Страница 8 из 11
– Пока не знаю, – ответила ей Римма.
– Зато я знаю! Тебе надо за это время пролечиться! – по-деловому заявила Люба. – Значит, так. Сегодня понедельник, а в понедельник и корабли в море не уходят, поэтому я отвезу тебя в больницу завтра! Никакой страны Сомнений!
– Я еще в стране Размышлений, – в тон ей ответила Римма.
– Побудь там до завтра!
Римма все еще сомневалась, идти ей на лечение или не стоит, но в том, что ее потянуло в родное село на могилы родителей, сомнений не было. Она сама не знала, почему именно сейчас ей захотелось побывать на кладбище.
«Наверное, мне так легче будет принять неизбежное, – думала она, трясясь в неуютной маршрутке, – ведь мы скоро встретимся».
Снега было немного. После недавней оттепели он слежался, осел и потемнел. Центральная дорожка сельского кладбища была кем-то расчищена, и вскоре Римма поняла почему: чернел свежий холмик могилы, уставленный венками с траурными ленточками.
«Как все это ужасно!» – подумала она и отвела взгляд от недавнего захоронения.
В голову лезли грустные мысли о том, что вскоре и ей знакомые и родные купят такие же венки с искусственными цветами, сделают на них трогательные надписи, поплачут у гроба и уйдут, оставив ее одну в темноте и мерзлой земле. Римма содрогнулась от таких мыслей, пытаясь отогнать их от себя.
«Права была Люба, когда советовала делать то, что хотелось, а я все не решалась, или не доходили руки», – подумала она, подходя к могилам родителей.
Один широкий памятник на двоих, одна могила и два еще моложавых лица. Римма положила на могильную плиту гвоздики, засмотрелась на облики родителей, которые жили вместе и умерли в один день. Были ли они счастливы? Она никогда об этом не думала раньше. Только сейчас мелькнула мысль о том, что жить вместе – это еще не значит быть счастливыми. У них долго не было детей, и, возможно, они ссорились между собой из-за этого. А может, отец хотел уйти от мамы? Она не знала и уже никогда не узнает, разве что при встрече сможет их спросить. Родители любили брата, а она ревновала, как и все дети, только не все родители это замечают. Лишь сейчас Римма осознала, как им было больно, когда Андрюшка утонул. Может быть, из-за боли утраты они перестали любить ее? Она обижалась на родителей и сейчас попросила за это прощения. Брат был похоронен дальше. Когда умерли родители, то возле него было только одно место. Соседи советовали поставить гроб на гроб, чтобы все они были вместе, но Римма приняла другое решение.
– Не обижайтесь на меня, – сказала она перед уходом, – все равно вы сейчас вместе, если, конечно, там есть жизнь.
Она посмотрела вверх. Над ней было чистое синее небо. Оно не казалось бездонным, каким бывает весной, но и тучек на нем не было ни одной. Римма прошла узкой протоптанной дорожкой к могиле брата. Он по-детски задиристо смотрел с портрета на граните. Таким мальчиком с непослушным вихром на голове он остался навсегда.
– Прости, малыш, что не уберегла тебя, – тихо сказала Римма. – Пойми, я ведь тоже тогда была ребенком. – Отдыхай, солнышко, и до встречи!
Она положила цветы, предварительно смахнув рукой снег с плиты, и пошла назад. Римма посмотрела на часы – до следующего рейса автобуса оставалось полтора часа. Она решила зайти к Тосе, если та будет дома. Ей повезло – у соседки была открыта калитка, и Римма зашла во двор. Тося шла из сарая с пустым ведром в руках. Она пригласила Римму в дом и угостила кофе.
– Бери печенье! – говорила она, подвигая Римме вазу. – Сама не пеку, некогда, хозяйство забирает все свободное время. А ты на кладбище приезжала?
– Да. Потянуло проведать родных.
Римма с Тосей поговорили о новостях в селе, в основном о том, кто недавно женился, родился или умер.
– Тося, Алексей случайно к тебе не заходил? – словно невзначай спросила Римма и отхлебнула чай.
– Он уже около года здесь не появляется, – сказала Тося, хитро улыбнувшись. – Развелся он с женой, живет один.
