Страница 9 из 18
— А ну-ка не хулиганить! — очевидно, приняв их за ранних пьянчуг, заорал старик.
Сухонький, шустрый, словно кузнечик, он завернулся в одеяло, сунул ноги в потрёпанные шлёпанцы и выбежал наружу, потрясая старинным одноствольным пистолетом с фитилём вместо бойка. Лассе таких даже в музее не встречал.
— А ну!.. — начал старик заново, но при виде Труффо съёжился, быстро отбросил пистолет в сторону и засеменил мелко-мелко, пока не подошёл поближе.
— Здраааавствуйте, офицер Труффо, — заискивающе заговорил он.
— Хо! Ах ты дрянь! Всё ещё жив? — рявкнул Арчи и подобрал пистолет, который тут же сунул в карман. — А ну отвечай — кто вчера у тебя тут сидел! В твоей дешёвой кормильне!
У него даже голос прорезался, да какой! Сильный, командный.
А ведь Арчи-то помоложе выглядит, чем старикашка Хо, смекнул Лассе. И вообще они такие разные. Арчи — коренастый, с густой седой щетиной на подбородке, волосы подстрижены коротко, глаза тёмные, взгляд острый. А хозяин таверны — вертлявый, сухонький, взгляд светло-карих глаз никак не поймаешь, так шныряют. Бородка клинышком, волосы жидкие, но длинные. Этакий хорёк… так и вертится перед приземистой, толстолапой охотничьей собакой! Роднили их разве что старые счёты да старые раны, полученные по разные стороны магии.
— Вот в кормильню-то лучше и пойти, — сказал Хо, дробно притоптывая жёлтой ногой в коричневом войлочном шлёпанце. — Свежо тут. Ещё и ветер с Азальи. Продует меня, ох, продует.
Арчи мигом согласился. Видимо, в необстоятельных пижамных голубых штанах да с простудой ему тоже долго находиться на ветру не улыбалось.
Прибранный и безлюдный зал открылся их глазам. Скамьи и грубые табуреты стояли аккуратно, вычищенные столы пустовали. Пахло грязной тряпкой и вчерашней едой. И, пожалуй, немного — дымом и сыростью.
— Так кто у тебя вчера был? — нетерпеливо спросил Труффо, усевшись на скамейку и вытянув под стол ноги.
— Мало кто был, мало! Реки ещё несудоходны, да и конкурентов полно, — пожаловался старый Хо.
— Ага. Вчерашних помнишь всех? Вечер.
— Приходили парни с дровяного склада, четверо, потом после них — отжига одна, к ней подсели двое из наших, то есть Тёмных… Дамочка ушла, слава Спящему, ничего не поломала, а эти двое допоздна сидели. Потом ещё пришли кочегары с дока, воришки ночные прибегали, этих я не люблю, следил за ними, потому и заспался нынче.
И старикашка преданно уставился на Арчи.
— Никто не колдовал! Всё тихо было! Даже отжига…
— Что за отжига? Рыжая, кучерявая? — спросил Арчи.
Мармален даже возмутился — правда, только мысленно! — как этому старикану пришло в голову сопоставить безупречного офицера Венделу и грубое слово «отжига», означавшее женщину склочную, склонную к скандалам и пьяным дракам… Но потом вспомнил, что время от времени Кэри Вендела и впрямь могла устроить некоторое безобразие.
— Она, — Хо вздохнул. — Из ваших, из ловцов. Свирепая дамочка. Когда к ней эти двое подсели, я уж думал — всё. Сейчас опять драться будет, столы ломать.
— Не дралась? — спросил Мармален. — А я не заходил?
Поймав на себе взгляд Труффо, Лассе смутился и добавил:
— Ну… я просто подумал…
— Нет, тебя не видали, — нервно хихикнул старик Хо. — Говорю же, отжига и два Тёмных. Сидели мирно, болтали о чём-то. Кушали хорошо!
— Что? — удивился Лассе.
— Люблю, когда хорошо кушают, — ухмыльнулся старик. — Сейчас, погодите-ка! Погодите!
Он пощёлкал пальцами — звучно, громко.
Никто не появился, и со стороны кухни не послышалось ни звука, ни шороха. Но выражение лица Хо сделалось довольным.
— Боится! — сказал старик неизвестно о ком.
Лассе исподтишка переводил взгляд с одного старика на другого. Между ними происходило что-то таинственное. Возможно, безмолвный диалог. Улыбались уже оба. Молчали, смотрели друг на друга, ухмылялись. Улыбку Арчи походила на оскал сытого зверя. К примеру, собаки — довольной тем, что хозяин её хвалит. Хо улыбался злобно, словно крыса, не уверенная в том, что сможет отвоевать у собаки кусок хлеба, но делающая вид, что ей всё нипочём.
