Страница 10 из 18
Заметив взгляд Мухина, и сообразив, что парочка молодых людей говорит о нем, физик качнул головой, приветствуя старого знакомого. Что-то шепнул на ухо французу, встал и направился к «дежурному» столику. Высокий, с пролысинами на голове и длинным носом, но моложавый, он был чем-то похож на гусака.
– Добрый вечер, молодые люди! Отдыхаете? – по-свойски обратился он к Мухину и его подруге.
– Здравствуйте, Викентий Викторович! – Приветствовал его Мухин.
– Добрый вечер! – Присоединилась Лена. Она впервые видела живого физика-ядерщика, но старалась ничем не выдать своего интереса, чтобы не обидеть Николая. У них в деревне закон был – идешь с парнем гулять, держись за него, а то и накостылять могут, чтоб не баловалась и не стравливала ребят.
– Мухин, можно твою даму на танец пригласить?
– Так Вы у нее и спросите, может, не хочет.
– Позвольте! – Повернулся физик к Лене.
– Извините! У меня что-то голова разболелась. Давайте, в другой раз. – Охладила она пыл физика. А про себя подумала: ишь, какой прыткий, как его нейтроны. Наверно, после первого танца и в любви объясняться начнет. Нет! Пусть потерпит. С Николаем спокойнее. И она, дав понять, что менять свое решение не собирается, улыбаясь, глядела на Мухина.
– Жаль, извините! – Как будто о чем-то догадавшись, спохватился физик. Наверно, я вам помешал, старый осел. Не сердитесь, ради Бога! Ухожу, пойду, закончу беседу с коллегой.
Мухин, ничего не говоря, только развел руками: – как хочешь, мол, твое дело, меня это не касается. И ничем помочь тебе не могу.
– Пойдем, потанцуем! – Предложила ему Лена, когда физик отошел от них.
– Пойдем через минуту. А то обидится.
– А если я обижусь? – Спросила Лена.
Мухин не дал ей договорить, взял под локоть, и через мгновение они шли по узкому проходу между рядами столиков, расставленных в елочку, как здесь говорили – «змейкой» – по форме расположения строившихся домов рядом с кинотеатром «Юбилейный». Несколько десятиэтажек под углом составлялись в один архитектурный ансамбль. Отсюда и название – «змейка».
Они танцевали, как и другие, почти обнявшись, близко прижавшись друг к другу. И Мухин почувствовал приятное тепло, растекающееся, как ток, по всему телу от ладоней и груди.
Звучала песня о Тбилиси на грузинском языке. Солист ансамбля Славик – грузин – растягивал, как настоящий профессионал, приятным тенором слова песни. И ему подпевали музыканты.
Но вскоре песня закончилась, и Славик объявил, что для присутствующих в зале Ахмета и Дэги из Грозного он споет песню о дружбе на стихи Расула Гамзатова.
– Ну, все, началось! Теперь весь вечер будет им посвящен! – Недовольно прошептал Мухин и на ухо Лене. – Может, тоже заказать? Какая твоя самая любимая?
– Ой, только не это, зачем на себя внимание обращать! Пойдем, посидим. – Потянула она его к столику, чувствуя, как несколько человек и так уже ощупывали ее своими взглядами.
Привлекательная, сладкая, да не про вас! – Подумала она. – Но как бы не нарваться на дураков!
– Может, погуляем по воздуху! – Предложила Лена Мухину.
– Идея! – Обрадовался Мухин. – Вот только по фужеру еще и на улицу. Давай в гости к моим друзьям заглянем.
– А кто они такие?
– Да ребята хорошие. Здесь неподалеку живут. Им скучно дома одним. Вот и нагрянем, взбодрим их. Записи послушаем – Высоцкий весь в натуре у них – шесть кассет. Он, кстати, сюда приезжал, был в гостях у моих друзей.
– Ничего себе. Они его знакомые или родственники?
– Да нет, просто заядлые поклонники творчества Владимира Семеновича. Брали автограф, пригласили к себе в гости. Он не отказался, заехал.
– Так они семейные?
– Ну, да. Муж и жена – Серега и Танька – свои ребята. Хата у них трехкомнатная, просторно, детей еще нет. Живут пока в свое удовольствие. Танька здесь рожать не хочет, говорит, дети крупные получаются, не разродится. А Серега о сыне мечтает. Во всем остальном у них прядок. Ну, так как?