– Да?! – непроизвольно вырвалось у Риммы. – Почему? Не знаешь?
– Не хочу сплетни распускать. Знаю, что из-за развода поссорился с родителями и теперь не приезжает.
– Интересно, что у них могло произойти? Столько лет вместе жили, а теперь…
– Браки по расчету ничем хорошим заканчиваться не могут! Согласна?
– Да, конечно, – рассеянно произнесла Римма.
У нее слегка закружилась голова, и она стала рыться в сумочке, вспомнив, что забыла утром принять таблетки.
– Что ты там ищешь?
– Таблетки. Черт! Я их дома забыла!
– У меня целая аптека! Что болит? Голова? Сейчас найду что-нибудь!
– Спасибо, не надо. Как-нибудь обойдусь. Кстати, у тебя есть номер телефона Алексея?
– Телефона нет, а адрес свой при последней нашей встрече он мне оставил. Говорит, мол, заезжай в гости, если будешь в нашем городе, – сказала Тося. – А на кой мне его адрес? Я никуда не езжу, а если бы и захотела, то свиньи в сарае не отпустят!
Тося дала ей отрывной листик из блокнота, и Римма с безразличным видом бросила его в сумочку.
– Мне пора, – сказала она, – скоро мой автобус.
Римма всегда заходила к бабушке Поле, но сейчас у нее не было гостинцев для нее, да и таблетки остались дома.
«Придется еще раз приехать, – решила она. – Чуть позже».
На остановке Римма открыла сумочку и положила листок с адресом Алексея в кошелек.
Римму мучила совесть, что забыла купить что-то бабе Поле и не навестила ее.
«Почему так бывает, что мы чаще всего обделяем своим вниманием тех, кто был к нам добр? – размышляла она дома, слоняясь без дела из угла в угол. – Эта женщина не дала очерстветь моему детскому сердцу, когда казалось, что я одна в этом мире и никому не нужна. Именно она каждый раз давала мне знать, что есть и любовь, и ласка, и добро, а я… Я просто неблагодарная! Разве она моих подарков ждала? Она рада была моему присутствию, пусть даже короткому, и я не имела права обойти ее дом стороной. Наверное, ей станет больно, когда кто-то из селян донесет, что я приезжала в село и не зашла к ней».
Римма тут же находила себе оправдание: она не взяла с собой таблетки, которые поддерживали ее организм, и это стало причиной не проведать женщину.
«Как странно устроен человек, – думала она, присев на любимый диванчик и приняв удобную позу. – Всегда ищем себе оправдание, словно пытаемся обмануть самих себя. Люди и так живут под разными масками: одна – для работы, другая – для домашних, третья – для любимого человека. Каждый раз приходится прятаться под определенной маской. Даже перед своей совестью мы надеваем удобную для нас маску. Почему так? И где же наше истинное лицо?»
Римма решила, что нужно обязательно исправить свою ошибку и надо сделать это в ближайшее время. Еще одна мысль не давала ей покоя – она думала об Алексее. Он разведен, значит – свободен. Сколько же ночей она провела в постели с мужем, а мыслями – с ним! Женщина пыталась отбросить все имеющиеся у нее маски, чтобы разобраться, чего она хочет. Люба сказала, что можно сейчас дать себе возможность пойти или поехать туда, куда хотелось давно, или сделать то, до чего не доходили руки. На большие и перспективные планы у Риммы уже не оставалось времени, а вот как уйти, не увидев Алексея?
«Я, как и все люди, даже сейчас сама перед собой не могу снять с себя маску обмана, – вздохнула Римма. – Я ведь не просто хочу увидеть его, я хочу быть с ним. Разве не о том, чтобы снова познать его как мужчину, я всегда мечтала? Разве, лежа рядом с мужем в одной постели, не представляла, что со мной Алексей? Мы так мало были вместе, но тогда все было по-другому. Безумная страсть, всепоглощающая любовь, желание раствориться друг в друге без остатка – это было тогда, в далекой юности. С Игорем такого не было никогда».
Римма никогда не изменяла мужу, хотя при желании могла бы, и не раз. Она не могла сказать, что ее муж плохой в постели и не удовлетворял ее, но почему-то всегда между ними была ее первая любовь.