Страница 44 из 73
Я обошлась с его сердцем в гораздо, гораздо хуже, чем он с моим.
Сейчас мне кажется, будто мы всегда терзали друг друга. На фоне плохих событий хорошее забывается, меркнет, становясь легкой дымкой и растворяясь на ветру.
Я чувствую, как лед сковывает мое сердце, и слезы скатываются по вискам, капая на подушку. Услышав мой всхлип, Росс перестает покрывать поцелуями мой живот и обеспокоенно смотрит на меня.
— Джейн? — в его голосе слышится изумление. Он приподнимается и нависает надо мной, чтобы видеть мое лицо.
Я отворачиваюсь сразу, как только голубые глаза находят мои. Спешу стереть влагу со щек и переворачиваюсь набок, спиной к Россу.
— Прости. Я... не знаю, что на меня нашло.
Ложь.
Мое сердце болит, потому что тоскует по Эйдену. Оно болит, потому что я не могу признаться о своем поступке и о том, что я все вспомнила. Если я расскажу, все окончательно запутается, и больно будет не только мне с Эйденом. Пострадает Росс.
От нас троих ничего не останется.
Возможно, мне стоит потерпеть? Мои чувства к Эйдену угаснут, и я целиком сконцентрируюсь на Россе. Эйден выглядит смирившимся, если можно так назвать, и это вовсе неплохо. Я рада, если он решил двигаться дальше после того, как ужасно я вела себя с ним.
Он... должен идти вперед и оставить меня позади, потому что так будет лучше в первую очередь для него самого.
Теплая, сильная рука Росса обвивает мои плечи, и я оказываюсь прижатой к обнаженной, мужской груди. Пухлые, горячие губы целуют мои волосы и лицо. Я слышу утешающий, низкий шепот Росса и отчаянно мечтаю найти в нем покой.
Почему, выбравшись из того страшного места, я не чувствую себя свободной? Мне по-прежнему больно, одиноко и страшно.
— Почему ты плачешь, Джейн? Расскажи мне, — настаивает Росс.
Все еще обнимая меня, он приподнимается на локте второй руки и предпринимает очередную попытку установить со мной зрительный контакт. На этот раз я не сопротивляюсь и позволяю его чарующим, невероятным глазам устремиться в самую суть моей сущности.
— Все хорошо? — между его бровей пролегает складочка волнения.
Я выдавливаю из себя: «Угу» и киваю, но недостаточно убедительно, чтобы Росс поверил мне. Однако он больше не пытается выяснить причину моих внезапных слез и наклоняется, чтобы долго и жгуче поцеловать. Ощущая близость и тепло его тела, я повторяю про себя, что с недавних пор Росс так же делает меня счастливой, поэтому я не могу и не хочу отталкивать его.
Все изменилось, и есть ли теперь смысл винить в этом кого-либо? Остается только принять то, что есть. Так будет проще. Так будет правильно. Так будет справедливо.
— Ты можешь говорить со мной обо всем, что тебя тревожит, — заверяет Росс, когда я устраиваюсь в его объятиях. — Я не хочу, чтобы между нами были тайны. Они не приносят ничего, кроме страданий, — его губы трогает грустная улыбка.
Но в некоторых случаях ложь необходима.
Я ничего не отвечаю ему и незаметно проваливаюсь в сон под звуки сердцебиения Росса.
ГЛАВА 17
ЭЙДЕН
Не знаю, имею ли я право наслаждаться тихой, ноябрьской ночью и любоваться необъятным, звездным небом, расположившись на капоте своей машины и попивая темный, крепкий эль марки «Raftman». По радио играет песня об одиноком парне, у которого была неудачная любовь, и он ждет ее вновь, в исполнении Дэна Ауэрбаха и Патрика Карни из «The Black Keys».
Я собирался провести этот вечер в одиночестве, чтобы подумать и решить, что делать дальше со своей жизнью. Но Иветт лишила меня возможности побыть наедине с самим собой, увязавшись следом.
Она сидит на краю капота, свесив ноги, и пьет пиво, дергая плечами и кивая головой в такт песне. В одной ее руке бутылка «Миллера», в другой — зажигалка, с которой она забавляется и смотрит на вспыхивающее и угасающее пламя. Я не очень-то рад ее компании, тем более после того, что между нами было, но Ив сразу дала понять, что плевать хотела на мое мнение.
