Так могло быть

Соня стояла, застыв, словно статуя, и во все глаза смотрела на Алекса, а тот, лукаво улыбнувшись ей, продолжал говорить, как отличник, отвечающий заданный урок у школьной доски. Она опустила голову, чтобы Алекс не заметил ее замешательства и удивления. Рассказывал он так, что Соня вдруг поймала себя на том, что слушает его с большим интересом.

– Сегодня самым знаменитым помещением замка стала его тюрьма, поскольку с ней связана история сторонника церковной реформы Франсуа Бонивара, приора монастыря Святого Виктора в Женеве. Приор был непримиримым противником Савойской династии и провел в подземелье замка шесть лет. Правда, в некоторых других источниках указано, что четыре года. При посещении лордом Байроном замка ему рассказали эту историю, которая так глубоко взволновала поэта, что вызвала поток горьких слез и обморок, как вспоминал потом его приятель и спутник по путешествию. Там великий поэт и лорд нацарапал на одной из колонн в подземелье свой автограф, а затем написал поэму «Узник Шильонского замка». Что самое интересное, судьба приора Франсуа Бонивара оказалась весьма благосклонна к нему. От казни его освободили бернцы, захватившие замок, он прожил долгую жизнь – 77 лет, и это в те времена! Бонивар успел написать достоверную историю Женевы и даже жениться четыре раза. Но многое в замке и, в частности, подземелье достойно пристального внимания и без связи с этой легендой. Сейчас у нас не получится увидеть, но в следующий раз мы с тобой обязательно поищем у входа изображение распятия в окружении святых. Как указано в брошюре, этот рисунок выполнен углем в середине ХV века рукой опытного рисовальщика. Рисунок украшает одну из внутренних перегородок, за которой находился карцер для приговоренных к смерти. До настоящего времени автор его неизвестен.

«Мы с тобой? Это он о ком? О нас? Какая самоуверенность!» Соня была ошарашена. Она не могла подумать, что ей будет приятно услышать такие слова. Это было сказано так, словно она его девушка и они уже давно пара. В это время Алекс вздохнул и, обратившись к ней, добавил:

– Прости, что ничего не рассказал об архитектуре замка, но в нем двадцать пять зданий, построенных в классическом романском и раннем готическом стилях, с такими залами, как гербовый, рыцарский и прочие, с великолепными каминами. Замок образует три внутренних двора. Мне пришлось бы еще говорить и говорить. Но я этого не видел, а только читал, а ты там была, все видела и лучше меня все знаешь. Так, что не мне было тебе все это рассказывать. Еще есть один интересный момент из средневековой жизни.

Соня увидела, что он с трудом сдерживается от смеха.

– Ты заметила, что в таких средневековых замках кровати детского размера? Это потому, что в те времена было принято спать полусидя, горизонтально лежали только мертвые. Тогда возникает вопрос, как они занимались… – фыркнув, он, улыбаясь, продолжил свою мысль: —…увеличением Савойского дома? Выходит, старый дедовский способ отпадает.

Соню восхитило, как ловко Алекс вывернулся с последним вопросом, но в то же время она была удивлена его вольностью. Шокированная рассказом Алекса, который был сродни театральному представлению, Соня отступила от него на шаг и с вызовом спросила:

– Что это было?

Алекс засмеялся.

– Ты о чем? О размерах кроватей? Извини, но это исторический факт, а не мой вымысел. А вопрос возник вдруг, сам собой. Извини.

– Нет, – резко сказала Соня, испугавшись, что он может принять ее за ханжу. – Весь этот рассказ?

Алекса разобрал смех, такой заразительный, что Соня не смогла не улыбнуться. Отсмеявшись, он весело сказал:

– Мое показательное выступление.

– Зачем это тебе?

– Как зачем? Чтобы ты обратила на меня внимание. После твоего рассказа о соборе Нотр-Дам, о старинном деревянном органе, я подумал, что тоже должен что-то сделать за такой короткий срок, чтобы ты меня заметила. Можно пригласить на ужин, но это так избито. А мне надо было тебя удивить. Очень надо, Соня. А чем можно было удивить умную и красивую девушку? Вот я и решил… на берегу озера, среди Альп.

Увидев Сонино сердитое лицо, Алекс расстроился. Улыбка погасла, а глаза стали испуганными, как у обиженного мальчишки. То, что до этого было только смутным его ощущением, стало совершенно очевидным: под внешностью и манерами красивой умной Сони-девушки скрывалось нечто взрослое, что так пугало и волновало его.

