Страница 85 из 90
— Кто это… Сакура-чан? — пробормотал Наруто, не сводя с него глаз. — Сакура-чан!
Она обернулась:
— Чего тебе?!
— Кто это, чёрт побери? — Наруто указал пальцем на Гаару.
— Хотя он выглядит иначе, — вдруг ответила псина, — но это Гаара.
На мгновение Наруто стал таким, как вчера — жалким и перепуганным насмерть. Надо же, вспомнил ту встречу? Если бы не сенсеи, Гаара убил бы и Наруто, и Нара Шикамару, и сейчас преспокойно бы расправился с Саске. Убить было необходимо. Жизненно необходимо! Чтобы понять, есть ли разница… понять, изменилось ли что-нибудь, или Гааре лишь кажется. Он вспомнил своё обещание.
— Точно. — Гаара смотрел на Наруто. — Ты тот, кого я поклялся убить.
Тот задрожал от воспоминаний и в панике закричал остальным:
— Бегите! Живо! — но Гаара уже пронёсся мимо него и замахнулся песочной лапой:
— Умри, Учиха Саске!
Он видел цель ясно, никто не мог помешать, пока на пути не встала Сакура с кунаем в обеих руках. Гаара растерялся, встретив её взгляд — твёрдый, с решимостью защищать, и это дико взбесило.
— Прочь!!! — одним ударом Гаара снёс её с дороги, зажав между когтями и впечатав её в дерево. Вскрикнув, Сакура стиснула зубы и обмякла — потеряла сознание. Так ей и надо.
Вспышка боли выбила всякие мысли, и Гаара вцепился себе в голову. Опять! Опять… Это преследует. Боль сжигала Гаару. Защита, слабая, не абсолютная, ничего не стоящая, встревожила память в очередной раз, ведь кто-то всегда кого-то защищал, будь то Гай, отбивший песок, чтобы спасти Ли, будь то Сакура, отвлёкшая Гаару на себя, или даже Яшамару, просивший успокоиться и никого не убивать.
— Почему ты не убиваешь меня? Почему не убиваешь Канкуро и Темари? — вспомнил Гаара слова Сасори.
Еле приоткрыв один глаз, он покосился на Сакуру, но боль от этого лишь стала сильнее, и он снова зажмурился, с трудом держась на ногах. Сакура не испугалась, не убежала, не бросила Учиха Саске. Почему?! Почему Гай защищал Ли? Почему Темари вела себя, словно не боялась Гаары? Ведь боялась — и ещё как! Почему Канкуро… и Сасори…
Ответа Гаара не знал. Догадывался. Когда-то об этом рассказал Яшамару — человек, связанный с ненавистью и непроглядной тьмой.
Было больно.
— Яшамару, — позвал Гаара робко. — А что такое… боль?
Яшамару опешил от внезапного вопроса, и Гаара пояснил:
— Меня никогда не ранили, вот я и не знаю.
Он сжал ножик, который держал, чуть сильнее прежнего, когда Яшамару с задумчивым видом попробовал объяснить:
— Хм-м-м, как бы это сказать… Мучительно… ужасно… когда тебя бьют или ранят. В общем, это такое состояние тела, при котором ты не можешь оставаться собой, — растерянно улыбнулся он, почесав в затылке. — Не могу точно объяснить, но, в общем, это очень неприятно.
Гаара сделал Яшамару очень неприятно. Он честно не хотел. Это вышло случайно.
— Тогда, — огорчённо спросил Гаара, отведя глаза в сторону, — ты меня… ненавидишь?
Секунду обождав, он всё же поднял на Яшамару взгляд, несмелый, осторожный. Гаара боялся, что увидит на лице единственного, кто его не чурался, то чувство, которое встречал у других. Но Яшамару выглядел просто удивлённым, а потом улыбнулся:
— В жизни случается, что люди ранят других и сами получают раны. Но это необязательно приводит к ненависти.
На Гаару обрушилось облегчение такой силы, что сразу всё встало на свои места и оказалось понятным. Неприятное, острое чувство в груди наконец получило название, и Гаара посмотрел на Яшамару обрадованно, ведь тот его не ненавидит. Это уже было много.
— Спасибо, Яшамару! Кажется, я понял, что такое боль.
— Правда?
— Получается, я тоже ранен, — рассудил Гаара, улыбаясь, — как и все остальные. Я всегда чувствую боль. Крови нет, но здесь, — прижал он руку к груди, — очень больно.
