Страница 20 из 23
Ещё у входа Самойлов приметил чёрный УАЗ «Патриот» с федеральным номером. Внутри же у ближайшего к двери столика сидел в одиночестве широкоплечий мужчина с короткой стрижкой и квадратными скулами. Рукой он подпёр подбородок с небритой щетиной медного отлива. Заметив вошедшего, Антон встал и протянул ладонь в знак приветствия. Обменявшись крепким рукопожатием, военные сели за стол, на котором обнаружились три рюмки. Одну из них накрывал кусок чёрного хлеба.
— Только с мероприятий вернулся, — начал Антон. — Два месяца в подполье. Решил позвонить старому другу, а он в могиле.
Особист залпом осушил рюмку. Олег отложил её в сторону. Какая бы сильная тоска ни съедала его по усопшему, прикасаться к спирту он себе не позволял даже ради традиций. «Не быть, как отец», — пронеслось в голове.
— Что там произошло?
— Сам наверняка знаешь, — ответил Самойлов. — Попали в засаду, огребли.
— Да… При всём уважении, но Пономарёв поступил неправильно. Подставил и тебя, и новобранца того.
— Я виноват не меньше. Надо было быть внимательнее. Рядового жаль. Не заслужил он такого. И Зулайхон не заслужила.
— Брось, — отрезал Антон. — Самое главное, ты выкарабкался. Насчёт той девушки — бывает. Не случись того, что случилось, погибли бы наши ни в чём неповинные девушки и женщины. Старики, дети…
— Хорошее оправдание, — съязвил Олег.
— Профессиональная деформация. И всё же лучше, чем психическое расстройство. Спокойствие от многого оберегает.
— Или равнодушие.
— Насчёт этого не скажи, — воспротивился Антон. — У тебя тут вообще как? Работа, жильё?
— Так себе, — признался Самойлов.
— Значит, терять тебе особо нечего. Я позвонил, чтобы предложить перевод. Все формальности уладят кадровики. Зарплата, премии, неприкосновенность, где надо.
— Но я даже не офицер… — задумался Олег.
— Исправимо. Главное, нехилый опыт и хорошая рекомендация.
— Какая ещё рекомендация?
— А такая, — усмехнулся особист, — четыре года у Пономарёва. Многие выдержали? У нас почти то же самое. Вместо Хасавюрта — Назрань, вместо МВД — мы. Может, чуть безопаснее: и край поспокойнее, и работа больше следственная.
Самойлов застыл, обдумывая предложение, и, наконец, кивнул.
Мужчины покинули «Аквариум». Антон направился к «Патриоту», у которого стоял шофёр-подчинённый.
— Тебя подвезти?
— Нет, пройдусь.
— Хорошо. Завтра в пять утра на перроне. С собой только необходимое, как обычно. Остальным обеспечим.
Кивнув севшему в автомобиль особисту, Олег медленно побрёл в сторону дома. Если его жизнь и могла наладиться, то, скорее всего, только так.
Уже под вечер Самойлов был готов к новой передислокации. Сменное бельё, средства личной гигиены, старая форма — всё аккуратно лежало в спортивной сумке и дожидалось выхода. Добирал последние проценты до сотни заряжающийся мобильник. Тёмная квартира молчаливо прощалась с трёхдневным хозяином. Завтра её передадут городу и найдут других. Олег твёрдо решил не вступать в борьбу за имущество без крайней необходимости и не участвовать в сомнительных махинациях. Если перевод в «контору» пройдёт успешно, ему не придётся беспокоиться о новом жилье. И всё же чувствовалась внутри, где-то под грудной клеткой, неуловимая, еле пульсирующая опустошённость.
Самойлов сидел на диване, опёршись локтями о колени. Воспоминания последних дней отягощали мысли. Выкроив свободный, необременённый ничьим присутствием вечер, он невольно начал вспоминать всё, что произошло за эти трое суток. Как вышел на холодный перрон и попался первому патрулю, как вызвонил старого товарища, как от него же и отрёкся. Всплывали в голове тяжёлые разговоры со следователем, который по-своему понимал сержанта с общей для обоих позиции службы. А следом возник образ девушки двадцати восьми лет, в сером клетчатом пальто, с заострённым личиком и ниспадающими на плечи русыми волосами. За последнее время Екатерина стала единственным лучом света в потускневшем городе. Нужно было позвонить ей, попрощаться.
Оставалось у Олега ещё одно незаконченное дело. Оно лежало в выдвижной полке серванта, замотанное в махровое полотенце. Тащить незарегистрированный пистолет в командировку было глупо, не говоря уже о том, чтобы оставить его здесь. Олег поддался мимолётному импульсу, забрав трофей из аула. Не считая случая со слежкой, пользы оружие ему не принесло, хотя порой и добавляло спокойствия. Последний патрон не нашёл пристанища, и этому сержант был рад. Теперь же трофею предстояло пойти на дно. Самойлов задумал выйти из дома ночью, добраться до окраины города, к протекающей рядом реке. После можно будет со спокойной совестью вернуться к исходной точке — платформе вокзала — и навсегда оставить эту историю позади.
Но сначала позвонить. Олег поднялся, прошагал к тумбочке у розетки и взял телефон. Открыв контакт подруги, он вжал дозвон и уже начал прокручивать в голове фразы, которыми собирался поблагодарить и попрощаться, но его мысли сбил раздавшийся стук. Он был быстрый, со знакомой расстановкой, разве что слабее, чем вчера. А заигравшая в подъезде мелодия подтвердила догадку Олега. Он подскочил к двери и раскрыл её настежь, не томясь ожиданием опасности. Перед ним действительно стояла Катя. Но в отличие от спокойной и добродушной авантюристки, какой Самойлов привык её видеть, сейчас он наблюдал испуганное, зажавшееся в комок существо. Хватая саму себя за локти, она дрожала от холода и сдерживала вырывающиеся из груди всхлипывания. Её плечи не грело привычное серое пальто — его попросту не наблюдалось, и это в шесть часов вечера. Вчерашний белый свитер был сильно растянут в области шеи, волосы грубо растрёпаны, потекла косметика. Девушка кинулась к Олегу, уткнулась в плечо и, больше не в силах сопротивляться, заплакала. Приобняв подругу, он завёл её в квартиру и захлопнул дверь. Катя не контролировала себя, не держалась на ногах. Прихватив за локти, Самойлов довёл её до дивана и посадил, накрыв пледом. Всё её тело вместе с одеждой промёрзло до окаменения. Она закрыла лицо ладонями, попыталась остановить рыдания, но ничего не выходило. Олег присел рядом, оттянул испорченный воротник и осмотрел синие следы на тонкой шее. Тот, кто оставил их, был хорошо сложен и необычайно силён. И Самойлов знал, кто.