Восходоземье. Великий турнир

– Все, довольно. – Приказал Костакул, уставший наблюдать за происходящим. Подобно бойцовским псам, слушающим команды хозяина, стражники тут же отпустили королеву. – Пусть это будет ей уроком. В следующий раз, Медина, я их не остановлю. Более того, они позовут товарищей, и тогда от тебя не останется живого места. Будешь королевой, только в другом статусе.

– Клянусь, я уничтожу тебя. – Узница сквозь зубы проговорила, будто прочла заклинание. В ее голосе больше проступала обида, нежели злость, с которой она еще недавно сокрушалась. Взъерошенные волосы скрывали заплаканное, покрасневшее лицо, а на руках и ногах отчетливо проступали следы от грубой хватки сообщников Костакула.

– Что наши клятвы? Я тоже когда-то клялся в верности королю, – спокойно отреагировал фран, направляясь к выходу. – Неделя, Медина!

Узурпатор вместе с сопровождающими удалился, оставив разбитую горем Медину.

Глава 16

Пять дней прошло с того момента, как королева франов разговаривала с Костакулом. С момента, когда она вообще с кем-то разговаривала. Оторванная от мира, она по-прежнему вынуждена была коротать долгие дни в заточении. Ее «новым домом» стала Гвардейка. Так в народе называли общегородскую тюрьму. Когда-то сие крепкое здание из камня служило в качестве казармы для городских гвардейцев, однако теперь здесь находились преступники. Часть из них отбывала наказание, а другие дожидались приговора суда, суть которого всегда сводилась к двум основным результатам: жизнь или смерть. К последней категории узников относилась Медина. Несколько раз в день ей приносили паек откровенно некоролевского качества: ломоть хлеба, жидковатую пресную кашу, кусок недоваренного мяса и стакан воды. В сочетании со зловонными запахами, доносившимися из туалетной ямы в углу камеры, и без того неважная еда никак не побуждала королеву к употреблению, поэтому Медина вынужденно голодала. Да и не до завтраков ей нынче было. Она, не переставая, обдумывала каждое произнесенное узурпатором слово. Жестокие планы кровавой мести сменялись слезными воспоминаниями о детях, которых мать не видела давно. Она не знала, где сейчас они и что с ними, отчего душу наполняла невыносимая ноющая тревога, которая плавно переходила в истеричную безысходность. Боль временно отступала, когда перед Мединой представало ее прошлое, сотканное из приятных воспоминаний. Единственная отрада, которая у нее оставалась и за которую она цеплялась, как утопающий в болоте цепляется за протянутую спасительную веревку. Это был другой мир, в котором она заботливо поправляет рубашку мужу, играет с детьми в саду, обсуждает с фрейлинами последние придворные сплетни, принимает роскошные балы, присутствует на рыцарских турнирах. Теплые воспоминания. Рай, из которого никто не сможет изгнать. Затем краткосрочные вспышки света угасали, и отвратительная реальность возвращалась. Возвращалась так же, как вернулась бы вонь из туалета после обильного опрыскивания комнаты самым ароматным и дорогим парфюмом, который лишь на чуть-чуть замаскировал смрад. Казалось бы, 5 дней — не такой уж и большой срок, но он казался королеве вечностью, наполненной сердечными терзаниями, сыростью и мраком.

– На выход, – послышался грубый приказ от охранника темницы, оборвавшего могильную тишину.

Королева, погруженная в себя, не услышала, как он подкрался. Так или иначе, ей пришлось покориться, и она, приложив огромные усилия, кое-как поднялась и побрела вдоль зловещих застенков. Неторопливо шоркая ногами и бряцая надетыми на пояс цепями, она проговаривала про себя составленную для Костакула речь и была готова озвучить принятое решение, которое ей далось непросто. На одной чаше весов находилось благополучие и безопасность ее собственных детей, но другая вмещала в себе целое королевство. И Медине необходимо было сделать сложнейший выбор, кем она в итоге должна остаться: матерью или королевой.

