Гениальный наставник

Гаара был талантливым сенсором. Чакры действительно недоставало, но Сасори захватил из Песка стимуляторы как раз на подобный случай. Оставаться без сил под столь злой луной? Не глупец же он, в самом-то деле. Будь он глупцом, побоялся бы браться за команду из детей Казекаге, один из которых вдобавок порой собой не владел.

— Идёмте, — направился Сасори в гостиную.

Западные ворота, плотно затворенные, преградой не стали. Ветер на мгновенье усилился, порывом в лицо заставив охранников зажмуриться, и мимо скользнули две тени в плащах песочного цвета. Бегом, легко, почти без единого звука, тени преодолели высокую стену и нырнули в тёмные облака листьев, скрывшись в лесу, окружавшем Коноху.

Перепрыгивая с ветви на ветвь, одна из теней цыкнула, случайно прикусив светлую прядь:

— Сасори мне ответит за всё.

— Приказ есть приказ, — пробасила другая. — Сейчас мы не можем рисковать.

Доверив дело о шпионах другим, Сасори приказал себе об этом не думать и сосредоточился на учениках, которые встали перед ним в ряд, глядя в упор, тяжело и упрямо. Неизвестность их доконала. Сасори испытывал похожие чувства, когда ему самому было тринадцать, а вокруг бушевала война. Тогда он служил рядовым. Сейчас — одним из командиров.

— Кагуя Кимимаро, — протянул он. — Так зовут того, кто месяц назад попытался меня убить. Дело в том, что к моменту, когда вы доложили мне о сегодняшней… вчерашней встрече с ним, он успел побывать здесь, по какой-то причине вас не тронув.

Лицо Темари исказило сначала удивление, затем — чистая, холодная злость. Таким же злым стал и взгляд Канкуро. Гаара повёл себя, как статуя, не выдав и толики эмоций, если таковые в принципе возникли.

— Орочимару остаётся моим врагом. Он доставил мне немало проблем, — сошёл Сасори на полушёпот, — и обязательно за это поплатится. Песок пока работает тайно, и это всё, что вам следует знать. Вы действуете по моему приказу, по моему сигналу, смотрите — только на меня. Ибики объяснил вам ценность верных сведений и опасность неверных.

— Потому мы и спрашиваем вас, — нахмурился Канкуро.

— Вам повезло, что есть кого спрашивать, — искренне улыбнулся Сасори самой кукольной из улыбок. — По вам хочет ударить Орочимару, чтобы ударить по мне, так что не расслабляйтесь.

Он вынужден был признать, что сказал правду, которая год с лишним назад таковой бы не оказалась.

— А сейчас… — Сасори собрал в правой руке чакру, мягко засиявшую в полутьме гостиной, и приблизился к ученикам почти вплотную. — Сейчас не дёргайтесь.

Начал он с Канкуро, проверяя, на месте ли поисковая печать. Канкуро застыл напряжённый, непривыкший к тому, чтобы сенсей касался ладонью его лба, словно менталист за чтением памяти. Чакра Сасори осторожно втекла внутрь, и он прикрыл глаза, поняв, что зря беспокоился: во-первых, печать обнаружилась нетронутой, во-вторых, она не засекла Орочимару. Значит, поддельный свиток «с Третьим Казекаге» Канкуро вытащил по своему почину. Значит, после одной из тренировок Канкуро не доползёт до дома.

Темари глядела на Сасори гордой сердитой кошкой, которой дали воду вместо молока, но он ответил полным безразличием. С разумом Темари оказалось то же, что и у Канкуро, и Сасори перешёл к Гааре. Загородил ладонью красный иероглиф «любовь» так, чтобы он не мозолил глаза, и привычно коснулся сознания Гаары, плотно сплетённого, хоть уже и слабее, с безумием древнего демона. Это уже само по себе служило защитой от Орочимару, но тем не менее ничего не обещало.

— Что вы только что делали? — потребовала Темари ответ.

— Орочимару умеет управлять мыслями и поступками людей точно так же, как я. Было бы неприятно увидеть вас в роли его марионеток, так что я принял некоторые меры, вот и всё. На ваших разумах стоят мои печати.

Удивился даже Гаара.

— Когда… — растерянно пробормотал Канкуро.

