Страница 21 из 48
Вступление генерала Бертье в Рим 15 февраля 1798 г. и провозглашение Римской республики. Художник И. Леконт
Массена, уроженец Ниццы, поступил на службу Франции в Итальянский королевский полк. В начале революции он был офицером. Он быстро выдвинулся, сделался дивизионным генералом и служил под начальством главнокомандующих Дюгоммье, Дюморбиона, Келлермана и Шерера. Он был крепко сложен, неутомим; днем и ночью носился на коне по горам и скалам. Он был особенным знатоком этого рода войны, был решителен, отважен, предприимчив и полон честолюбия и самолюбия. Его отличительной чертой было упрямство. Он никогда не падал духом. Он пренебрегал дисциплиной, плохо заботился о хозяйственно-административной части и по этой причине был мало любим солдатами. Он плохо продумывал подготовку к атаке. Речи его были малоинтересны, но с первым пушечным выстрелом, среди ядер и опасностей, его мысль приобретала силу и ясность. Будучи разбитым, он вновь брался за дело, словно победитель. В конце итальянской кампании он получил поручение доставить в Директорию Леобенский прелиминарный договор. Во время египетской кампании он командовал Гельветской армией и спас республику, выиграв Цюрихское сражение. Впоследствии он был маршалом, герцогом Риволи и князем Эсслингским.
Ожеро, уроженец предместья Сен-Марсо, в начале революции был сержантом. По-видимому, он был выдающимся унтер-офицером, потому что был послан в Неаполь обучать неаполитанские войска. Вначале он служил в Вандее. В генералы он был произведен в армии Восточных Пиренеев, где командовал одной из главных дивизий. По заключении мира с Испанией он доставил свою дивизию в Итальянскую армию и здесь провел все кампании с Наполеоном, пославшим его в Париж для совершения переворота 18 фрюктидора. Вслед за тем Директория предоставила ему командование Рейнской армией. Он совсем не имел образования, не умел вести себя, ум его был ограниченным, но среди солдат он поддерживал порядок и дисциплину и был ими любим. Атаки он производил правильно и в должном порядке, хорошо распределял свои колонны, хорошо расставлял резервы и дрался с неустрашимостью. Но все это продолжалось какой-нибудь день. Победитель или побежденный, он к вечеру обычно падал духом – не то по свойству своего характера, не то вследствие малой расчетливости и недостаточной проницательности своего ума. По своим политическим убеждениям он примыкал к партии Бабефа, то есть к наиболее ярко выраженным анархистам. Он был выбран депутатом в Законодательный корпус в 1798 г., ввязался в интриги, часто бывал смешон. Не было человека, более непригодного, чем он, для политических дискуссий и гражданской деятельности, в которой он, однако, любил принимать участие. Во времена империи он был герцогом Кастильонским и маршалом Франции.
Серюрье, родом из департамента Эн, в начале революции был пехотным майором. Он сохранял все внешние черты и суровость майора, был строг в отношении дисциплины и считался аристократом, за что подвергался многим опасностям, особенно в начале революции. Он выиграл сражение у Мондови, взял Мантую и имел честь видеть, как перед ним проследовал сдавшийся фельдмаршал Вурмзер. Он был отважен, лично неустрашим, но ему не везло. У него было меньше порывистости, чем у предыдущих, но он их превосходил своими нравственными качествами, мудростью своих политических убеждений и честностью в отношениях с людьми. Он получил почетное назначение отвезти в Директорию знамена, отнятые у эрцгерцога Карла. Впоследствии он стал маршалом Франции, комендантом Дома инвалидов и сенатором.
Глава IV
Восстание в Павии
I. Армия покидает свою стоянку для занятия линии Адидже. – II. Восстание в Павии (24 мая 1796 г.) – III. Взятие и разграбление Павии (26 мая) – IV. Причины восстания. – V. Армия вступает на территорию Венецианской республики (28 мая). – VI. Сражение у Боргетто. Переправа через Минчио (30 мая). – VII. Армия прибывает к Адидже (3 июня). – VIII. Описание Мантуи. – IX. Блокада Мантуи (4 июня). – X. Перемирие с Неаполем (5 июня).
