от этого вы не становитесь обвиняемой, не бойтесь. Просто, знаете… – Он помолчал, видимо, раздумывая, говорить мне или нет, но потом махнул рукой. – По предварительным данным в подвале, где вас нашли было убито или замучено не менее пятнадцати человек. И это только по предварительным данным. Вполне возможно, что у Воронецкого было больше жертв. Пока мы проводим анализы. Но предполагаем, что вы единственная выжившая жертва Воронецкого. У нас на него ничего нет, кроме подвала. Поэтому мы рассчитываем, что вы нам поможете и расскажете, что на самом деле происходило между вами. Что он вам рассказывал, о чем вы говорили? Были у него сообщники?
– Мы не разговаривали. Про сообщников я ничего не знаю. Может, были. Может, нет. Вы сказали, что у него есть жена. Спросите у нее.
– Разговор с ней ничего нам не дал, – Майор внимательно посмотрел на меня. – Она говорит, что до начала июня прошлого года у них была обычная семья. Правда, по ее словам, у Воронецкого была одна странность. Но все к ней привыкли и не обращали внимания. Он коллекционировал разные вещи. Нет, не что-то там дорогое. Просто предметы довоенного быта. И еще он трепетно относился к своему происхождению. У него была посуда, столовое серебро, которое досталось ему от предков. Какая-то старинная мебель. И вот в начале июня 2017 года, по словам его жены, Воронецкий забрал все свои вещи и уехал. Поскольку он оставил ей довольно крупную сумму денег и регулярно перечислял алименты, она не стала устраивать скандал. И вообще бывшего мужа не беспокоила. Лишь однажды, она подъехала за деньгами в тот дом, где вас держали. Но дальше порога он ее не пустил. А ей, как она сказала, не очень-то и хотелось знать, один он живет или нет.
Теперь я поняла, кто стучал в дверь, когда Джек заставил меня прятаться в шкафу. Это была его жена. Да… Получается я правильно поступила, что не выскочила просить ее о помощи. Она бы не поверила в такую историю, решила, что я обкурившаяся любовница. А он бы меня убил.
Какой-то человек зашел в кабинет, где мы сидели и подал майору записку. Тот переменился в лице.
– Так. У нас новости. Воронецкий согласен на чистосердечное признание. Но при одном условии, – Он внимательно посмотрел на меня. – Он хочет сделать это признание в вашем присутствии. Иначе будет молчать. Мы надеемся, что вы поможете следствию. Ведь так?
– Конечно.
– Тогда пройдемте.
Мы перешли в другое помещение. Мне было интересно, что я испытаю, когда увижу Джека. Вдруг я и правда банальная жертва стокгольмского синдрома? Почему-то мне было обидно об этом думать. Но когда я вошла в комнату, то поняла, что стокгольмский синдром в том смысле, в котором о нем говорят психологи, здесь ни при чем. В кабинете, куда мы зашли, я не увидела Джека. Я увидела Воронецкого – человека, который приковал меня к стальной кровати и собирался убить. Он был в наручниках и смотрел на нас непроницаемым ледяным взглядом.
Мы сели напротив. Было страшно даже смотреть на него. Мне не верилось, что я прожила с этим человеком в одном доме почти полтора года. Как? Почему? По какой такой причине он не убил меня? Мысли дробили голову коловоротом, меня сковывал ужас. Но я заставила себя успокоиться и перестать дрожать.
***
Глава 16
***
Сначала были полицейские формальности. Назовите имя и так далее. Он отвечал спокойно, будто настроился на нудную, но необходимую работу. Потом его спросили, знает ли он меня.
– Это Екатерина Дмитриевна Голчина по мужу Куликова. О своих жертвах я знаю много. Каждую я тщательно выслеживал. Подходил только в таких местах, где не попадал в зону видимости видеокамер. Я все просчитывал, никогда не оставлял следов.
Майор разглядывал Воронецкого как экземпляр из кунсткамеры:
– Вы поступали одинаково со всеми вашими жертвами?
– Скорее он вели себя однообразно, поэтому я был вынужден поступать с ними одинаково.
– Вы убили всех, кого похитили, кроме Екатерины Куликовой?
– Да, – Воронецкий говорил это так спокойно, будто обсуждал покупку автомобиля.
– Все они были женщины или в вашем списке были мужчины?
Воронецкий поморщился:
– Ну конечно женщины. Вы тянете резину. Их было тридцать. Все из разных городов и регионов России. Всех я привозил в свой дом. В багажнике или на заднем сидении автомобиля. Потом отправлял в подвал. Наше общение длилось два-три месяца, иногда меньше. Потом я терял терпение.
– Как вы их убивали?
– Ну, это зависело от моего настроения и их поведения. Иногда перерезал горло, иногда долго пытал. Слушайте, их было тридцать. Мне хотелось попробовать разные способы. Например, пока я готовился похитить Екатерину Куликову, в подвале медленно умирала предыдущая дама. Так что, когда я привез Куликову домой, та еще была жива и мне пришлось выпустить из нее кровь. Надо же было освободить кровать для новой гостьи. Ну а ту быстро захоронить.
– Куда вы девали трупы?
– Я хоронил их на огромном пустыре за старыми складами на десятом километре грунтовки. Пошлите туда собак и убедитесь, что я говорю правду. Что вы еще хотите. Имена? Записывайте, – Он без запинки перечислил тридцать имен и фамилий. – Достаточно? Ах, да. Первая была десять лет назад. Но вы это и сами поймете, когда поднимете все дела.
Майор шумно выдохнул.
– Есть что-то, что их объединяло? Какие-то общие черты? Возраст, комплекция, социальный статус? По какому принципу вы их выбирали?
– Странный вопрос. Я брал тех, которые мне нравились.
– И почему вы их убивали?
– Потому что больше не нравились.
Мне очень хотелось, чтобы майор выяснил у Воронецкого, почему он не убил меня. И наконец, я дождалась.
Майор посмотрел в мою сторону, видимо опасаясь за мои чувства и спросил: