Чужая кровь

– Еще и робота бы сломал. Он же железка. У него программа. В нас-то он не стрелял.

Яков бросил взгляд на Сагитая.

– А на детей у него программы нет, что ли? – спросил он.

– Получается, что нет, – пожал плечами Сагитай. – А может, и не увидел его. Он, наверное, на пол упал. Они же все не могли предусмотреть. Наверное, времени мало было, да и… Куда бы мы с ним сейчас? Мало того что демаскирует, так еще и кормить его надо, подгузники менять… Это же тебе не пушку чистить… Тут мозги нужны.

Яков снова посмотрел на Сагитая. Его взгляд прояснился.

– Правильно говоришь, Сага. Не смогли бы мы с ним. Молоко надо, хотя бы сухое, потом и вправду заорет, что с ним делать? Но все равно грех.

Сагитай обернулся и невольно вздрогнул, встретившись взглядом с Трофимом. Тот сидел посередине заднего сиденья и пристально смотрел на бойца, слушая и что-то пожевывая. Он слушал их, но странное ощущение потустороннего, неестественного в этих глазах и существе, в этом внимании и равномерном пожевывании вызывало мурашки по всему телу. Яков, увидев реакцию товарища, кинул взгляд на зомби.

– Все равно никак не привыкну, – сказал Сагитай, отворачиваясь.

– А я вроде ничего… Ну ты же сказал, что он у нас вроде чистый лист, вот я как-то и начал его понимать. Как-то… – Яков неопределенно сделал несколько круговых движений правой рукой от себя вперед и обратно.

Сагитай промолчал, осознавая жест друга, и согласно кивнул.

Вскоре показался указатель населенного пункта Красный Колодец на синем фоне со стрелкой поворота направо через восемьсот метров. За окнами чередовались стены деревьев и широкие просветы открытых пространств. По правой стороне дороги в ту же сторону, что ехала их машина, шел человек. Яков и Сагитай переглянулись.

– Черт с ним, едем мимо, – сказал Сагитай, однако запустил назад левую руку и достал катану, не вынимая ее из ножен. Затем чертыхнулся и, шурша пакетом, вынул прозрачную пластиковую маску из объемного бардачка впереди.

Яков, наблюдая за этим, согласно кивнул и заблокировал двери нажатием кнопки.

– Может, засада.

Не сбавляя скорости в восемьдесят километров в час, негромко тарахтя двигателем, «Тойота» нагоняла спокойно идущего по обочине человека. Серая куртка из грубой ткани, невнятные темного цвета брюки, заправленные в сапоги, кепка на голове. Походка какая-то заторможенная или усталая. Машина поравнялась и проехала мимо. Сагитай, вывернув голову, продолжал смотреть на идущего уже позади, наконец, он сел как положено и недоуменно протянул:

– Вроде нормальный человек.

Яков повернул голову к другу.

– Может, поговорим? Поговорим! – ответил на свой собственный вопрос Яков и затормозил. Затем включил задний ход, аварийку и сдал назад.

Вскоре фигура человека, также шагающего по обочине, появилась у окна. Сагитай приоткрыл сантиметра на два окно, надев маску.

– Здравствуйте, – с легким поклоном поприветствовал их путник, сняв клетчатую, серо-черную кепку.

– Здорово, отец, – отозвался Яков.

«Отец» действительно был стариком, ближе к семидесяти. Открытое лицо, несколько глубоких морщин на высоком лбу, наполовину седые брови, короткая щетина на лице, пушистые, аккуратно стриженные, полностью седые волосы на голове. На лице никаких следов пятен, глаза выцветшие, ранее голубые, нос прямой, взгляд усталый и тусклый, но определенно живой и человеческий.

– Куда путь держишь? Тебе же в другую сторону.

– А, – махнул рукой дед. – Мне на Холмецкий Хутор надо. Подбросите? Велосипед спустил, саморез поймал километров пять назад. Оставил. Такая чертовщина творится, ни одной машины попутной нет.

– Садись, – через секунду кивнул Яков.

– Вот спасибо, сынки, – засуетился старик. – Меня Захаром зовут, мне там…

Дед уже потянул руку к дверной ручке.

– Постой! – закричал Сагитай. – Подойди к окну.

Дед вернулся к окну напротив бойца.

– Открой рот, покажи язык, – потребовал боец.

Дед недоуменно расширил глаза, затем, чувствуя, что за этим требованием есть какое-то основание, наклонился к окну, открыл рот и повел головой из стороны в сторону, показывая язык, зубы и внутреннюю поверхность щек.

