Страница 16 из 80
Дениза дернула меня за рукав и сердито прошипела:
- Прекрати мотать головой. Принцесса уже пять минут как молчит.
Я очнулась и посмотрела на подругу.
- И наблюдает за тобой с огромным интересом, - ехидно добавила Марселла, - у нее даже настроение повысилось.
И она захихикала. Дениза обладала меньшей долей юмора, она с упреком глядела на меня.
- Я рада, - сказала я, не понимая хорошенько, что они мне говорят.
И вновь погрузилась в свои мысли. Правда, головой кивать перестала.
Около получаса я ломала голову над создавшейся проблемой, репетируя свою речь перед убитыми горем родными Элизы. Но все, что я придумала, звучало бы столь глупо, что меня немедленно следовало изолировать от общества. Приуныв, я вздохнула. Должны же быть такие слова, которые не повергнут их в нервный шок. Наверняка такие слова были, но я их не знала. Отчаявшись, я набрела на свежую мысль. Если слова нельзя озвучить, их можно написать.
Не думая о последствиях, я незаметно ускользнула из залы и, устроившись на подоконнике в коридоре, нацарапала несколько слов на клочке бумаги огрызком грифеля, который неожиданно обнаружила у себя в сумочке.
Свернув записку, я огляделась кругом и заметив проходившего мимо лакея, подозвала его к себе. Дав ему несколько указаний и дополнив их двумя монетами, ибо без этого ни один слуга не станет перед тобой расшаркиваться, я вернулась в залу. Предусмотрительно было велеть лакею, чтобы он говорил, что получил записку от мальчишки-слуги. Не знаю, правда, что он обо мне подумал, но посмотрел со скрытой усмешкой в глазах. Я не хотела даже гадать, мне было не до этого.
Записку я велела передать мужу Элизы, точнее, уже вдовцу, потому что он показался мне более выдержанным, чем ее отец, уже пожилой человек и наверняка с больным сердцем. Или не сердцем, но что-то же у него должно болеть в таком преклонном возрасте.
Поэтому, я с большим интересом наблюдала за развитием событий. Я видела, как лакей передал записку Жан-Полю. Он прочила послание, нахмурился и настороженным взглядом обвел залу, пытаясь определить, кто это ему прислал. Я поспешно опустила глаза, не собираясь выдавать себя.
Взглянув в другой раз, я увидела, что Жан-Поль направился к выходу. Значит, я все-таки добилась своего. Элизу найдут и похоронят. И она перестанет преследовать меня по ночам.
В ожидании возвращения Жан-Поля я ничего больше не замечала. Правда, меня никто не трогал. Подруги давно уяснили, что, когда я стою с отсутствующим видом, со мной лучше не разговаривать, потому что я все равно ничего не услышу.
Вскоре вернулся Жан-Поль. Его лицо было бледным. Бедняжка! Как я его понимала! Жуткое зрелище ему пришлось вынести. Врагу не пожелаешь.
Ну вот, можно было считать, что я выполнила свой долг перед покойной. Теперь Жан-Поль, а он показался мне человеком порядочным, сделает все необходимое.
Итак, долг был выполнен, но я продолжала наблюдать за ним уже просто из любопытства. По-видимому, Жан-Поль не спешил сообщать своему тестю, где находится его дочь. Наверняка этого не стоит делать на приеме. Представляю, какая поднимется суматоха, если маркиз от услышанного грохнется в обморок. Не стоит радовать окружающих видом своей слабости. Жан-Поль, наверное, тоже подумал об этом, поскольку он отошел от тестя подальше и погрузился в собственные мысли. Наблюдать за этим было уже неинтересно, и я отвела глаза.
Прошло еще какое-то время, и я почти забыла о происшедшем. К тому же, меня несколько раз приглашали танцевать. Когда я танцую, я не могу думать ни о чем другом. Только о том, как бы не наступить партнеру на ногу. Родители не нанимали для нас с Алиенор учителя танцев. Но сестрица живо овладела этой наукой, обладая врожденной грацией и пластичностью. А я, несмотря на свою эфемерность, походила на бегемота на коньках. Что говорить о танцах, когда все постоянно валится у меня из рук. Поэтому, когда мне во время танца задавали какой-нибудь особенно сложный вопрос, я могла сбиться с такта. Впрочем, это было еще полбеды. Хуже, когда я забывала, как считать до трех. Очень плохо, что рот и ноги у меня каким-то таинственным образом связаны между собой. Когда во время танца одно движется, второе отказывает напрочь.
Когда я отдыхала от третьего или четвертого по счету менуэта, клянясь себе, что сегодня больше ни за что не буду танцевать, ко мне подошел Жан-Поль.
Я окаменела от страха. У меня перехватило дыхание, и я схватилась рукой за первый попавшийся предмет, им оказалась спинка стула, на котором сидела принцесса. Благодарю Бога, что мне не вздумалось вцепиться в ее плечо.
Я открыла рот, чтобы отказаться, потом закрыла его, смотря на него с ужасом. Попалась. И опять открыла рот. Не знаю, зачем. Но тут Дениза подтолкнула меня к нему, прошептав:
- Не трусь, дуреха. Он такой симпатичный!