– Да неудобно как-то! Ни с того, ни с сего! Что обо мне подумают? – Лена, говоря это, наблюдала за девушками, появившимися возле столика рядом с шумными ОРСовцами. Они стояли возле декоративной рыболовной сети со стеклянными поплавками и золотыми и серебряными рыбами, и говорили о чем-то своем, словно не обращая внимания на парней. Потом одна из них подошла к кучерявому, с бородкой, азиату и обняла его за одно плечо, что-то шепча ему на ухо.
Он подвинулся и она села рядом с ним, обняв одной рукой, как парижская куртизанка. Пошептала, пошептала ему на ухо и, видимо, договорившись о чем-то, вернулась к своей подруге. Вместе они вышли в бар.
– Дешевки! – Провожая их строгим взглядом, сказала Лена.
– Кто? – Сразу не понял Мухин. А взглянув туда же, куда смотрела она, согласился:
– Да, проститутки местные. Хотя, говорят, в Советском Союзе проституции нет. Но тебе-то что до них? У них своя жизнь, у нас – своя. И вотще, Ленок. Пора тебе привыкать. Здесь не село, не Тамбовская область, а молодежный город, нравы другие, проще.
– Что ты имеешь в виду, с чем именно здесь проще? – Сказала она полушутя, полусерьезно – так, что нельзя было понять, какое у нее к этому отношение.
– Ну, как тебе объяснить? – Свел брови Мухин. – Раскованнее здесь, что ли, не такое ханжеское отношение к жизни и интиму, как на большой земле. Да и вообще здесь многое по-другому. Вот у вас на родине уже спят сейчас, наверно? А здесь до двух часов ночи жизнь кипит. И никто никому не мешает, никто никого не осуждает. Принято так. Понимаешь?
– То-то я вижу, – такие зеленые девчонки, а уже по злачным местам шастают. – Кивнула она в сторону девиц, сидевших за многими столиками не только со своими сверстниками, а по большей части, с мужчинами среднего и даже пожилого возраста, обрюзгшими и пузатыми.
– Тоже работают здесь в качестве обслуги.
– Мужиков ублажают! – Категорично и с осуждением сделала вывод Лена. – Лучше бы на завод пошли работать.
– Да кому они там нужны? – Не согласился с ней Мухин. – Тут и мужикам из-за высоких заработков сложно устроиться. А ты про этих зеленых. Зеленые они внешне. А так уже битые птицы. Вон ту Трешкой зовут, а ту – Сорванцом. У них на ногах под юбками цены за их услуги выколоты. Приподнимут чуть-чуть, и показывают клиентам.
– Фу, какая гадость! – Вспыхнула Лена. Ты что, спятил, или пользовался их услугами? – Спросила она как-то уж очень жестко, и колким взглядом вперилась в Мухина.
– Извини! Тебе такое слушать неприятно и срамно, как я понимаю. Непривычно. А тут к этому привыкли, все об этом знают. И никто не удивляется.
– Пойдем отсюда, мне здесь не нравится!
Выйти из зала можно было только через бар. И, когда они вошли туда, то на несколько минут, задержались. Мухин попросил Лену присесть с краю за баром на круглый вращающийся стул, а сам на минуту зашел в туалет. Лена, ожидая его, услышала обрывок разговора девиц, которые несколько минут назад подходили к кавказцам и азиату. Теперь они сидели к Лене спиной и не обращали на нее никакого внимания. Разговор почти ошарашил ее своим цинизмом:
Слушай, а тебя муж не ревнует?
– Не – а! – Нараспев отвечала черноокая, с косинкой глаз, девица, тело которой было едва прикрыто полоской мини-юбки и полупрозрачной, розовой блузкой без рукавов. – Он сам меня посылает. У нас полный консенсус в этом вопросе.
– Да ты что?! Офигеть!
– А что? Он ведь понимает, не по-настоящему это.
– Но как ему не противно?
– А что ему должно быть противно? Я же с этими придурками не сплю.
– Но ты же с чужим мужиком в постель должна лечь. И как бы рога ему наставить!..
– Фи, вот глупая! Да ничего подобного. Вот с такими обормотами, да в постель, а вот этого они не видели? – Вывернула она кукиш перед лицом подружки.
– Однако же ты к ним так и липнешь! – Не первый раз вижу, вон только что на колени к Сайхану садилась.
– Да это же для игры.
– Ох, Зинка, доиграешься! Они шутить не любят, отрежут тебе что-нибудь от нежного места. Или утопят в море.