Страница 7 из 8
– Мне плевать. Контракт вы заключили осенью. Если у вас ничего не было, зачем заключали? Что еще такое же?
– Почти все овощи: огурцы, томаты, тыквенные, картошка. Исключение – капуста, перец, прянка.
– Вы нарушили контракт. Я уничтожу всю рассаду из ваших семян, и вы уплатите неустойку. Советую прочесть форс-мажорные условия. В понедельник вы получите обратно то, что осталось, и счет на убытки. Вы нанесли мне убыток не менее, чем на три миллиона, плюс клеймо на репутацию фирмы.
– Вы не найдете нужных вам семян. Их уже не производят.
– Это не ваша забота. Готовьтесь оплатить неустойку. В понедельник мы встречаемся. Всего вам доброго.
Она вернулась на ферму.
– Сколько у нас НЗ?
– Запас на два года, на случай неурожая.
– Быстро все прокалибровать и подготовить к посадке. Всю рассаду уничтожить – посеем свои прямо в грунт. Будут овощи немного позже, но не страшно, имидж важнее. Землю в теплицах прожарить, даже случайно чтоб не осталось зернышка.
– Модификация?
– Да.
– То-то они растут, как бешеные! А жаль, столько труда пропало.
– Имидж важнее, а убыток оплатит станция. На понедельник приготовьте все семена, машину, и бухгалтер пусть подсчитает убытки – стоимость семян, проделанная работа, оплата рабочих, стоимость уничтоженной рассады, по минимуму недополученная прибыль, перевозка.
– Ма, это же их разорит. Ты смеешься, что ли?
– Нет, я хочу, чтобы эта станция стала моей собственностью.
– Ну, ты, мама, даешь! Нам такая станция, ты права, очень нужна.
В субботу и воскресенье она побывала на полях, в теплицах, – везде шли работы по уничтожению модифицированных культур. Поиграла с внуками. В понедельник с утра отправилась в Пески, повезла семена.
– Здравствуйте, госпожа Артущенко. А директора нет, он в Донецке.
– Примите под расписку семена и сопроводительные документы, и скажите директору, – я приеду в пятницу. Если он снова спрячется, подам в суд без переговоров. Всего доброго.
Сдала семена, получила расписку, отправилась на ферму. В девять вечера готовилась ко сну дома. Арнов, как и в первый раз, звонил постоянно, и наконец услыхал: «Я уже дома».
– Любимая, я утром заеду за вами!
– За мной приедет моя машина.
– Отмените, прошу вас. Я хочу первым вас встретить, пожалуйста, любовь моя!
– Вы так просите. Придется согласиться.
– Благодарю, спокойной ночи, Надюша!
– И вам того же. До встречи.
Утром ее встретил огромный букет.
– С приездом, счастье мое!
– Благодарю, Григорий Ильич. Ну, куда мне девать-то их!
Она взяла цветы, поставила в воду. Арнов ходил следом, как привязанный.
– Я так скучал без вас, Надежда Андреевна.
– Но вы же звонили каждый час!
– Ага, а когда вы были на станции, то я не звонил, и считал минуты, пока вы освободитесь.
– Вот, цветы в порядке, а эти я заберу с собой в офис.
– Я еще куплю по дороге.
– Нет, нам некогда. Поехали.
Она села на заднее сиденье, Арнов рядом, завладев ее рукой. Он сел вполоборота, с такой радостью глядя на нее, что Надежда Андреевна не решилась протестовать. К тому же он везде представлял ее, как свою жену, и протест выглядел бы со стороны жеманством. Провожая ее до кабинета, Арнов предложил:
– Надюша, давайте отметим ваше возвращение в ресторане.
– Григорий Ильич, у меня в ресторанах почему-то всегда или почти всегда, приключения. Вы сильно рискуете.
– Не страшно. Но я хочу напроситься еще и на обед с вами. Позволите?
– Что происходит? Вы сам не свой. – Она внимательно посмотрела на него.
– Вас так долго не было. Я смертельно соскучился за вами.
– Э-э, батенька мой, да здесь что-то произошло. Заходите-ка! Татьяна Ивановна, я занята. Звонки из Песок переключайте на меня.
Показала ему на журнальный столик, взяла переносное переговорное устройство, на пульте включила: «Никого не впускать!», и тоже подошла к столику, села. Одной рукой подперла голову, «заземлилась».