Охранник вывел узницу на улицу во внутренний дворик тюрьмы. Поскольку стоял день, яркий свет нещадно ослеплял королеву, не давая той раскрыть веки. Благо, что солнце периодически пряталось за густыми тучами, от чего покрасневшим от слез глазам было не так тяжело. Спустя время она все-таки могла смотреть, изрядно прищуриваясь, но вокруг все равно представала помутневшая картина.

Королева посмотрела вперед и увидела темный мужской силуэт. Мужчина уверено сидел на скамье, закинув ногу на ногу и положив руку на спинку лавки. С деловым видом он осматривался по сторонам, оценивая масштабы довольно обширной 5-этажной тюрьмы.

– Я все скажу, Костакул, – угнетенно прохрипела она, едва не падая наземь.

Услышав эту фразу, мужчина быстро оторвался от прежнего занятия и резво вскочил со скамьи.

— Ваше Величество, я не Костакул.

– Тогда кто Вы? – поинтересовалась королева, всматриваясь в лицо загадочного человека напротив.

– О, боги! Что они с Вами сделали?

— Кто Вы? — повторилась Медина с еще большим недоверием.

Она старательно всматривалась в того, кто стоял в метре от нее, а параллельно с этим пыталась понять, кому вдруг понадобилась ее компания. Судя по светлым оттенкам строгой одежды, она сделала вывод, что перед ней стоял некто из иностранцев. Франы не носят серебристых плащей. В пользу ее предположений красноречиво высказалось бледное лицо мужчины, а также блестящая круглая брошь, приколотая к его черному галстуку, на который падали прямые светлые волосы.

– Принц Эллеб? – удивленно вопросила она, опознав, наконец, загадочный силуэт после тщательного исследования.

– Да, Ваше Величество.

– Но как Вы…?

Принц перебил собеседницу, прислонив указательный палец к своим узким губам и прошипев.

— Я здесь тайно, Ваше Величество, — прошептал он, -- среди знати у меня в Октосе есть пара влиятельных друзей, благодаря которым мы с Вами разговариваем.

– Вы разве не должны быть в Цитадели?

– Должен, – пожав плечами, ответил молл, – но отец поручил мне одно очень важное задание, послав на северо-восток. В Октограде Ваш покорный слуга проездом.

– К сожалению, теперь не в моих силах оказать Вам достойный прием. Прошу простить меня за столь удрученный вид, – обессилено произнесла она.

Грязные взъерошенные волосы, выпачканное платье, царапины на руках – в таком образе королева, сутулясь от слабости, появилась.

– Это Вы простите меня, – виновато выдал Эллеб.

– А Вас-то за что?

– За то, что не придал смерти дерзкого узурпатора при встрече, как только узнал о случившемся.

– Он скоро станет королем. Его нельзя трогать, – горько усмехнулась Медина.

– А если не станет? – интригующе спросил молл.

Медина пыталась прочесть в загадочном взгляде Эллеба его намеренья. Но вскоре нужда в этом отпала, когда он самолично озвучил цель своего визита.

– Доброжелательные люди донесли до меня весть о перевороте. Я здесь, Ваше Величество, чтобы помочь восстановить справедливость.

– Принц, я, безусловно, благодарна Вам за готовность помочь. Но зачем Вам это?

– Дорогая Медина, – нежно произнес Эллеб, поблескивая хитрыми глазами, – если я сейчас начну перечислять причины помочь Вам, то у меня и дня не хватит на то, чтоб озвучить Ваши преимущества над Костакулом. Вы обладаете всеми качествами истинного правителя государства: решимостью, нестандартным мышлением, обаянием и многим другими достоинствами. Костакул рядом с Вами и стоять не достоин. Я помню, когда до Цитадели донесли новость о Вашей свадьбе с Танаром. Я тогда подумал, что это самый идеальный союз мужского и женского начал. Отвагу, благородство Его Величества дополнили Ваша мудрость и милосердие. Такой союз только пошел на пользу франскому королевству. К сожалению, недалекие умы, возглавляемые Костакулом, могут лишь развязать полноценную войну с пустынниками под предлогом защиты от них. Посему, народ нуждается в благоразумном правителе, пока король отважно защищает интересы королевства за Гранью.

– У них мои дети, – едва сдерживая слезы, сказала королева,