– Ты чего? – опешил Яков.

– Да шут его знает… Лучше перестраховаться, – вполголоса ответил Сагитай. – Садись, – уже громче сказал он деду.

Дед открыл заднюю дверь и, встретившись взглядом с Трофимом, сидящим посередине, еще раз вежливо поздоровался и пролез внутрь. Трофим так и не сдвинулся со своего места, продолжая разглядывать гостя. Машина тронулась.

– Так что тебе, отец, надо-то на хуторе том? – спросил Яков.

– Внучка у меня там, в гости, да бабка. Я же с Навли еду, пенсию там забираю. Свою и бабкину, сынок… Да вот стряслось что-то. Что стряслось-то, сынок? Что, поумирали все, что ли? Все закрыто, пусто.

– А ты что, телевизор не смотришь? – удивился Яков.

– Телевизор-то? Нет. У нас ни у кого телевизоров-то почти нет, радио «Маяк» больше, и то оно все для молодых. А молодые сейчас где? Из всего хутора пятнадцать дворов с людьми, даже почта не приходит. Всего-то я да сосед мой, Семен Велесович, ходоки, а остальным и дела нет, что в мире творится. Вот ты мне скажи как на духу: что случилось?

Яков пожевал губами.

– Да как тебе сказать… Ты машины по кюветам видел?

– Не видел, а что, авария? – обеспокоился дед. – Я-то по полевой еду, она вдоль дороги идет, за лесополосой. Вот откуда там саморезу взяться? Да еще вот такому? – дед достал из кармана семидесятый саморез черного цвета и, протянув его шляпкой вперед, показал. Бойцы мельком кинули взгляд на предмет. – По шоссе шумно и машин много, собьют еще старого, а сегодня, как назло, ни одной, и в райцентре ни души… Может, радиация какая пошла?

Бойцы переглянулись. Как объяснить дремучему человеку, что такое гнус, откуда он, что ему надо? И вообще, зачем они этого старика взяли? Пожалели, думали, испуган, по-человечески захотели помочь, а смысл?

– Хуже, отец. Болезнь пошла, – ответил Яков. – Мы тебя подвезем к твоему хутору, а там и дальше поедем.

– Вот спасибо, касатики! А что за болезнь? Излечима аль нет? А как переносится? Ветром али водой? – тут же насторожился старик. – Мне старуху свою да Варвару поберечь надо.

– Гнус. Слышал про такое? – спросил Яков.

– Гнус? Ну дело знакомое, мошка кровососущая, тьма ее в сезон у нас на выпасе. Но это еще цветочки, а вот таежный гнус, ежели ты без специальной мази пошел, вживую съест. Мы по молодости, помнится, поехали по комсомольской путевке в Снежногорск, что по речке Хантайке с Енисеем роднится, так там и керосином мазались поначалу, помогало, а потом умный человек надоумил дымком от гриба да муравьиной кислотой отгонять, а там и попривыкли как-то, и так пошло, – дед довольно посмотрел на водителя и сидящего справа от него Трофима, который уже не пялился на гостя, но явно вслушивался в его голос.

– Не тот этот гнус, дед, – подал голос Сагитай, разглядывая карту дорог в планшете. – Тут у вас полевая должна быть на Хутор.

– А как же, вот сейчас будет указатель. Все как у людей, – поспешил ответить словоохотливый дед.

– Так ты давно уже дома не был? – спросил Сагитай.

– Со вчерашнего. Тут же почти сорок километров. День туда, там у сестры ночую, с утра обратно. Я же еще крепкий, мы по молодости по полста километров проходили и в ус не дули, вот однажды…

– Погоди, дед, погоди, – остановил его Сагитай. – Сестра что говорит?

– Не было сестры… – растерянно ответил дед. – Она у меня бабка крепкая, мы с ней, когда детьми были, на спор, кто вперед теленка убежит, спорили. Так вот она…

– Дед, хватит, – потребовал Сагитай.

Ему совершенно не хотелось выслушивать Захара всю дорогу. Он, пожалуй, представлял, как будут выглядеть все его рассказы. Якову же было интересно, и он, судя по приоткрытому рту, с удовольствием бы слушал, как сестра деда Захара бегала на спор наперегонки с теленком. В этот момент машину тряхнуло, и оружие звякнуло, привлекая внимание старика. Тот бросил взгляд на автомат и устрашающего вида гранатомет, катану в ножнах, несколько пачек боеприпасов. С пяток секунд загипнотизировано смотрел на это все, потом моргнул, открыл рот и…