Золотой стриж

– Недостаточно. – Нил посмотрел на свои руки. – Когда ее много, хватает на магию.

Кадет медленно кивнул.

– Ты прав. А с учетом того, что представляет собой данное пророчество, вдруг ты и… Ладно. Иди за мной. Предсказание в управлении, и состоит оно не из слов.

Кадет выпустил собаку, и она потрусила за ним. Нил побрел следом, припадая на ногу: она так до конца и не разморозилась. До него запоздало начало доходить, что совать нос в дела Ястребов было большой ошибкой, но так уж он был устроен: сначала делал, потом думал.

Они шли мимо одинаковых домов, где спали игроки, мимо арены, которая в полутьме выглядела как гигантское птичье крыло. Ни клочка земли, ни дерева, ни травинки, все улицы вымощены черным камнем.

Главное управление Ястребов на вид оказалось похожим на дома игроков, только просторнее и с окнами. Нил вошел, взволнованно озираясь, но внутри оказалось не так уж интересно. Он всегда думал, что Ястребы живут роскошно, но за дверью был просто коридор с дверьми. Стены украшали куски ткани с номерами победителей разных лет. То, что тут работают именно Ястребы с их фанатичной любовью к порядку, было очевидно: куски ткани были прибиты к стенам идеально ровно и на одинаковом расстоянии.

– Уютно тут у вас, – выдавил Нил, вспомнив из детства, что, попав в чужой дом, надо его похвалить.

Кадет бросил на него взгляд, который явно говорил о том, что у Ястребов такого правила нет.

– Тихо, – отрезал он. – Другие спят. Если тебя тут застанут, это будет контрпродуктивно.

Нил быстро закивал. Он такого слова не знал, Кадет часто пересыпал местную речь словечками из своего языка, – но, очевидно, это значило что-то вроде «тебя иссушат на месте». Другие Ястребы церемониться не будут – Нила аж передергивало, когда он вспоминал высоченного типа, бившего тех, кого угораздило посмотреть ему в глаза, и второго, который вечно лишал еды тех, кто мало злился на игре. Нил не хотел думать, чего лишат его, если тут застанут, и он поступил с этими мыслями так же, как с любыми неприятными мыслями, приходившими ему в голову: затолкал подальше и сделал вид, что их не существует.

Кадет толкнул одну из дверей, Нил зашел вслед за ним – и потрясенно застыл.

Комната была обычная, из мебели – только стол, заваленный стопками берестяных листов, и пара стульев. Но в воздухе над всем этим парило что-то невиданное: части каменной фигуры человека, разбитой на куски. Нил проводил взглядом ступню, проплывшую мимо. Тот, кто ее сделал, не поленился вылепить даже ногти, вены и выпирающие косточки.

– Это и есть пророчество. Проявилось из тени вечером, в мою смену. – Кадет поймал две мелкие штуки, кружившиеся в воздухе среди обломков: птичье перо и металлический кругляш. – Еще вот это. И запах. Мы проверили их всеми заклинаниями, которые знаем, – ничего. Обратились к теневой библиотеке, но не нашли прецедентов.

Последнюю фразу Нил вообще не понял, зато наконец сообразил, о каком запахе говорит Кадет. Слабая нота чего-то нежного и сладкого, неуместного здесь: ягод, цветов, солнечного луга. Нил покосился на монструма. Глаз у этого комка тьмы не было, но он все равно как-то ухитрялся смотреть – Нил чувствовал его тяжелый, подозрительный взгляд. Уши у пса беспокойно подергивались.

– Раз послание пришло работнику игрового Селения, возможно, ключ к шифру – что-то, связанное с игроками, – настойчиво сказал Кадет. – Ты видел что-то подобное раньше?

Нил еле сдержал смех.

– Огромного каменного человека? Да кому такое в голову может прийти!

– Понятно. Это Колосс, символ утраченного величия. У одного из освобожденных нами народов была такая легенда. Я пробовал восстановить целостность, но…

Он сделал неуловимое движение рукой, и фигура медленно начала собираться. В комнате все равно не было места, чтобы она смогла встать в полный рост, но до этого и не дошло – стоило нескольким кускам, повинуясь едва заметным движениям пальцев Кадета, сойтись вместе, они тут же разошлись снова, будто какая-то невидимая сила отталкивала их друг от друга.

