Страница 2 из 3
В 1908-м появились первые гравюры Фаворского. Вскоре начинается серьёзная работа над книжным шрифтом и рисунками к книгам. В 1909-м им сделаны иллюстрации к стихотворению «Эрот» А.Шенье в технике ксилографии. В 1910-м оформил первую книгу и в этом же году впервые начал выставляться. Причём среди его работ – деревянные скульптуры и гравюры на дереве. Разносторонняя талантливость Фаворского выражалась и в его знании языков. Ещё учась в Мюнхене, он освоил немецкий и впоследствии перевёл на русский язык книги немецких скульпторов и искусствоведов.
Но Фаворский не был рафинированным салонным художником. Он разделял все горести родной страны. Три года воевал на Первой мировой, причём на переднем фланге. За что и был удостоен Георгиевского креста и получил звание прапорщика. А после возвращения с фронта снова с головой окунулся в любимую работу. Преподавал живопись и рисунок в Свободных художественных мастерских, организовал Театр марионеток, петрушек и теней, для спектаклей которого изготовил деревянных кукол («Давид и Голиаф» М.В.Королькова, «Сказка о золотой рыбке» А.С.Пушкина, «Лутонюшко» А.Ф.Афанасьева). Но тут очередная мобилизация, теперь в Красную Армию. И снова Фаворский честно исполнил свой гражданский и воинский долг: прошёл всю гражданскую войну. После войны преподавал в качестве «профессора по деревянной гравюре» во ВХУТЕМАСе – Московских Высших художественно-технических мастерских. Возглавлял кафедру ксилографии графического факультета. Тогда же им написаны «Лекции по теории композиции» и курс «Теория графики». В.Фаворский был ректором ВХУТЕМАСа, и историки справедливо считают, что период наивысшего расцвета этого знаменитого учебного заведения связан именно с ним. Фаворскому были подвластны все изобразительные техники: живопись, графика, фреска, сграффито, мозаика… Недаром его называют художником-мыслителем, близким по духу мастерам эпохи Возрождения.
1920-е годы – время бурного развития книжной иллюстрации. Фаворский увлечённо откликается на веяние времени и иллюстрирует книги «Кремль. Свердловский зал» (1921), «Эгерия» П. П. Муратова (1921), «Домик в Коломне» А. С. Пушкина (1922), «Рассказы о животных» Л. Н. Толстого (1929), «Книгу Руфь». (1921). Всё в его книгах продумано до мелочей, проникнуто одной идеей и находится в гармонии с писательским стилем: и обложка, и титульный лист, и шрифт, и сами рисунки. К тому, что делал в книжной графике Фаворский, подходят его собственные слова, которые являются и его художественным кредо: создавать «мир в пределах, ограниченных рамой или контурами, бесконечно сложный и цельный».
Исследователи его творчества отмечали, что по духу и художественному мировоззрению Фаворский близок к мастерам византийской мозаики, к Микеланджело и Врубелю. Да, он умел соединить в рисунке разные эпохи и пространства, так что они не противоречили, а дополняли друг друга, создавая объём и многозначность. Это была целая система художественных приёмов, разработанных Фаворским. Он придумал такие многофигурные композиции, в которых то, что было до и после действия, изображённого на основном рисунке, выносилось как бы «за поля» и было своеобразной рамкой главной иллюстрации. Фаворский изобрёл и принцип «повествовательных» серий, когда маленькие иллюстрации помещались прямо напротив соответствующего текста.
Много работал Фаворский над психологической глубиной и убедительностью образов. Это особенно заметно в самых знаменитых его работах 50-х годов: в иллюстрациях к «Слову о полку Игореве», «Борису Годунову» А. С. Пушкина (1954–1955), «Маленьким трагедиям» А. С. Пушкина. Иллюстрации к «Каменному гостю» считаются шедевром творчества В.Фаворского. В них поражают психологическая глубина и обезоруживающая искренность каждого персонажа, стремительность внутреннего ритма иллюстрации и философская многозначность символов… Большую роль в оформлении художественного текста Фаворский отводил орнаменту. По его мысли, орнамент – не просто украшение книги. Он призван передать дух эпохи, о которой повествует произведение.
В.Фаворский оформил стихи Р.Бернса в переводе С.Маршака, Н.Кончаловской («Наша древняя столица»), «Ивана Фёдоровича Шпоньку и его тётушку» Н.В. Гоголя, произведения М.Пришвина и многие другие. И всегда оставался верным своим художественным и человеческим принципам.