– Было неинтересно? Глупо, да? Я готовился всю ночь. Ковырялся во всех источниках, которые успел найти. Я искал повод, чтобы пригласить тебя на прогулку в последний день. Мне повезло, и я встретил тебя на набережной.

– Конечно, интересно и совсем не глупо, но если бы ты меня не встретил или я бы отказалась от прогулки? Твои усилия были бы напрасными.

– Я эту неудачу не исключал. Но затем вспомнил, что полученные знания не могут быть напрасными, – отстраненно проговорил Алекс. Он приблизился к Соне и заглянул ей в глаза.

– Это кто сказал? – Соня спросила машинально и совсем не ожидала услышать такой ответ.

– Моя мама.

Она опешила, а Алекс, улыбнувшись своей ослепительной улыбкой, тихо прошептал:

– Я приглашаю тебя на ужин. Наверное, банально, но есть хочется.

Алекс увидел у Сони на лице тень сомнения. Но она упрямо вздернула подбородок и согласилась.

На ужин Алекс привел Соню в стильный ресторан La Brasserie в знаменитом отеле Montreux Palace. Он заказал мясо и был тут же удостоен ехидной Сониной улыбки. Она же предпочла рыбу с белым вином из винограда сорта «Лавакс». Алекс рассказал Соне, как ночью он копался в разных источниках, чтобы удивить ее. Соня долго смеялась, когда он предложил рассказать ей о функционировании транспорта и его устройстве на территории Швейцарии, или как из Монтре на поезде добраться в Цвайзиммен. Еще он предложил ей рассказать о сурках, одиннадцать видов которых из Европы, Азии и Америки уютно устроились в Роше-де-Не. Их можно покормить и погладить, а самое благоприятное время для этой процедуры – утреннее и послеобеденное. Соня с серьезным лицом заявила, что это большое достижение и Швейцария по праву может гордиться тем, что сурки в этих местах прижились. Затем, не выдержав и захлебываясь от смеха, с трудом проговорила, что не знала, что, кроме сыра, в Швейцарии есть сурки. Они долго смеялись, и оба чувствовали себя счастливыми.

Алекс смотрел на смеющуюся Соню и уже знал: он никогда не простит себе, если сегодня же ее не поцелует. Он старался себя не выдать. Отвечал на ее вопросы, слушал забавные истории и смотрел ей прямо в глаза, не отвлекаясь на яркие губы, белую шею и обтянутую свитером грудь. И делал он это не потому, что хотел показать хорошие манеры, а из страха, потому что достаточно было один раз вообразить ее обнаженной в своих объятиях, и он тут же позабыл бы, о чем они говорят. Но удивительным было другое: он, взрослый мужчина, чувствовал себя так, словно никогда не занимался любовью и был невинным подростком.

– Это самая ценная информация, которую ты добыл ночью, – смеясь, похвалила его Соня.

– Я хотел тебя удивить.

– Тебе это удалось.

Через дорогу напротив отеля в небольшом саду – статуи его самых знаменитых постояльцев: Владимира Набокова, Рэя Чарльза… Выйдя из ресторана, Соня с Алексом зашли в сад, постояли минуту у статуи Набокова и направились к пристани, чтобы вернуться в Лозанну на пароходике, курсирующем по озеру.

Подойдя к пристани, Алекс сообщил, что Женевское озеро было первым в стране, где появились пароходы для туристов. А самый первый из них, названный в честь национального героя Швейцарии «Вильгельм Телль», был спущен на воду стараниями американского консула в Бордо в 1823 году. Соня, смеясь, зажала рукой его рот. Алекс не позволил ей убрать руку и, удерживая ее, поцеловал ладонь. Затем он притянул к себе Соню и нежно поцеловал в губы.

Соня прекрасна. Еще в ресторане Алекс почувствовал в ее лице нечто притягательное, что не давало ему отвести глаз. Ему нравилось, как Соня забавно морщила нос, когда смеялась. И то, как она широко улыбалась, и ее задорный неподражаемый смех. Сейчас, когда он поцеловал Соню в губы, их взгляды на секунду встретились, и Алекс увидел вопрос в ее глазах, ему почудилось, что в воздухе висит невысказанный ответ. Алекс отвернулся, чувствуя, как напрягаются мышцы живота.