– Рассыпается, как ни пробовал. Значит, суть послания именно в том, что фигура уничтожена. Теперь это. – Он разжал вторую руку и показал Нилу мелкое черное перо. – Я проверил на соответствие – это перо стрижа. А стрижами мы называем…

– Народы, владевшие золотой магией. Я знаю, – перебил Нил. – Только не знаю почему.

– Монета не ваша, – продолжил Кадет, разглядывая блестящий кружок. – Она принадлежит другому освобожденному нами народу, с юга. А запах и вообще не может что-либо значить.

Нил еще раз принюхался – у него даже во рту отдавалась эта сладость. Конечно, запахи могут что-то значить. Этот, например, означал…

– Теплый день в конце лета, – пробормотал он, и запах вдруг стал сильнее. Нил чуть не улыбнулся: он и забыл, как любит загадки. – Малина, грибы, земля и трава. И немного сухих листьев. О, а эти штуки одинакового размера, заметил? – Он взял у Кадета из рук монету и перо. – Может, они вместе должны быть?

– Детская логика, – бросил Кадет, и вдруг глаза между капюшоном и маской расширились.

Нил так засмотрелся на это невиданное зрелище – удивленный Ястреб, – что чуть не пропустил самое интересное. Монету и перо притянуло друг к другу, и монета начала плавиться, превращаться в жидкий металл, который растекся по перу и сразу застыл. Перо стало блестяще-желтым.

– Дело было не в монете, а в материале. Золото, – выдохнул Кадет. – И перо. Золотой стриж. – Он издал сдавленный, короткий звук. – О, Великий Магус.

Нил глубоко, с наслаждением вдохнул, сунув заледеневшие руки под мышки. Он понятия не имел, что творится и к чему это приведет, просто чувствовал себя таким головокружительно свободным, таким внезапно полезным и живым. Хоть бы его подольше отсюда не выгоняли.

– Это пророчество о вас, отсюда такое неразумное смешение форм. Тень хочет проверить, понимаем ли мы, как вы мыслите, поэтому имитирует вашу магию, – забормотал Кадет. Он выглядел таким сбитым с толку, что Нилу стало жаль его. – Разгадай его до конца. Мы давно ищем золотого стрижа, и это какое-то указание, как его поймать.

Он присмотрелся к статуе: прекрасная голова с шапкой неподвижных кудрей и пустыми глазами, тело в рубашке до колена, две ноги, две руки. Одна была расслабленно приоткрыта, а вторая сжата в кулак.

– А вы не пробовали разжать кулак? – спросил он. Там, где Кадет держал его локоть, кожа, наверное, уже посинела от холода. – Когда у человека кулак сжат, он там наверняка что-то прячет. Ну, как в той игре – «Угадай, в какой руке подарок».

– У тебя очень необычные ассоциации со сжатым кулаком, – сказал Кадет, но хватку на локте милостиво разжал. – Это просто символ мощи, угроза врагам.

Но кулак теперь не давал Нилу покоя. Ему вдруг пришло в голову, что этот каменный красавец был сделан одним из покоренных народов, а значит, если он и грозит кому-то кулаком, то, похоже, Ястребам. Он поймал руку за прохладное каменное запястье и попытался разжать пальцы. Те не подались, но дрогнули.

– Можно посмотреть? – тихо сказал он, держа обеими руками каменный кулак. – Пожалуйста.

Кадет презрительно фыркнул, но белые пальцы начали медленно разжиматься. На каменной ладони поблескивал плоский металлический треугольник, и Кадет взял его.

– Лавровый венок и крыло. Герб Империи в руках Колосса, символа краха. Что… – Он подавился воздухом, и монструм в углу испуганно тявкнул. – Я не понимаю.

Треугольник поднялся в воздух над его ладонью и скользнул прочь, словно что-то притянуло его к остальным предметам. Нил широко улыбнулся, пользуясь тем, что Кадет не смотрит. Он и забыл, какое это приятное чувство: разгадать загадку. Вот это утро!

Золотое перо, герб, обломки статуи, все стянулось в середину комнаты, начало темнеть и таять, превращаясь в то, чем и было с самого начала, – в Тень. Холодное черное облако повисело несколько секунд в воздухе, а потом вытянулось в смутное подобие человеческой фигуры. Кадет упал на колени, монструм испуганно распластался на полу в плоскую тень в форме собаки, а Нил так и застыл посреди комнаты, не зная, куда податься. Теневой призрак негромко сказал что-то на свистящем, щелкающем языке Ястребов, а потом растаял.