В.Фаворский как личность – человек высокой порядочности и мужества. На фронтах Великой Отечественной войны у него погибли оба сына – он стоически принял эту страшную данность. А вот дочь вышла замуж за сына его гимназического друга, священника Михаила Шика, – Дмитрия Шаховского. Мастерская Фаворского в Доме художников в Новогиреево, построенном в 20-е годы четырьмя московскими художниками, перешла по наследству Дмитрию Михайловичу Шаховскому. Он не посрамил памяти своего тестя и стал прекрасным скульптором. Всей Москве известны его работы: часы на Кукольном театре им. С.Образцова, храм Святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутово, памятник О.Мандельштаму. Но это уже другая история…
Владимир Конашевич и Корней Чуковский: «Наша Муха-Цокотуха»
Владимир Михайлович Конашевич (1888–1963) родился в Новочеркасске, детство провёл в Чернигове и Москве, закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, учился у К.Коровина, С.Малютина и Л.Пастернака. В 1915-м переехал в Петроград. Первые художественные опыты Конашевича относятся к 1918 году, когда он для маленькой дочери нарисовал картинки на каждую букву алфавита. Рисунки были изданы отдельной книжкой – это был дебют молодого художника. С тех пор он серьёзно занялся книжной графикой. Создавал иллюстрации к произведениям Н.Гоголя, А.Фета, И.Тургенева, Ф.Достоевского, А.Чехова, М.Зощенко, К.Федина, Б.Пастернака. В 1922-м А.Бенуа пригласил Конашевича стать членом художественного объединения «Мир искусства». Общество «Мир искусства» было создано по инициативе А.Бенуа, К.Сомова для изучения истории искусства, особенно живописи и музыки. Главным идеологом «мирискусников» был С.Дягилев. Членами объединения стали К.Коровин, В.Серов, художники Васнецовы, М.Врубель, М.Нестеров. «Мирискусникам» был близок модерн и символизм. Эстетический идеал они искали в прошлом: русском и зарубежном средневековье, в иконописи, в образцах классической архитектуры Петербурга. Художники «Мира искусства», как писал В.Конашевич, «повели борьбу с разнузданностью в оформлении книг (имеется в виду чрезмерное украшательство, вычурность, аляповатость изданий конца 19 в. – Н.Б.). Воскресив старые традиции в создании книги, они сами сделали очень много в этой области».
Девиз «мирискусников» – «искусство – выражение личности художника» – стал главным и для Владимира Конашевича. Личность самого Конашевича видна в каждом его рисунке, неповторимом, отмеченном печатью яркой индивидуальности. Искусствоведы в один голос говорят об особом, романтически-сказочном стиле Конашевича, близком к искусству рококо. От «мирискусников» в его рисунках – затейливо-декоративная манера, ироничность и гротесковость, смягчённая добрым юмором.
Это был человек необычайно жизнерадостный, оптимистично смотрящий на мир, несмотря на самые суровые обстоятельства, которые возникали в его судьбе. В одном из писем В.Фаворскому он признавался: «Трагизм мне вовсе не дается: это не приходит даже с возрастом. Хорошо то, что, по общему признанию, старею я, а мое искусство от меня отстает, остается меня моложе». Дочь Владимира Конашевича, Ольга Чайко, вспоминала, как, возвращаясь однажды домой, увидела в окне отца, который самозабвенно запускал стаю самодельных бумажных аэропланов. «Папа! – строго закричала девочка. – Ты что, с ума сошёл?!» А потом услышала, как отец грустно говорил матери: «Женечка, какая тоска, наша дочь становится взрослой». Сам он так и остался в душе мальчишкой, мечтающим узнать тайны далёких звёзд, строить корабли и плыть на них к неведомым землям…
Невозможно поверить, глядя на его праздничные, прихотливо-волшебные работы, что художник пережил ленинградскую блокаду. Оставаясь мужественным и жизнелюбивым, он и в осаждённом городе много трудился. Работал над оформлением ленинградского Военномедицинского музея, сделал около пятидесяти рисунков для «Атласа переливания крови», рисовал портреты бойцов Ленинградского фронта. А скольких людей поддержали его добрые, излучающие улыбку и свет произведения, экспонировавшиеся на персональной выставке, организованной в блокадном Ленинграде! Позднее сам художник с присущей самоиронией говорил о своих блокадных работах: «Трудно представить себе, что они сделаны рукой дистрофика».