Страница 14 из 15
С этими словами я протянула Виталию-Ракшасу листок с отправными данными для поиска, а он, прикинув что-то в уме, назвал причитающуюся с меня сумму.
– Аванс – пятьдесят процентов! – добавил он.
Цифра оказалась для меня удивительной, хотя и подъёмной. Что ж, торговаться в подобных обстоятельствах не приходится, и я вытащила пятьсот долларов из сумочки:
– Вот! К сожалению, это все чем я располагаю на сию секунду. Если это вас не устраивает, можем прогуляться до ближайшего банкомата.
– Да ладно, – отмахнулся хакер. – Это не принципиально. После сочтёмся.
И протянул мне руку. Для того значит, чтобы скрепить наш договор. Хм, рука, конечно, у него слабенькая. Моя, пожалуй, и то покрепче будет. Вот что значит, когда человек с детства только и умеет, что стучать пальцами по клавиатуре.
Остальное время, пока допивали кофе, мы поболтали о том, о сём. Я поинтересовалась, а зачем он по телефону разговаривал со мной, как уличный хулиган.
– Это я так прикалываюсь, – признался он. – Скучно жить размеренно.
– Хакерство тоже для прикола? – уточнила я.
– Нет. Хакерство меня кормит и позволяет вести независимый образ жизни.
– А вас не смущает, что это противозаконно? – неожиданно для себя самой зачем-то полезла я в дебри этики и морали.
– А вас? – парировал он, и я не нашлась что ответить.
Что ж, сделка заключена, кофе кончился, и мы направились к выходу под прицельным огнём трёх пар глаз моих институтских коллег. Черт! И так весь институт гудит как потревоженный улей, обсуждая мою драчку с комиссией. Так дня не прошло, как сюда добавится тема моей сексуальной жизни. А судя по взглядам, упиравшимся мне в спину – это произойдёт обязательно.
При расставании Виталий-Ракшас сказал, что результаты будут не позднее субботы. На этом мы и разошлись. Он – вскрывать чужие базы данных, я – учить студентов тайнам человеческой души.
Теория – теорией, но надо ведь и на практике эти знания уметь применять. Что я и сделала, перебазировавшись в «Бастион». В принципе сегодня день был лёгкий – всего два Мишиных бойца. С обоими я уже достаточно поработала, так что никаких неожиданностей не предвиделось. Однако второй, по прозвищу Гера Лось, явился на сеанс изрядно, скажем так, выпившим.
Я выразила недовольство и предложила ему перенести нашу встречу на другой день.
– Не надо, Валерия Михайловна, – вдруг взмолился он. – Я наоборот, пришёл к вам поговорить. Вы уж извините, что я датый. Помню, помню, что вы говорили, но сил не было.
Я присмотрелась к нему внимательней и удивилась. Когда он ввалился ко мне в кабинет, то ноги у него явно заплетались, а когда сел и стал разговаривать – даже и не понять, что пьяный. Только глаза красные, да некоторая замедленность в речи.
– Хорошо, Герман, мы поговорим, – согласилась я, – но только если ты будешь держать себя в руках.
– Да я и держу! – с неожиданной злобой повысил он голос, посмотрел на свои заросшие волосами кулаки, и замолчал.
Не стала его торопить и я, прикидывая, что же могло случиться у этого крепкого парня, недаром заслужившего своё прозвище.
– Сегодня Стамеску шлёпнули! – его очередной выкрик повис в воздухе, а я принялась соображать, что же мне делать с этакой новостью.
– А он моим корешем был! – выкрикнул Гера и посмотрел на меня с такой мольбой во взгляде, словно я могла мановением руки решить все его проблемы.
– Я сочувствую, – произнесла я дежурную фразу. – Как это произошло?
– В том-то и дело! В жизни не поверю! – начал Гера туманные пояснения. – Стамеска правильным пацаном был! И когда его Циклоп на стройку отрядил, он честно бабки отбивал! Ну, вы в курсах чем Стамеска занимался? Он в первое время все больше с законниками водился. Короче, ведомственные общаги переводились на подставные фирмы, затем составлялись бумаги об аварийном состоянии. Вот! Потом оттуда всех выгоняли к едрёне фене, делались нормальные квартиры и продавались за нормальные деньги. Так вот, Стамеска не крысятничал и вась-вась с чужими не водился. Это его подставили, бля буду!
