Страница 7 из 18
– Это единственные люди без проблем и психических отклонений. От них не получишь ничего неожиданного. К ним можно спокойно поворачиваться спиной.
Эндрю тоже смотрел на трупы по-своему профессионально:
– Ничего грудинка… Приличный окорок… А этот староват – даже на котлеты не пойдет… У этой шейка постновата будет…
Чаще городской морг пустовал, но иногда трупы в нем появлялись. Как правило, привозили сюда тела стариков, а также более молодых людей, скончавшихся в результате несчастного случая или тяжелой болезни. Криминальных трупов практически не было.
Привезенные тела лежали или в специальных холодильных камерах, или на тележках в общем зале, ожидая осмотра и вскрытия. В конце помещения напротив входной двери имелась еще одна, за которой располагался кабинет Бориса – приличных размеров комната с рабочим и круглым столами, несколькими шкафами, стульями, креслами, холодильником и баром. Это и был их «покерный клуб». Сюда, храня клятву, они приходили за день до окончания рабочей недели, чтобы выпить, поболтать, расслабиться в кругу друзей, ну и, конечно, поиграть в любимый всеми ими покер, не боясь при этом, что их утащат домой решать какие-либо мелкие проблемы. Никто из ближнего круга четверки не мог пересечь зал с мертвецами и добраться до «клуба». Даже жена Бориса не заходила к нему на работу. Вид распотрошенных человеческих тел, которые время от времени появлялись в «заведении» мужа, приводил ее в ужас. И жена Эндрю, передержавшая в руках горы свиной и говяжьей «расчлененки», и невеста Сержа, прекрасно готовившая мясные блюда, готовы были упасть в обморок от самого слова «морг». Любовницы Виктора просто не знали, где его нужно искать в четверг вечером.
Конечно, не самый приятный запах просачивался и в кабинет Бориса. Но друзья давно привыкли к трупному душку. Он, к тому же, не только отпугивал близких, но и, оставаясь на одежде, указывал на то, что они проводили время не у любовниц, не в барах, а «задерживаясь по тяжелой работе».
В школе, еще только увлекшись покером, они сначала играли на конфеты, потом – на сигареты. Теперь на кону деньги, но небольшие, чтобы и интерес сохранялся и чтобы не проиграться всерьез.
Серж вошел в общий зал морга. Остановился у тележки, аккуратно накрытой чистой тканью. Место было явно подготовлено для принятия очередного трупа.
– Ты чего там застрял?! – окликнули его из-за распахнувшейся двери кабинета Бориса. На пороге стоял сам хозяин: – Заходи. Все уже собрались.
Инспектор указал на подготовленную тележку:
– Ты так уверен, что он умрет?
– Кто?
– Учитель.
– Какой учитель?
– Которого я ранил на Провинциальной.
– Причем здесь учитель? – удивился Борис. – Ты просто не обращал внимания: у нас всегда готово место для вновь прибывшего. Кто-нибудь обязательно умрет в ближайшее время. Ты же знаешь: статистика…
– Статистика, – согласно кивнул Серж и вошел в кабинет.
На своих местах за круглым столом уже сидели Виктор и Эндрю. Перед каждым стоял бокал с кальвадосом. Еще по бокалу было приготовлено для Бориса и Сержа.
Поздоровавшись и обнявшись с друзьями, инспектор сел за свое место и залпом осушил бокал:
– Борис, плесни мне еще!
Тот налил. Начали игру и начались разговоры. Борис, сменив пару карт, посетовал:
– Отпуск надвигается. Опять придется ехать к родителям жены – в эту чертову Лозанну. И не открутиться ведь: Изабель обидится, если одну ее с детьми отправлю…
Эндрю, поменяв три карты, также не удержался и пожаловался:
– У меня такая поставщица на одном из хуторов в Провинции образовалась, а жена ждет третьего и никуда не отпускает…
Виктор, выложив стрит-флеш и прибрав банк, усмехнулся:
– Эх, вы – женатики-страдальцы. Скоро к вам и Серж добавится.
Инспектор, мрачно глядя сквозь карты, вновь попросил:
– Борис, плесни еще!
Друг подошел с бутылкой:
– Мне не жалко, но…
– Это мое личное дело, – резко ответил Серж. – И чего вы все вокруг да около, все о бабах, о бабах. Спросите уже напрямую: «Серж, ты правда хотел убить учителя?»
Борис, чтобы успокоить друга, так и сделал, спросил:
– Серж, ты правда хотел убить учителя?
Инспектор влил в себя очередной бокал кальвадоса:
– Не правда… Но я чуть не убил его. Хотя… врачи ничего не обещают.