Постепенно между стариками поплыл воздух — так, как плывёт в жаркий летний полдень над черепичными крышами домов и дорогами. В прохладном пустом зале стало заметно теплее.
Лассе стало неловко и он смущённо кашлянул в кулак. Арчи и Хо вздрогнули и прервали контакт. Они уставились на Мармалена. Мармален потупился и сказал:
— Эна Вендела…
— Ах, да! — Хо снова щёлкнул пальцами.
На этот раз из кухни выдвинулся широкоплечий подавальщик, одетый в брюки и фартук. И больше ничего, даже ботинок. Лассе это показалось уж совсем нехорошо: всё-таки пол холодный, ещё далеко не лето!
Парень тащил сразу два подноса. На одном тарелки, на другом — стаканы и бутылки.
— Почему так долго? — проворчал Хо, наблюдая, как подавальщик ставит поднос со стаканами на стол.
Тот не ответил. Лассе стал помогать сгружать посуду и напитки — тут были ледяной ирнар, бледно-соломенный и слегка пенистый, крепкое тёмно-красное вино и обычное молоко. На втором подносе — пышные блинчики с ванильным соусом, яблочный пирог, нарезанный крупно и посыпанный сахарной пудрой, и маленькие чашечки с запечённым паштетом. Лассен сглотнул слюну. Он не помнил, ужинал или нет. Но не завтракал совершенно точно!
— Угощайтесь, — фальшиво-ласково пригласил старикашка Хо. — А ты, Раш, не уходи. Стой тут.
Арчи потянулся к вину, но отдёрнул руку, едва коснувшись бутылки.
— Принеси чего погорячей, парень, — буркнул он. — Кофе в вашей забегаловке есть?
Лассе, уже наливший себе молока, при слове «кофе» навострил уши. Кофе ему доводилось пить нечасто, но вкус его Мармален уважал.
Подавальщик попал в затруднительное положение. Он молча посмотрел на Хо, получил такое же молчаливое разрешение, и беззвучно, быстро удалился в кухню.
— Что за человек? — спросил Труффо.
— Лишённый эмоций человек. Самый такой… обычный Тёмный маг, наказанный Светлыми.
— Выгоревший? Не похож!
— Не выгоревший. В ваших тюрьмах практикуют — недавно начали, года, может, три или четыре как. Не разделяют их. Просто заменяют все эмоции на одну-две. Этот вот покорный и услужливый.
— А почему не говорит? — спросил Арчи.
— Попросили не болтать, вот и молчит, — тихо и с горечью сказал Хо.
— Вчера он был? — спросил Мармален.
— Разумеется, — кивнул Хо.
— Он мог запомнить тех двоих, что беседовали с эной Венделой, — сказал Лассе. — И мог даже слышать, о чём они говорили! Прикажите ему говорить!
— Сначала я выпью кофе, — осадил рядового Арчи Труффо. — Спокойно и в тишине.
Кофе почти сразу же появился на столе — три крохотных, на два глотка, чашечки на миниатюрных блюдечках. Лассе, обжигаясь, проглотил горьковатый напиток с густым, мощным, горячим запахом, который ещё чуть-чуть — и стал бы осязаемым. И с ужасом увидел, как старики пьют кофе малюсенькими глотками, как лекарство. Они морщились, перекатывали горькие капли на языках, закатывали глаза и блаженно щурились. Они едва двигались, словно издеваясь над Лассе. И снова он ощутил напряжение между Арчи и Хо. Будто канат между ними натянулся. Но на этот раз обошлось без раскалённого воздуха. Только однажды Хо, не ослабляя невидимого натянутого каната, взглянул на Лассе — пристально, внимательно. Выцветшие бледные глаза как будто ощупали рядового с ног до головы. Мармалена пробрала дрожь. Сейчас в стариках чувствовались весьма сильные эмоции, и все, как на подбор, недобрые и несветлые.
— Врёшь, — сказал вдруг старый Хо тихо-тихо. — Врёшь ты всё, Арчи.
— Прикажи слуге говорить, — еле разжимая губы, велел Труффо и залпом допил кофе. Гуща осела у него в уголках губ. Взгляд стал неживой, остекленевший.
«Как внутрь себя смотрит», — говорила про таких Вендела.
Лассе ужалило неприятное предчувствие. Острое ощущение потери.
Подавальщик Раш подошёл, повинуясь зову хозяина, и сел, когда ему сказали сесть.