– Так, а кто его убил? – задала я главный детективный вопрос.
– Да в том-то и дело, – поскучнел Герман. – Свои приговорили.
И замотал в тоске головой, словно никак не мог поверить в случившееся.
– Пацаны болтали, что счёт всплыл откуда-то, на который Стамеска втихую пол-лимона бакинскими слил. Типа, для себя. Да только лажа это! Я не верю! Его подставили!
В общем и целом, картина стала понятна. Он потерял друга, к тому же оказалось, что друг был не таким уж и хорошим. Что ж, подобные жизненные выверты характерны для любых социальных групп.
Мне вот тоже взгрустнулось. Стамеску (он же Петр Чуйкин) я знала довольно хорошо. В своё время он легко прошел все мои тесты, и я написала положительное заключение о его способностях, как руководителя. Да и так он иногда заглядывал ко мне, чтобы посоветоваться по некоторым проблемам. В конце концов, почему бы и нет? Это моя работа. Но вот поди ж ты! И хотя я прекрасно понимала, что не могла даже потенциально обнаружить тайные намерения Стамески, а всё-таки появилось неприятное чувство. Впрочем, оно всегда появляется, когда обманываешься в людях.
Да и чисто по-человечески мне его было жаль. Однако следовало привести Германа в чувство, и я задала следующий вопрос:
– Понятно. И как ты думаешь, кто его подставил?
– Не знаю! – выкрикнул парень. – Не знаю. Я к Циклопу подходил, так он меня и слушать не стал. Скурвился, говорит, Стамеска. За это, говорит, сам знаешь, что полагается. Да только не мог Стамеска своих динамить. Он Циклопа очень уважал. Я-то знаю.
– А сам Стамеска что-нибудь в оправдание говорил? Его ведь не сразу убили? – спросила я и поразилась, как спокойно у меня получается говорить о смерти.
– Не-а, – ответил Герман. – Пацаны говорят, он в несознанку ушёл. Ни да, ни нет. Так и молчал до конца. Как этот, как партизан.
– Но ведь выходит, – задумалась я вслух, – что раз он ничего не говорил в свое оправдание, значит он виноват?
Но Герман вместо ответа лишь пожал плечами, уставившись в пол.
– И потом, ты говоришь, что его подставили. Но ведь это как надо ненавидеть твоего друга, чтобы не полениться и на его счёт перевести полмиллиона долларов? Ты можешь себе представить человека, который готов потерять такие деньги, лишь бы погубить другого? Вот ты подумай, раз ты считаешь себя другом Стамески, были ли у него такие враги?
– Нет, – растерявшись, ответил парень.
– И подумай о следующем, – добавила я. – А тебе не кажется, что имея такие деньги, гораздо проще нанять убийцу, я не знаю, правда, сколько им платят…
– В зависимости от «цели», и смотря кто платит. От десяти тысяч до ста, – моментально просветил меня Герман. – Но бывает всякое. Можно и наркомана за сто баксов нанять.
– Вот, вот, а теперь сравни, что проще: нанять убийцу, или проворачивать сложную комбинацию?
– Чёрт, смотри-ка что выходит? – задумался Герман. – Ловко это вы стрелки перевели. Блин, мне это обмозговать надо, а то… То есть, вы считаете, что Стамеска всё-таки крысятничал?
– Я ничего не считаю, – терпеливо пояснила я. – А лишь помогаю разобраться с ситуацией.
И так мы проговорили весь час. За это время Герман вряд ли сильно протрезвел, но притих, это точно. По крайней мере, теперь я не опасалась, что он выйдет из кабинета и начнёт искать себе на голову приключений.
Да и на ноги он поднялся гораздо уверенней, чем вначале – не давал слабину в коленках. Уже попрощавшись, Герман направился к дверям, но вдруг обернулся ко мне и попросил:
– Валерия Михайловна! Я чего-то растрепался с вами больше обычного. Так вы, это… не говорите Циклопу или Немцу про то, что услыхали от меня… Пожалуйста!
И так это слово «пожалуйста» было необычно слышать из его уст, что я опешила. Но потом приняла строгий вид и напомнила ему, что все, услышанное мною от клиента, является тайной.
Он согласно кивнул головой и вышел из кабинета, а я откинулась на спинку кресла и задумалась, как мне жить с этим знанием дальше. С одной стороны, я действительно должна хранить профессиональные тайны.