К началу кампании Мантуя была разоружена. Венский двор надеялся, что его армия захватит и сохранит инициативу. Он рассчитывал на победы, а не на поражения, и только после договора в Кераско он распорядился вооружить и снабдить припасами Мантуго и крепости в Ломбардии. Среди военных имеются люди, думающие, что если бы вместо потери времени в Миланской области французская армия продолжала свой марш для оттеснения Болье на ту сторону Адидже, то Мантуя была бы захвачена врасплох. Но принципиально недопустимо оставлять в тылу у себя такое большое количество больших городов с населением свыше одного миллиона, не взяв их в свои руки и не обеспечив расположения к себе этого населения.
Французы пробыли в Ломбардии только семь-восемь дней. К 22 мая все лагеря были сняты. Эти несколько дней были затрачены с пользой: национальная гвардия была сформирована во всех городах Ломбардии, были обновлены органы власти на местах, спокойствие в стране восстановлено, – все это обеспечивало господство французов. Генерал Деспинуа принял командование над гарнизоном Милана. Одной бригадой была обложена цитадель. В пехотных и кавалерийских дивизиях были образованы небольшие команды выздоравливающих и переутомившихся для несения гарнизонной службы в наиболее важных пунктах. Команда дивизии Ожеро в 300 человек расположилась в цитадели города Павии, – это считалось достаточным для защиты ее и моста через Тичино.
24 мая главная квартира прибыла в Лоди. Прошло всего два часа после приезда туда главнокомандующего, как получилось известие о восстании в Павии и во всех селениях этой провинции, из которой дивизия Ожеро ушла 20-го. Легкое волнение чувствовалось даже в Милане. Тотчас же с 300 всадниками, шестью орудиями и батальоном гренадер Наполеон отправился в эту столицу. Он прибыл туда в тот же вечер и нашел спокойствие восстановленным. Гарнизон цитадели, сделавший вылазку, чтобы способствовать восстанию, был отброшен за валы. Отдельные группы были рассеяны. Главнокомандующий продолжал свой путь на Павию, направив впереди себя архиепископа и во все стороны – агентов с прокламациями, которые должны были просветить крестьян. Архиепископ был старец 80 лет, из дома Висконти, человек почтенный и по возрасту, и по характеру, но не имевший ни ума, ни репутации. Его миссия не имела никакого успеха; он никого не убедил.
Мятежники Павии, намереваясь соединиться с гарнизоном миланской цитадели, выслали авангард в 800 человек в Бинаско. Ланн его атаковал. Бинаско был взят, разграблен, сожжен. Надеялись, что пожар, который можно было видеть со стен Павии, устрашит этот город. Вышло не так. В город бросились 8–10 тысяч крестьян и сделались там хозяевами. Они были под предводительством фанатиков и австрийских агентов, которых мало заботило, чему может подвергнуться страна. На случай неудачи они имели средства бежать в Швейцарию.
Вечером в Милане было обнародовано воззвание, ночью расклеенное и на воротах Павии:
«Сбитые с толку толпы, не имея действительных средств для сопротивления, в нескольких общинах дошли до крайностей, не признавая республики и доблестной армии, победившей королей. Это непонятное безумие вызывает сострадание: вводят в заблуждение бедный народ, на его погибель. Главнокомандующий, верный принципам, принятым его нацией, – не вести войну с народами, желает оставить открытой дверь для раскаяния. Но те, кто через 24 часа не сложит оружия, будут считаться бунтовщиками. Их селения будут сожжены. Пусть грозный пример Бинаско откроет им глаза! Его участь станет участью всех общин, упорствующих в мятеже».