Навигатор

«Квик-квик», – поскрипывали колёса, «крак-крак», – похрустывала ржавая рама, «хр-р-р-р-р» – прокручивалась несмазанная цепь на стертой шестерне.

Арсений остановился и слез со своего механического коня. Капитану было около пятидесяти лет. Большой и тучный, одетый по-морскому – тяжёлые башмаки, флотские брюки и тельняшка. Соломенная копна волос выбивалась из-под форменной фуражки, седая шкиперская бородка вкупе с ней подчёркивала образ морского волка, но прогулочный велосипед не очень с этим вязался. Твёрдый взгляд бывалого моряка остановился на товарище.

– Привет, юнга! – прохрипел он. – Что, безработица? Тухляк, да? Полный штиль в делах, чёрт побери!

– Да, небольшая передышка. Надеюсь, что заказы будут.

– Да хреновый нынче сезон, – капитан поморщился. – Рыбы почти нету, а эти ныряльщики не то утонули, не то инспектор Бора их всех переловил.

Они поднялись наверх и вышли на параллельную улицу. Сеня, широкий как шкаф, огромными ручищами держал велосипед за руль, как хрупкую игрушку, и походил на гиганта, поймавшего оленя за рога. Олень смиренно катился рядом, жалостливо поскрипывая колёсами.

Добрались до переулка, по которому можно спуститься к пирсу.

– Зайдёшь к нам? Ромочки тяпнем. Обсудим кой-чего.

– Да… как-то… – замялся Роман.

– Не боись, в дрова не напоим. Так, для аппетиту. А заодно и разговор небольшой есть.

***

Шхуна стояла голая, как осенняя берёзка. Скатанный марсель висел на рее фок-мачты, а гафели были опущены и ждали, когда их снова поднимут и ветер наполнит паруса. Оба кливера были собраны над бушпритом, а фока-стаксель позади них аккуратно смотан на штаге.

На высокие борта «Медузы» взобраться с пирса не так-то просто. Мостки были убраны, всё, что должно быть загружено, уже давно покоилось в трюмах судна, которое было готово отшвартоваться и поднять паруса.

Арсений, пыхтя и кряхтя, перекинул велосипед через борт и перелез сам. Грузно ступил на палубу, махнул рукой – подзывая товарища. Роман полез следом.

Гики гафельных парусов были расположены достаточно высоко, выше ходовой рубки, и не приходилось ходить по палубе, пригнувшись, как на маленьких яхтах.

Команды на корабле не было, кроме кока Сержа Удалкина по прозвищу Удалой и парочки матросов, – Егора и Ивана. Вчера ребята ходили в море, и Тупой отпустил экипаж в Севас.

Палуба провоняла рыбой, и этот запах не выветрится уже никогда. Но навигатор настолько привык к этому аромату, что без него чувствовал себя неуютно.

Из люка заднего сходного трапа возникла голова Ивана, матрос беззубо улыбнулся.

– Серж, готовь хавчик, капитан вернулся! Егор, дуй на палубу!

Егор, однако, на палубу не «дунул». Он отдыхал после ночной вахты.

Иван, подобно ракете, вылетел из люка и опустился на обе ноги. Вместо левой кисти был прилажен протез, крюк, которым он умело пользовался. С помощью этой железяки Иван лазал по вантам не хуже макаки. Ростом он был невысок, и когда надевал свою неизменную голубую матроску, его можно было принять за ребенка.

Крюк – бывший беспризорник. В отличие от Романа, он попал не в лабораторию к большеголовым учёным, а в детдом. Там воспитанием детей особо и не озадачивались, и когда пацана выпустили в большую жизнь, снова стал заниматься тем же, чем и раньше. Продолжил воровать, ошиваясь по городским рынкам. За несколько лет поднаторел и стал профессиональным воришкой – подрезал кошельки и обворовывал торговые лотки. Иногда, бывало, торговцы его ловили, забирали украденное и смачно, в удовольствие, избивали. Но в полицию не сдавали, разумели, что крал он по мелочи, а там разбираться не будут – что за копейку, что за миллион отправят на каторгу. После каждого провала Ваня некоторое время на том месте не появлялся, промышлял на других рынках.