Никто не бросился его утешать-успокаивать. Друзья продолжили играть, потягивая из бокалов. Только делали они это теперь молча. Все хотели помочь Сержу, но не знали как. Инспектор же, раз за разом сбрасывая карты, принялся рассматривать многократно виденную им коллекцию Бориса. Она представляла собой несколько десятков банок и баночек, находящихся за стеклом в шкафу. В емкостях плавали заспиртованные уродцы – человеческие зародыши. Некоторые из них были без рук, некоторые с одной ногой. Еще были с деформированными головами и даже сросшиеся сиамские близнецы.
Собирать эту коллекцию начали еще родители Бориса – врачи-акушеры. Он продолжил пополнять ее, получая новые экспонаты из местного родильного дома. Кроме детей-уродцев, в отдельном шкафу у него собиралась собственная коллекция – любопытные части трупов: сросшиеся пальцы рук и ног, мужские гениталии чудовищных размеров, глаз с двумя зрачками…
Серж пригляделся к руке с шестью пальцами и вспомнил, что у найденной женской кисти их было пять, как и у всех нормальных людей. Почему-то подумал: «За это нужно выпить!» Он продолжал так быстро накачиваться кальвадосом, что Борис все-таки не выдержал и заметил, почти как Леда в «Бешеном коте»:
– Не слишком ли ты торопишься?
Инспектор отрицательно мотнул головой. Однако, он, похоже, действительно торопился. Чтобы не думать о раненном им учителе, Серж торопился и в игре, и в выпивке, забыв, что за весь день ни разу не поел. Друг, в конце концов, отказался подливать:
– Серж, тебе хватит.
– Мне решать: хватит или нет!
– Ты пьян! Спроси хоть Эндрю, хоть Виктора.
Эндрю кивнул:
– Пьян.
Виктор развел руками:
– Пьян, дружище.
– Да что вы понимаете в выпивке? – поморщился Серж. – Я же всегда любого из вас мог перепить, – он резко встал и его качнуло, повело в сторону.
Борис поймал инспектора в свои объятья. Виктор тоже встал:
– Давай, я отвезу Сержа домой на его машине. Потом возьму себе такси.
Инспектор обиделся и отвел от себя руки Бориса:
– Я сам.
Теперь уже бдительный Виктор поймал падающего друга:
– Поехали, Серж, поехали.
Только убедившись в том, что ноги его совсем не слушаются, Серж согласился на помощь.
По пути Виктор внушал задремавшему инспектору:
– Все знают: у тебя неприятности. Но будь осторожней с выпивкой, иначе станешь моим пациентом. Алкоголизм приобретают легко, а вот расстаться с ним очень сложно…
– Расскажи моему деду!..
«Будь, что будет!»
И этой ночью Сержу не было покоя. Инспектор снова и снова видел Провинциальную, пистолет, лежащего в лужице крови учителя. Сержа бросало то в жар, то в холод. Он раз за разом просыпался. Снова пытался утопить себя в нетрезвом сне.
На работу явился с запахом перегара. Кто-то, похоже, тут же доложил об этом шефу. Тот вызвал к себе. Внимательно осмотрел подчиненного и, как заметил Серж, потянул носом, очевидно, проверяя информацию. Разочарованно покачал головой:
– Садись! Ты меня очень расстраиваешь. Подумай, а действительно ли это твоя работа?
– Как это? – растерянно переспросил инспектор.
Начальник полиции смотрел на него в упор:
– Может, тебе уволиться?
Серж, по-прежнему не понимая, нахмурился:
– Почему это уволиться?
Шеф пожал плечами:
– Такое ведь может случиться с каждым. И у меня похожий случай был. В самом начале моей карьеры… Преследовали мы на выходе из холмов контрабандистов. Тогда они были очень наглыми, даже вступили в перестрелку с нами. Бой был тяжелым. Двоих наших сотрудников ранили, и меня тоже зацепило. Но я оставался с товарищами, прикрывал их огнем, пока они подбирались поближе к преступникам. Те, через какое-то время почувствовав, что дела их плохи, кинулись врассыпную. Каждый спасал свою шкуру и стрелял во всех, кто появлялся перед ним. Один бежал прямо на меня. Я, конечно, выстрелил. А это, как потом выяснилось, был не контрабандист, а местный крестьянин. Его преступники под дулом пистолета заставили помогать перевозить их вещи. В суматохе боя он решил перебежать к полиции, но я выстрелил в него и… убил. Крестьянин умер не сразу. Еще несколько минут он молча смотрел на меня. В его глазах была и боль, и усталость, и упрек. Без кормильца остались жена и четверо детей… Такая вот у меня была история, так что все понимаю.