– Ну, Григорий Ильич, жалуйтесь, или рассказывайте, колитесь, что произошло?
– Да ничего, просто я без вас сильно скучаю. Ваши поездки могут быть опасны.
– Так – так – так! – она побарабанила пальцами по столу, – И чем, если не секрет?
– Я не знаю, каким транспортом вы ездите, и волнуюсь.
– Вы единственный, кого это волнует.
– Я вас люблю, а другие – нет.
Она снова побарабанила пальцами, нахмурилась.
– Григорий Ильич, вас что-то очень тревожит, Мне необходимо знать, если оно касается безопасности, и неплохо бы знать, если слухи. Я привыкла отвечать на удар ударом.
– Да нет, с чего вы взяли?
Она положила свою руку поверх его.
– Хороший вы мой! Вы не умеете обманывать, по крайней мере, меня. Что случилось?
Он взял ее руку в свои.
– Любимая, я просто не могу без вас. Ваши поездки для меня сплошная нервотрепка.
– Григорий Ильич, я уже говорила – у меня агрофирма, отделений много. Это моя империя, и я часто езжу по ней. Вам придется привыкать. Или забыть обо мне. Обижаться не буду.
– Не смейте меня оскорблять такими словами.
– Господин Арнов, я все время вам твержу об этом. Освободите свою голову и душу от несбыточных надежд.
– Вы снова за свое.
– Не снова, а продолжаю. Все же, что произошло? Вы в большой тревоге, и вовсе не по причине моей поездки. Вас что-то здесь растревожило. Что именно?
– Вам нужна охрана. Я дам своих людей.
– Ага, уже теплее. Благодарю, но от киллера уйти трудно. Охрана мало чем поможет. Тем более, что наемным охранникам я не доверяю. Не обижайтесь, но это так. – Она грустно усмехнулась, – Впервые кто-то хочет меня охранять, защитить.
– Вам неприятно?
– Нет, наоборот. Но чрезвычайно странно и даже волнительно.
– Так как насчет ужина?
– Как вам будет угодно.
– А с вами тоже что-то происходит.
– Да, вы, вероятно, правы. Кстати, я в четверг снова еду.
– Куда?
– В Амвросиевском районе есть поселок Пески, в нем опытная станция. Хочу ее сделать своей.
– Я с вами!
– Я могу не успеть за один день, Григорий Ильич. Но в пятницу ночевать буду дома, обещаю.
– Вы жестоки и неприступны. Но я все равно возьму эту крепость.
– Глядите, достанутся вам одни только развалины.
– То есть, умрете, но не сдадитесь?
– Не сдамся, но не умру. Не тот случай.
– Я вам сегодня же пришлю охрану.
– Убедительно прошу: не надо. Я буду нервничать.
– Хорошо, – со вздохом согласился.
– А пока – до вечера.
– До встречи, любимая.
Она разблокировала дверь, провела гостя.
– Татьяна Ивановна, что у нас есть нового?
– Вас ожидают люди.
– Начнем прием. Приглашайте.
Начался обычный трудовой день. Весь этот месяц после работы она обкатывала Красотку. Машина великолепно слушалась руля, легко шла, имела высокую приемистость.
Сегодня Надежда Андреевна решила совершить первый вылет. Водитель ей не позволил бы сесть за руль, и она задумала схитрить. Выехав в поле, остановили машину.
– Василий Михайлович, давайте проверим крылья и все остальное. Я буду в кабине, а вы снаружи, посмотрите, как оно там. – Совершенно безмятежно заявила. Водитель, не чуя подвоха, – он забыл, с кем имеет дело, – вышел.
Надежда Андреевна занялась делом: выпускала и убирала крылья и хвост, меняла их конфигурацию. Словно нечаянно плотно захлопнула дверцы и поехала, посмеиваясь. Мотор не был заглушен – иначе не работал механизм выпуска крыльев. Она ехала, быстро набирая скорость.
– Как я мог забыть!
– За ней, скорее садитесь ко мне!
– Бесполезно. Она уже летит.
Действительно, машина уже шла над землей. Она поднялась на полметра, как на воздушной подушке, и увеличивала скорость, набирая высоту.
Надежда Андреевна поднялась на 20-30 м, для начала достаточно. Просто летала по кругу с центром своих сопровождающих, и посмеиваясь, слушала их комментарии по телефону, не совсем корректные, но беспристрастные.