Оберон - 24. Трилогия

На каком этаже мы сейчас? Высоко…

— Тон, пойдём ко мне, поиграем? — это зашёл Май.

— Пойдём, — согласился я.

В комнате у Мая на полу лежал паззл. Наполовину собранный. Сев на корточки, стали собирать дальше.

Надо сказать, довольно занятная штука, и картина выходила красивая.

— Май, вы что, не учитесь? — спросил я.

— Сейчас нет, каникулы.

— Тогда что дома сидите?

— Одних нас не пускают, Катя днём выводит на прогулку, но сейчас ей надо готовиться к походу, она собирается. Завидую я вам, ходите везде, по разным Мирам, временам. А мы с Алией сидим здесь. Всё обещают поселить в коттедже, да говорят, что некогда, завтра да завтра.

— Скучно стало? — не удержался я, — На войне веселее было? Смотрю, в еде стали разборчивы.

Май удивлённо посмотрел на меня:

— Мы же не голодаем. А тогда у нас был последний кусочек хлеба. Если бы не вы, остались бы там, под забором, умерев от голода и холода.

— Ты что, помнишь меня? — удивился я.

— Помню, конечно, ты же Катин проводник.

— Май, а сколько времени с тех пор прошло? — тихо спросил я

— Года два, — пожал плечами Май.

— Почему вы тогда такие же?

— Какие?

— Маленькие. За два года люди вырастают!

— А ты почему не вырос? Мы же не люди, Тон. Это Катя растёт, а нам ещё долго такими оставаться.

— А ск… — я осёкся. Что за глупые вопросы я задаю? Хотел спросить, сколько Маю лет.

— Что? — спросил Май.

— Где Алия?

— Сейчас придёт, — улыбнулся Май, — наверно, с Катей. Катя хорошая, была бы она Истинной, влюбился бы в неё. А так.… Пока вырастешь, она состарится.

— Май, ну что ты…

— Что, если, правда? Вот Алия хорошая девочка. Я бы хотел, чтобы вы подружились.

— Май, — покраснел я, — когда выйдете отсюда, встретите столько мальчиков и девочек, что будете выбирать, забудете обо мне.

— Что ты, Тон, среди нас мало детей. Выбирать не приходится. Ты тоже хороший, добрый. Ты, между прочим, нравишься Алии, не смотри, что фыркает.

Интересное сообщение. Получается, мой предшественник был вполне нормальным? Почему тогда Катя так о нём отзывается? Одни загадки. Там Катя говорила, что договорилась с этой Катей, здесь Катя говорит, что это я ставил какие-то опыты, Май что-то знает.

Впрочем, зачем мне всё это? Пока мы с Антоном одновременно не ляжем в капсулу, хоть голову разбей, ничего не получится. А попробую спросить:

— Май, скажи, что ты знаешь о моих опытах, по поводу связи с моим вторым «я»?

— Мало, что знаю, Тон, ты сказал как-то, что хочешь узнать, как там у них дела идут, с другой Катей. Наши с Алией новые мама и папа вас же разделили. Кати общались, знаю, она так радовалась за них, говорила, что они ждут ребёнка.

— А потом? — заинтересовался я.

— Тон, я не знаю, спроси у неё сам, — я поёжился, с удивлением отметив про себя, что побаиваюсь свою бывшую жену. Почему бывшую? Ну, так разве она примет меня, как мужа, в нынешнем виде? Ноги затекли, я встал на колени, потом сел на пятки, никак не мог найти нужный кусочек паззла.

Пока я сосредоточенно сопел, открылась дверь, и вошли Катя и Алия. Алия улыбнулась мне, а Катя сказала:

— Тоник, мне надо с тобой поговорить.

Я встал и пошёл за ней.

Катя завела меня в свою комнату, села на стул, поставив между колен. Так мы были на одном уровне.

— Рассказывай, что знаешь.

— Катя, ты лучше скажи, у тебя есть связь с двойником?

— Была. Сейчас тоже есть, но Катя молчит.

— Плохо, — помрачнел я.

— Так я не пойму, ты кто?

— Антон Сопелкин, — мрачно ответил я, опустив глаза.

— Ты был когда-то Сашей?

— Был. Только какое теперь это имеет значение?

— Саша, мы же с тобой столько пережили… — у меня набухли глаза. Что со мной? Моё сознание начинает подчиняться детскому телу?

— Ну, перестань, Тоник, — Катя поцеловала меня в глаза, — только пока промолчим об этом, ладно? — я кивнул.

— Тогда иди, играй с ребятами, мальчик мой, — улыбнулась Катя, и мне оставалось только повиноваться. Что сказать? Шутка удалась!