— Не имеет значения. С тобой, Канкуро, отдельный разговор, — Сасори сузил глаза. — Видишь ли, в моей комнате есть пара тайников, и один из них был вскрыт. Не расскажешь, кто посмел лезть в мои вещи без моего на то дозволения? Какой-нибудь дурак, который возомнил, что смог бы избежать ловушки или защитной техники, поставленной лично мной? Какой-нибудь крайне везучий дурак, потому что в тайнике ничего ценного не было, и уровень защиты — соответствующий.

— Мне кажется, следует обсудить это позже, раз тайник не содержал ничего ценного, — вмешалась Темари, всё ещё хмурая. — Сасори-сенсей, вы нам так ничего и не сказали. Раз мы находимся под ударом Орочимару, мы должны знать о нём больше, знать хотя бы, что от него ожидать.

— Вы и так знаете, что от него ожидать, — отрезал Сасори, ощущая, как терпение его стремительно тает, и перешёл на убийственно ледяной, неспешный ровный тон: — Только вместо того, чтобы пораскинуть мозгами, вы хотите подробный ответ от меня. Учитесь, пока я жив, и думайте сами. Если есть что-то, в чём вы можете помочь, я об этом вам говорю, и вы это прекрасно знаете… — Сасори осёкся.

Ни один не стоял бы сейчас перед ним, если бы вопрос заключался лишь в задании. Неизвестность доконала Канкуро и Темари, как когда-то давно — и Сасори, и Гаара к ним присоединился. Значит, надо было сказать нечто глупое в духе «мы непременно победим»? В этих словах нуждались только те, кто уже настроился на поражение, а его, Сасори, ученики такими слабыми не были.

Они пришли не за знанием, а за доверием, которого не дождутся. Самое большее, что Сасори мог сейчас им дать, это хорошая спарринг-тренировка «трое на одного». Он по себе знал, как помогают бои, когда надо вернуть хладнокровие.

— Идёмте на шестой полигон, — велел он. — Думаю, вы успокоитесь.

Сасори, однако, чутко следил, чтобы уровень чакры всех троих не опустился ниже половины, и, как только такая опасность замаячила на горизонте, прекратил тренировку. В голове теснились мысли о них и о шпионах, о Песке и Листе, об Орочимару. Лично Сасори эта тренировка не помогла ничуть, но он почувствовал, что его ученикам стало лучше — и немного стало лучше ему самому. Законы у человеческих уз были нелогичные, но если удастся их понять, то получится с ними и жить.

Если Сасори от них не откажется. Он ещё не решил.

— Я такого не докладывал! — воскликнул Юра, едва услышав об этом.

В его просторном доме, на втором этаже, в потайной комнате без окон, залитой искусственным светом, воцарилась недобрая тишина. Баки переглянулся с помрачневшей Куу, которая угрюмо процедила сквозь зубы:

— Сасори нет смысла врать, но он мог бы…

— Тогда бы он не послал нас в Песок, да ещё так срочно. — Баки посмотрел на Юру, вид имевшего бледный и задумчивый. — Кто-то пытался дезинформировать Сасори.

Думать так было неприятно, однако могло случиться, что самим Юрой управлял враг, заставляя разыгрывать сейчас удивление. Куу, похоже, подумала о том же: при всей любви к брату… нет, из любви к нему наивной она не была и спросила, как прошло последнее собрание Совета. Юра нахмурился и, развернувшись, прошёл к столу у сплошной стены. Баки напрягся. Тот вполне мог вытащить из ящика стола оружие и начать бой, из которого бы вышел победителем: в Совет Деревни — военной столицы страны — не за красивые глаза попадают.

Но вместо оружия оказалась толстая пачка исписанной бумаги. Юра жестом подозвал к себе Баки и Куу, и они, приблизившись, взглянули на приказ об отмене всеобщей мобилизации.

— Это чистовик. Сасори-сама верно поступил, что отправил сюда вас, потому что в Совете всё стабильно. На последнем собрании обсуждали расположение войск у границ Листа так, чтобы затруднить мгновенный переход к штурму… на случай, если Орочимару захватит их разум или провернёт нечто подобное. Не все были с этим согласны, потому что если Листу понадобится помощь, оказать её также будет затруднительно. Ну, разве что мы проломим защитные стены…

— …и Лист решит, что мы предатели, — фыркнула Куу, взяв приказ и пролистав несколько страниц.

— Правом представить приказ на рассмотрение обладает только Саджо-доно, — тяжёлым тоном заметил Баки. — Это проблема. Саджо-доно стоит за войну.