Страница 105 из 110
— Ну, теперь доволен? — хмуро спросила меня Катя, вкладывая мечи в ножны, предварительно почистив их.
Я пересчитал по головам своих родственников, облегчённо вздохнул. Дети, хоть и перепугались, держались хорошо. Они даже во время битвы не путались под ногами.
— Какие у тебя хорошенькие братишки и сестрёнки! — с некоторым сарказмом в голосе сказала Катя.
— Сейчас я отведу их домой, и уходим, — ответил я. Кате ничего не оставалось делать, как последовать за мной.
Дома я узнал страшную весть: двое моих старших братьев погибли, папа получил серьёзное ранение руки. Хорошо, маму Брунгильду не смогли победить. Она кочергой выгнала ворвавшегося в дом врага. Кочерга, правда, была страшнее пики, которой был вооружён дан.
Выручил нас отряд конунга, который сопровождал Катю. Катя, услышав звуки битвы, помчалась вперёд, намного опередив отряд латников.
Убедившись, что в нашем доме всё относительно спокойно, я тихо попросил Катю немного полечить Рагнара, который пострадал из-за меня. Мы уже знали, что дон Мигель нанял отряд, чтобы пленить меня. Я скрипел зубами от досады и готов был рвать волосы на голове, обходя посёлок.
Здесь и там я слышал безутешный плач детей.
— Тони! — позвал меня кто-то. Я оглянулся, и увидел бледного до синевы Ильмара.
— Тони… — Ильмар стоял на коленях, придерживая руками голову Рони.
— Что с ней?! — я тоже упал на колени, всматриваясь девочке в лицо. Видимых наружных повреждений видно не было.
— Она не дышит! — в отчаянии прошептал Ильмар, с надеждой глядя на меня.
Я приник ухом к груди Рони. Сердечко не билось.
Да что же с ней?! Распахнув на ней куртку, осмотрел рубаху девочки: она была слегка окровавлена. Приглядевшись, увидел небольшую дырочку от дротика.
— Что здесь было? Дротик? — Ильмар кивнул, не сдерживая ручьём бегущих слёз.
— Помоги, Тони! — умолял он меня, глядя с такой дикой надеждой, что я замер. Чем я могу помочь?!
Вдруг поняв, что надо сделать, я наклонился, приник к губам девочки, и стал делать искусственное дыхание. На четвёртом вдохе девочка задышала, её сердечко забилось, а я стал терять сознание.
— Тошка, мерзавец! Ты что делаешь?! — услышал я сердитый голос Кати, и сознание померкло окончательно.
— Тошка, Тошечка, сыночек, очнись! — плакала Катя, обильно поливая моё лицо слезами.
Открыв глаза, увидел два родных испуганных лица: Кати и Брунгильды.
— Что со мной? — через силу спросил я.
— Я тебе покажу, дома, что с тобой! — пообещала Катя, осторожно взяв меня на руки, — Говори, где дверь!
— Под обрывом, — я показал глазами.
— Куда ты его, пусть ещё отдохнёт, — ворчала Брунгильда, но Катя не удостоила её ответом, вынося меня на свежий воздух. Здесь мне стало немного легче. Ещё легче стало, когда увидел Рони с Ильмаром, и остальных моих друзей.
— Ты с ума сошёл! — шипела Катя, скорым шагом двигаясь к обрыву.
— Ну, где? — дальше была только пропасть.
— Поставь меня на ноги, дай в руки камешек.
Ребята держали меня, чтобы я не упал, Катя дала мне в руки камешек. Я пытался размахнуться, сил не хватило.
— Ингрид! — позвал я сестру.
— Да, Тони! — отозвалась Ингрид.
— Ты помнишь, как я бросал камешки, и они пропадали?
— Помню.
— Помнишь место? — я хорошо видел ворота, но сил не было докинуть до них камешек.
— Помню! — пожала Ингрид плечами.
— Брось! А ты, Катя, смотри!
Ингрид попала в ворота с первого раза. Я велел её бросить ещё три раза, чтобы Катя хорошо запомнила. Катя взяла меня на руки, сделала шаг назад, и прыгнула в пропасть.
Мы услышали только крик ужаса, и оказались в нашей комнате, откуда вели двери в разные Миры.
Катя бегом побежала, не переодеваясь, и напугав Мая с Алией, в комнату с реанимационной капсулой. Там она стянула с меня ужасно грязную одежду, не стала тратить время на отмывание моего тельца от месячной грязи, сразу засунула в капсулу, где я быстро заснул.
