Её тень

Вам интересно знать, кем был тот преследователь? Маркус Белл — мой парень уже два месяца. Совсем недавно мы начали встречались на пробежке, прячась от остального мира в тени деревьев. Так мы начинали каждый день, а потом он заезжал за мной перед школой и делал вид, что мы только встретились, стараясь выглядеть перед моими родителями настоящим джентльменом. Маркус из состоятельной и очень древней семьи Дарема. Его предки поселились здесь несколько веков назад. Ещё тогда, когда работали угольные шахты. Семья Беллов как раз владела несколькими из них. Но когда добывать стало нечего и этот бизнес пришлось закрыть, они без проблем начали заново. В рекордно-короткое время, сколотив состояние на кленовом сиропе. Они даже сделали себе герб с кленовым листом во главе. Эта семья в Дареме вполне претендовала на роль королевской. А Маркус был их наследным принцем. Он даже внешне напоминал принца. Русые волосы, отливающие медью, голубые глаза, прямой нос, ямочка на подбородке, очень выразительные и правильные черты лица. Высокий и статный со спортивным телосложением настоящего атлета. По нему видно, что он много бегал. И как член знатной семьи, каждый год участвовал в регате.

— Я скучал по тебе, — прошептал он мне на ушко, прежде чем запечатлел лёгкий поцелуй на моей шее. От него исходил жар, несмотря на прохладное утро. Его руки обжигали меня сквозь тонкую материю спортивной куртки. Подул ветер и сухой листик спланировал прямо на голову Маркуса. Я подняла руку, чтобы его убрать, но он перехватил её и поцеловал в запястье. Я улыбнулась при виде этого нежного и немного интимного жеста.

— Ты придёшь завтра на вечеринку? Без тебя я сойду там с ума, ты ведь знаешь?

— Конечно, я не дам этому произойти, не волнуйся. Тем более, я уже купила платье, которое ты оценишь по достоинству. А главное твоя мама не будет смотреть на меня, как на букашку.

— Дорогая, — его тёплая и сухая ладонь легла на моё лицо, и он слегка приподнял мой подбородок, заглянув в глаза, — она тебя любит, просто у неё всегда такое выражение лица. Она вовсе не желает тебе зла, просто её лицо претерпело много пластических операций.

Эти слова заставили меня рассмеяться и Маркус облегчённо вздохнул. С его матерью у нас с самого начала как-то не заладилось. Я думала, что это из-за моего не слишком высокого положения. В глазах Моники Белл я была какой-то ночной фурией, которая того и гляди сожрёт её дорогого сыночка. При каждой нашей встрече, она одаривала меня ледяным взглядом и никогда не оставалась рядом со мной больше, чем на минуту. С большой тщательностью и презрением осматривала каждый мой наряд. Но никогда не говорила в лицо, что я ей неприятна. Рядом с Маркусом она всегда улыбалась мне, делала комплименты, играла роль добродушной женщины. А за его спиной так и плевалась ядом в мою сторону. А вот с отцом Маркуса дела шли гораздо лучше. Алистер Белл был полной противоположностью Моники. Весёлый и добрый к каждому. Искренний в своих чувствах и совершенно не умеющий лгать. Несмотря на своё высокое положение, он никогда не задирал нос и достойно общался с каждым человеком, будь то парковщик, официант или его бизнес-партнёр. И мне это очень нравилось. Я смотрела на него и представляла, что когда-то Маркус станет таким же. Он и сейчас был больше похож на своего отца, чем на мать. И это выражалось не только в чертах характера, но и во внешности.

Моника была худощавой, наверняка постоянно сидела на диетах. Пышные волосы цвета шоколада всегда блестели и казались какими-то искусственными. Аристократические черты лица делали её похожей на какую-то хищную птицу, особенно из-за её острого носа, который напоминал клюв. Маленькие карие глаза ничего не упускали из виду, словно сканировали каждого. И это вызывало лишь большую неприязнь.

Алистер Белл выглядел, как звезда Голливуда восьмидесятых. Пышные русые волосы, всегда зачесанные назад. Блестящие синие глаза, широкие скулы и массивный подбородок с такой же ямочкой, как и у Маркуса. Алистер привил сыну любовь к регатам, утренним пробежкам и езде на велосипедах по пересечённой местности. Так что у старшего Белла была отличная спортивная форма, и каждый деловой костюм сидел на нём идеально. А его улыбка, которая задействовала каждую мышцу лица, сводила с ума многих женщин. Видимо, это и послужило тому, что у него появилась любовница, а с ней и ещё один сын. Но о нём позже.

— Хорошо, ты меня убедил, теперь мне гораздо легче, — я улыбнулась ему и порывисто поцеловала в гладкую щёку. — Мне пора, увидимся позже?

— Конечно, — он взял меня за руку и переплёл наши пальцы между собой, — я заеду к тебе в обед, сходим куда-нибудь и вместе поедим, хорошо?

— Я буду ждать, — нехотя я вытащила свою руку из его хватки, и отошла от него. Мне совершенно не хотелось расставаться, но мама будет ждать меня к завтраку. Каждый день мы начинали с семейного завтрака и никогда не пропускали. Так что какое-то время я медленно шла задом наперёд, а Маркус улыбался мне своей фирменной улыбкой, от которой дрожали колени, и совсем испарялось чувство собственного достоинства.

— Будь осторожна, не хочу, чтобы ты поранилась, — сказал он и, подмигнув мне, побежал в противоположную сторону. Я последовала его примеру и вскоре уже вошла в привычный ритм. Ноги в кроссовках с гулким стуком опускались на асфальтированную дорожку. Утренний туман рассеялся и сквозь облака то и дело пробивались тонкие солнечные лучи. Я выбежала из лесопарка и собиралась перейти через дорогу, когда путь мне преградил красный кабриолет. Как я уже говорила, в нашем городе было мало машин. Но были те, которые и пяти минут не могли пройти на своих драгоценных ногах. Одной из таких принцесс была Шарлотта Ирвинг. А ещё она была бывшей Маркуса. И это автоматически делало меня в её глазах врагом номер один. И, несмотря на то, что они расстались задолго до того, как мы сошлись, она утверждала, что это я их разлучила. В общем, эта девица была стервой с большой буквы «С». Своим предназначением она видимо считала унижение всех, кто ниже неё по статусу. Семья Ирвинг по своей значимости могла посоперничать только с Беллами. Они занимались всем, от торговли до кораблестроительства. Мать Шарлотты строила из себя именитого дизайнера и имела свой бутик в Лондоне. Денег у них не только куры не клевали, но они спокойно могли подтираться стодолларовыми купюрами вместо туалетной бумаги. И всё это, конечно давало Шарлотте право водрузить себе на голову корону.