Но однажды ему и вовсе не повезло. Он вытащил кошелёк из кармана олуха, пришедшего на рынок за парой яловых сапог. Оказалось, что недотёпа этот служил курьером у мелкого банкира. И при нём находилась огромная сумма крупными купюрами, которую он должен был перевезти клиенту. Ему бы сначала завершить работу, а дуралей на рынок свои стопы направил.

Ваня, увидев, какую сумму вытянул, поначалу обрадовался, а после перепугался. Он таких денег отродясь не выдел и знал, что его будут искать. И был готов вернуть кошелёк, однако не знал, где найти прежнего владельца. Но его самого нашли очень быстро, на это курьеру с товарищами понадобилось не более получаса. В полицию не сдали. И даже бить не стали. Отрубили кисть и отпустили. Всё-таки люди душевные, а ведь могли и убить.

Крюком он стал позже, когда зажила рана и к культе приделали нехитрый протез. С тех пор воровать перестал, да и не смог бы с одной-то рукой. Долгое время бывший вор пытался найти себя. Пробовал зарабатывать честным трудом, но его не брали даже в грузчики и в дворники – кому нужен калека?

Но нашёл-таки дело, в котором хорошо разбирался. Пять лет натаскивал молодых пацанов, учил подрезать кошельки, выдумывал новые трюки. Подростки за это отстёгивали учителю процент со своих заработков. Свой крюк он использовал как наглядное пособие. «Запомните, любая ошибка может превратить вас в инвалида!» – говорил мастер и потрясал железякой над головой.

В итоге и это дело не заладилось. Ваню вызвал начальник полиции и сказал, что если тот продолжит свои занятия с подростками, то придётся прилаживать второй крюк, и это в лучшем случае.

Оставаться совсем без рук он не желал и решил изменить свою жизнь. Но как это сделать – не знал. О воровских способностях пришлось забыть, а физический дефект не позволял работать ни грузчиком, ни строителем. Так он и скитался по разным конторам, пока однажды, проходя мимо порта, не заметил у пирса шхуну, на которой споро работали рыбаки. Нашёл кэпа и предложил себя в качестве матроса. Капитан Туполев попросил рассказать о том, что привело его именно сюда. И Крюк без утайки рассказал обо всём, что случилось – и о руке, и о детях, которых учил воровскому делу, и о том, что захотел стать на честный путь. Арсению понравилась эта прямота, и он принял Ивана в свою команду. С тех пор вот уже три года они вместе. Егор время от времени подначивал Крюка, говорил, что не бывает бывших воров, но Ваня, похоже, честно завязал, и за ним за всё это время ничего плохого не замечали.

***

Капитан пришвартовал велосипед у борта, зачем-то пристегнул цепью и пошёл к люку. Здесь, под рубкой у грот-мачты, располагалась просторная капитанская каюта. Роман проследовал за капитаном. Проходя мимо матроса, поприветствовал того коротким кивком.

Кроме капитанской каюты, рядом была ещё одна, её называли запасной или гостевой, а за ней – кубрик, который вмещал человек двадцать, если, конечно, поплотнее подвесить гамаки.

Арсений спустился в каюту и сел за стол. Навигатор пристроился напротив. Кэп кликнул Удалого, и тот без лишних слов появился с подносом, полным разными рыбными блюдами.

– Блюда из рыбы очень полезны для здоровья. Знаете ли, сколько там полезных веществ?

Ладони Сержа огромные, как совковые лопаты, на них и без подноса уместилось бы всё, что он принёс. Одет он был, как и капитан, в тельняшку, на голову нахлобучен серый и застиранный колпак, с которым кок почти никогда не расставался.

– Знаем, греби давай в камбуз, мне с Ромой поговорить надо.

Удалой не обиделся на небольшую грубость капитана:

– Уже гребу. А в рыбе много фосфора, полезного для межушного ганглия.

Кок вышел, споткнувшись о комингс, и притворил за собой дверь.

– Рому? – спросил кэп, открывая бутылку.

Роман пожал плечами и кивнул. Ром сейчас не помешает.

Выпили по одной. Принялись за еду. Уха, рыбные котлеты, рыбный салат. Вкусно, сытно, но однообразно. Выпили ещё по одной. Капитан достал из кармана трубку и набил табаком. Разжёг, запыхтел, пуская в потолок сизые, паровозные клубы дыма. Роману всегда казалось, что капитан Туполев вместо табака набивал трубку рыбьими потрохами, – ведь раз ты морской волк, то надо следовать своим принципам до конца, да и запах такой, рыбный…