Проснулся я от чувства, что на меня смотрят. Потихоньку приподняв веки, увидел три пары глаз, пристально на меня смотрящих. Я тут же закрыл глаза, притворился спящим.
— Открывай глаза, притвора! — ласково сказала Катя. Пришлось просыпаться окончательно.
Катя, Алия и Май стояли на коленях возле моей постели и смотрели на меня. Глаза у Алии были заплаканными. Я встревожился:
— Алия, кто тебя обидел?!
— Кто обидел! — передразнила Катя, — Сам не приходил в сознание два дня, теперь спрашивает! Это надо же такое придумать!
— Кто что придумал? — испугался я.
— Не помнишь? Кто оживил девочку? Хорошо, я вовремя увидела, так и остались бы там ещё на месяц, пока бы восстановился!
Я молчал, невольно краснея. Откуда я знал, что потребуется столько энергии, чтобы сделать искусственное дыхание?
— Я не знал… — пробормотал я.
— Когда чего-то не знаешь, надо спросить, — строго сказала Катя.
— Хорошо… — я запнулся, потому что мамочка у меня уже есть настоящая.
— Ладно, Тошка, не переживай, не из таких передряг выбирались. Я уже всё рассказала сказала твоим родителям, они гордятся таким сыном. А я вся дрожала, думала, попадёт, что не досмотрела за тобой. Кушать хочешь? Мама сказала, что ты должен хорошо кушать.
Катя приподняла меня за плечи, Май подложил под спину подушку, Алия быстро поставила передо мной столик. Вошедший андроид поставил на столик поднос с тарелкой овсянки и стаканом то ли отвара, то ли сока.
— Отдохни пока, тебя Алия хочет покормить, — вздохнула Катя, садясь на низенький стульчик.
— Я тоже, можно? — спросил Май.
— Можно, — сказала Алия, зачерпывая ложечкой овсянку с ягодами. У меня внутри образовалась яма, куда успешно провалилась вся каша и весь отвар.
— Спасибо! — сумел сказать я, опять захотев спать. Посетители пошушукались и удалились.
Второй раз, когда я проснулся, рядом никого не было. Мало того, что простыни были мокрыми от пота, я к тому же сильно хотел в туалет. Я выполз из сырой постели и побежал в ванную комнату. Там же нашёл свежее бельё. Забыв умыться, вернулся в комнату. Ложиться на сырую постель желания не было, зато за кроватью я увидел свои игрушки, до которых всё некогда было добраться.
Здесь был тёплый мягкий пол, я сел на него, стал перебирать игрушки. Среди кучи игрушек нашёл набор для трека. Начал собирать, решив сделать его длинным, забрался даже под кровать.
Разноцветные кусочки трека переливались разными цветами, можно было монтировать эстакады, перекрёстки, потом пускать по ним машинки, и они должны были ездить по правилам, ориентируясь на знаки. Знаки мне были не совсем понятны, я долго чесал затылок, потом бросил это дело, чтобы собрать хотя бы трассу. Причём трасса была двусторонней. Я так увлёкся, что не слышал, как кто-то вошёл.
— Тошка! — позвал кто-то, — Тош! Да где он?
Я глянул поверх кровати. Это Катя пришла, проверить моё состояние.
— Я здесь! — отозвался я.
— Что ты там делаешь? — удивилась Катя.
— Играю, — сказал я, и снова занялся сбором дороги.
— Когда ты сказал, что впадаешь в детство, я думала, ты так шутишь, — призналась Катя, понаблюдав за моей игрой, — тебя опять надо кормить. Ты не устал? — я отрицательно покачал головой, не отрываясь от занятия. Тогда Катя подошла и взяла меня на руки.
— Как ты исхудал! — сказала Катя, а я удобно устроился у неё на плече, — Тебя бы искупать, весь пропотел. Ты как не против?
— Что, воняю? — спросил я.
— Нет… Как ни странно, приятно пахнешь, не то что тогда, когда оттуда принесла. Чуть не задохнулась.
— Я месяц не мылся. Уже привык, сегодня забыл умыться.
— Ты так хорошо пахнешь, даже жаль смывать.
— Смывай, я соскучился по ванне. Сейчас бы баню. Помнишь, на засеке?
— Ещё бы не помнить! — опять вздохнула Катя, — А больше ничего не помнишь? Неприятного?
Я отрицательно покачал головой:
— Неприятного не помню, помню, что переживал за тебя, когда долго не видел, даже плакал.