— Что ты думаешь о нас? — ни с того ни с сего она задает этот вопрос, заставляя меня буквально подавиться выпивкой.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно уточняю я, вытирая с подбородка пиво.
Ив издает громкий вдох, словно раздражена тем, что я ответил ей вопросом на вопрос. Ее голова немного поворачивается вбок, но я рад, что темнота скрывает наши лица.
— Мы переспали, — говорит она, а я сконфуженно съезжаю затылком вниз по переднему окну. — Да, мы были чертовски пьяны, и все такое. И я знаю, что ни тебе, ни мне сейчас не нужна лишняя головная боль. Но я хочу знать, что ты думаешь о позапрошлой ночи. Это чистое любопытство, не более, — как бы оправдываясь, Иветт пожимает плечами и поднимает руки, сгибая их в локтях.
Что я должен ответить?
— Ну, — я кашляю в кулак, облизывая нижнюю губу. Проклятье... Она права, сейчас не подходящее время, но этот разговор рано или поздно все равно бы случился. — Честно говоря, я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.
Иветт усмехается, а я горю желанием провалиться под землю. Наступившее молчание заставляет меня почувствовать себя последней сволочью и мерзавцем.
— Мне жаль, что это произошло, — признаюсь я.
Ив быстро кивает.
— Нам стоит забыть об этом, — я сжимаю во вспотевших ладонях бутылку и, шумно выдохнув, одним глотком допиваю ее содержимое.
Песня на радио сменяется, и раздаются первые аккорды «Up Where We Belong» Джо Кокера и Дженнифер Уорнс.
— Я не хочу забывать, Эйден. И не могу решить, сожалею ли я, — неожиданно открывается Иветт, откидываясь назад и опираясь ладонями о капот. — Я дорожу нашей дружбой и беспокоюсь, что могу потерять тебя после случившегося. Не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга из-за этого казуса. Поэтому, если тебе станет легче оттого, что мы сделаем вид, словно все, как прежде, то... хорошо. Я согласна. Пусть будет так.
Мне следует согласиться. Промолчать. Заткнуться, или перевести тему. Повести себя, как бесчувственный козел. Но я пододвигаюсь к Ив, потому что встревожен ее словами и той интонацией, с которой она говорила. Я кладу ладонь на ее плечо, чтобы она взглянула на меня.
Некоторые держатся за былое,
Живут, оглядываясь назад.
Но всё, что у нас есть, — это здесь и сейчас,
А вся наша жизнь — бесконечные поиски.
— Что ты хочешь этим сказать?
Я пытливо смотрю в ее мерцающие печалью глаза и понимаю, что ответ, который кроется в них, не обрадует меня и все усложнит. Но мой друг страдает, поэтому... как я могу делать вид, будто не вижу этого?
— Эй, Ив, — я переплетаю наши пальцы и наклоняюсь к ее лицу еще ближе. — Поговори со мной. Я не понимаю тебя.
Нет, приятель. Ты все отлично понимаешь. Просто не хочешь признать это.
Иветт плотно поджимает губы и отвечает мне долгим, прямым взглядом, от которого у меня подскакивает пульс и учащается дыхание. Я чувствую, как ее пальцы сильнее сжимают мою ладонь, а печаль из больших, глянцевых глаз вытесняет внезапная решительность.
Ив подается вперед, стремительно сокращая между нами небольшое расстояние, и ее губы касаются моих губ.
Вознеси нас туда, где мы дома —
Вдали от знакомого нам мира —
В вышине, где дует свежий ветер.
Я обездвижен ошеломлением, поэтому не успеваю как-либо отреагировать. Но я ясно слышу, как музыка отходит на второй план, и звон в ушах заглушает резко замедлившееся сердцебиение. Я чувствую, что время застывает на мгновение. Мгновение между ударами сердца. Мгновение абсолютной тишины и оцепенения.
Время летит,
Нет времени плакать.
Жизнь — это ты и я,
Живи сегодня.
Иветт медленно отстраняется, по-прежнему не сводя с меня глаз. Она разворачивается ко мне всем телом, подбирая под себя ноги, и берет мою вторую руку, чтобы бережно сжать.