Май с Алией сосредоточенно собирали картину, когда я к ним зашёл. Увидев меня, Алия не сдержала улыбки. Я подумал, она смеётся, вспоминая утренний скандал, где я возмущался, прыгая голышом. Я почувствовал, как горят мои уши.

— Ты что, Тоник? — шёпотом спросила девочка.

— Ты, наверно, смеёшься надо мной… — пробормотал я, удобнее усаживаясь на полу.

— С чего ты взял?

— Ну, сегодня утром… — не глядя на девочку, прошептал я. Алия вздохнула:

— Мне тоже до сих пор снятся страшные сны, иногда вскакиваю, и плачу. Что теперь, смеяться надо?

Я благодарно улыбнулся ей:

— Да я был в таком виде!

— Нашёл, чем удивить. Мы, за время войны, знаешь, чего навидались? Нас самих задерживали на блокпостах, раздевали, даже ощупывали, не несём ли чего на себе. Стыдно сказать, куда заглядывали, а ты говоришь, что тебе стыдно.

— Спасибо, Алия! — поблагодарил я девочку.

— Это тебе спасибо, Тоник, вы же с Катей нас спасли! — мне стало хорошо от этих тёплых слов, а Май добавил:

— Это мама тебе сделала подарок, а Кате нельзя, у неё какое-то задание.

— Что за подарок? — поинтересовался я.

— Она сделала тебя Истинным. Только ты не говори никому, что я проговорился.

— Истинным? — удивился я, — Я теперь что, не человек?

— Конечно, ты теперь, как мы.

— Постой, Май, что-то не сходится. Если вы так легко можете делать людей, и, даже из людей, Истинных, почему тогда вас так мало?

— Потому что все хотят настоящих, а не дублей.

— Так я дубль?

— Нет, ты настоящий! — засмеялся Май, — И кто сказал, что это легко? Мама может, на то она и мама.

— Не родила же она меня? — совсем запутался я. Ребята так расхохотались, что я не мог поверить, что такие воспитанные дети могут так смеяться.

— Извини, Тоник, — вытирая слёзы, сказал Май, — мы не знаем тонкостей, но будто бы тебя вырастили на основе твоего ДНК и маминого. В ускоренном режиме, в каком-то пространственном кармане, где время течёт очень быстро. Мы, с Алией, попросили, чтобы ты был моим ровесником. Так что, вроде как ты действительно её родной сын.

— А вы?

— Мы их приёмные дети, наши ведь родители погибли.

— Так это вам я обязан своим возрастом? — вдруг понял я.

— Ну да! — радостно ответили маленькие негодники. Хоть это прояснилось. Остаётся вопрос: кто нас поменял местами, и для чего это нужно? Катя говорила, что настоящий Тоник интересовался археологией и этнографией. Получается, он не умер? Ну да, если его выращивали заново, получили настоящего Тоника!

Я ведь приблудный, паразит в его теле, и остался в том Антоне, который муж Кати, и отец Сашеньки.

Значит, этот ботаник теперь в моём большом теле, и Катя может делать всё, что захочет, Тоник ведь ещё совсем ребёнок.

Что с Катей случилось? Она же любит меня, нельзя так притворяться столько времени! Всё изменилось, когда она съездила в степь, одна! Кого она там встретила? Теперь не спросишь, она закрылась. Может, Антон выйдет со мной на связь? И маленький Тоник причастен к этому делу.

Май сказал, что он хотел со мной просто поговорить. Значит, кто-то надоумил его залезть в капсулу!

И… Май о чём-то догадывается! Ещё бы! Тоник стал другим. Скорее всего, не догадывается, знает, не стал бы всё мне объяснять, будь я прежним.

— У вас есть здесь спортзал? — напрямик спросил я, глядя им в глаза.

— Конечно, есть, — ответил мне Май, с улыбкой, — Ты впервые спросил.

— Пошли, побегаем? — предложил я, — засиделся на одном месте.

Ребята просияли, мы выбежали из комнаты, потом по широкому коридору, спустились по лестнице этажом ниже, и вбежали в довольно обширный спортзал, уставленный разными тренажёрами. Я скинул маечку и шортики, оставшись в одних плавочках, и предложил:

— Давайте, поиграем в пятнашки?

— Как это? — поинтересовался Май.

— Я тебя хлопаю ладошкой, и ты запятнан, теперь ты должен ловить нас с Алией, и пятнать кого-нибудь из нас, потом пятна гоняется за вами. Пятна! — воскликнул я, хлопнув Мая по плечу, и побежал. Алия, с визгом, помчалась вместе со мной от брата.