На миг показалось, что Яшамару расстроился этому жесту, но тут он, присев на корточки, мягко забрал у Гаары его ножик. Зачем? Ответ пришёл сразу: Яшамару провёл лезвием по безымянному пальцу, и тут же выступила кровь. Гаара ошарашенно замер. Зачем причинять боль себе самому?
— Кровь идёт только тогда, когда ранено тело, — ласковым тоном объяснил Яшамару, глядя, как тёмные капли стекают к ногтю и срываются вниз. — Это может смотреться ужасно, но со временем боль проходит. Телесные раны можно исцелить лекарствами. Душевные раны, — коснулся он груди, — куда серьёзнее… Их излечить сложнее.
— Душевные раны?
— Раны телесные и раны душевные — разные вещи. От душевных ран нет лекарств, и боль может не уйти никогда. — Однако не успел Гаара приуныть, ощутив себя обречённым, как Яшамару ободряюще добавил: — Но есть кое-что, что лечит даже душевную боль. Правда, у этого лекарства есть одно неудобство, — повернулся он к фотографии мамы, которая стояла рядом на столе. — Его можно получить только от других. Им не вылечить себя самого.
— А что это за лекарство? — взволновался Гаара. — Что сделать, чтобы…
— То, что лечит душевные раны, — с улыбкой посмотрел на него Яшамару, — это любовь. Любовь — это забота и преданность, которые испытываешь к дорогим тебе людям.
Ни Сасори, ни Темари, ни Канкуро таковыми не были. Если бы они сделали что-то, что Гааре бы не понравилось, песок стёр бы их существование, смешал бы с собой плоть, кости и кровь. Гаара говорил себе это, но не верил, не верил, не верил. Иначе почему эти трое ещё живы? Почему поступают так, как поступают?! Они много раз делали что-то, что не приходилось Гааре по душе, и были до сих пор живы.
— Гаара-сама… — умирая, безнадёжно прошептал Яшамару. — Вас никогда не любили.
Сасори не любил ждать. Кимимаро не мог уклониться и не успевал защититься, когда Кабуто столкнул его с линии удара. Сасори мгновенно узнал это лицо и сменил направление и цель атаки, но момент уже был упущен. Прихвостни Орочимару отступили ещё, подальше, и только тогда Кабуто вкрадчиво протянул:
— А я-то думал, куда ты пропал, Кимимаро-кун. — Ещё и улыбался чему-то. — Ты должен был вместе с Четвёркой Звука готовиться к тому, чтобы…
— Орочимару-сама дал мне другой приказ, — посмотрел Кимимаро на Сасори. Сасори решил послушать. — Уничтожить главное в этой операции оружие Скрытого Песка.
— Гаару? Приказ отменяется.
— Гаару? — в недоумении переспросил Кимимаро. — Речь об Акасуна Сасори.
Сасори ловил каждое слово, не спуская с противников глаз. Рядом спрыгнул Канкуро, похоже, со своей задачей покончивший. Осталось лишь догнать Гаару и Темари, но приводить к ним хвост из Кимимаро и Кабуто, которые явно запутались в приказах и сроках их исполнения…
— Хм. Уточним у Орочимару-сама. Но каким бы ни был приказ, он отменяется, — прервал спор Кабуто, повернувшись к Сасори, и с глумливой ухмылкой поправил очки. — Вы же отпустите нас, Сасори-сама? Насколько я знаю, у вас нет на нас времени.
Возмущённый Канкуро прошипел что-то нечленораздельное и, вероятно, атаковал бы, не останови его Сасори простым жестом.
— Уходи, — велел он. Канкуро возразил было, но стоило чуть наклонить голову, сделав взгляд тяжелее, и он, всё поняв, поспешил прочь.
Что же касалось людей Орочимару, то Кабуто, к сожалению, был прав. Убить его Сасори успеет, а вот если Гаара натворит непоправимое, вероятность чего росла с каждой секундой, будет много неприятных последствий. Темари могла погибнуть. Гаара — обезуметь окончательно. Такой участи они не заслуживали… В случае же смерти Саске и Наруто Лист устроит Песку райскую жизнь, а Песок обеспечит таковую Сасори, хотя уйти и затеряться в мире отступников не составит труда. Кабуто мог бы доставить проблемы, только если бы Сасори не соблюдал осторожность в общении со всяким шпионом.
Было некрасиво заставлять Кабуто ждать, но день его убийства придётся изменить.
Когда куклы вернулись в свитки, Сасори с помощью техники перенёсся к Канкуро, который едва не споткнулся, увидев его рядом.
— Быстрее, — приказал он и ускорился, чутко следя за тылом. Канкуро старался не отставать.