Северный ветер

Марина пожала плечами. В собаках она не слишком-то разбиралась. Из питомцев у нее был только черный кот. Его еще слепым котенком она, тогда — дошкольница, нашла вместе с мамой на улице. Маркиза (так его назвали) выкормили и выходили. Он дожил с Мариной до глубокой кошачьей старости — восемнадцати лет и умер, когда она уже работала в «Комсомолке». Больше животных она не заводила: с ее рабочей нагрузкой в криминальной хронике и без того хватало забот.

Они с Артемом вышли прогуляться. Он утверждал, что смотреть в округе нечего, на километры окрест — один и тот же пейзаж: снег, сопки и море сбоку. Но Марине нравилось. Нравился этот белый, сверкающий на солнце простор, птичий гомон, сероватое небо с неспешно плывущими облаками и ветер, шедший с моря. Нравилось, как хрустел снег под ногами и как проминали его ботинки при каждом шаге. Нравилось взбираться на вершину очередной сопки и озираться по сторонам.

— Эй! — окликнул ее Артем.

Марина как-то даже не заметила, что он выпустил ее из объятий. Она обернулась, едва успев разглядеть летящий в нее снежок. Он попал в плечо, разбившись на куски и осыпав лицо прохладными крупинками. Марина быстро стряхнула варежкой снежинки с ресниц и, нагнувшись, подхватила горсть снега и даже толком не скомкав ее, запустила в Артема. Промазала. И пропустила очередной снежок, попавший уже в грудь. А Артем, между тем, лепил очередной снаряд. Решив, что не ей соревноваться с ним в меткости, Марина просто развернулась и побежала прочь.

— Ты куда? — крикнул он ей вслед.

— Ретируюсь, пока не поздно! — через плечо бросила Марина.

Она быстро спустилась с небольшого холма и помчалась вперед, намереваясь взобраться на вершину соседней сопки. Сзади послышались шаги Артема и его веселый смех. Нет, убежать от него она не надеялась, но идея с догонялками ей нравилась больше идеи со снежками.

Артем явно подыграл ей, дав фору. Марина успела не только добраться до вершины сопки (сильно при этом запыхавшись), но и начать спускаться с другой стороны, когда он настиг ее, обхватив сзади за плечи. Но он поскользнулся в последний момент и полетел вниз, потащив за собой и Марину. Она взвизгнула, однако упала на него сверху. Так и проехалась на нем, пока Артем не сумел как-то затормозиться.

Они оба громко хохотали и даже немного еще пошвырялись друг в друга снегом, почти не разнимая объятий. В итоге у Марины за шиворотом стало мокро и холодно и она объявила о капитуляции. Артем ее принял и закрепил их соглашение долгим поцелуем.

За все те месяцы, что они были знакомы, Марина никогда не представляла его таким: веселым, смешливым, способным дурачиться, словно ребенок. В последние дни сложно было поверить в его привычные замкнутость и немногословие. И, глядя в его счастливо светящиеся глаза, она понемногу начала привыкать и к его ужасному лицу, и даже к вызывавшей оторопь улыбке.

— А можно я у тебя уборку сделаю? — спросила Марина, все еще лежа сверху.

— Тебе — можно все, — весело ответил ей Артем и стряхнул ладонью снег с ее шапочки.

— А есть какие-то вещи, которые нельзя трогать или выбрасывать?

Марина была наслышана о привязанностях мужиков к их «бесценному» хламу (притом у каждого — индивидуальных) и потому не хотела рисковать, исподволь провоцируя ссору.

— Говорю же: тебе можно все, — повторил Артем.

— Ловлю тебя на слове! — хитро прищурилась Марина и погрозила ему пальцем. Сквозь варежку вышло не слишком-то сурово.

Само собой, верить этим его словам безоговорочно она не собиралась!

— А ты ведь раньше в маске все время ходил? Даже когда никого рядом не было, верно? — как-то спросила Марина, когда они пили кофе.

Артем молча кивнул.

— Почему?

— Ну знаешь… — он повертел полупустую кружку в руках, — ко мне же заглядывают ребята-орнитологи, если проезжают мимо. Юра тот же — чаще всех. Не всегда подгадаешь их появление. Да и вообще…

— Не хотел, чтобы они видели? — уточнила Марина.

— Конечно, — снова кивнул он. — Зрелище — не из приятных.

Марина покачала свою кружку из стороны в сторону, наблюдая, как от стенки к стенке перетекает кофе.

— Артем… прости за вопрос… Не отвечай, если не хочешь. Но мне сложно представить, как ты после своего ранения нашел какие-то… смыслы что ли… чтобы дальше жить?..

— Не знаю, как нашел, — он пожал плечами и улыбнулся своей жутковатой улыбочкой. — И искал ли в принципе. Поначалу тяжело было, — сказал он, отведя глаза. — В госпитале месяцев восемь провалялся. Там вообще первое время вопрос стоял, выживу или нет. Выжил. Потом были операции, чтобы остановить омертвение тканей. На тот момент врачи сделали, что смогли. А маска эта… мне в то время на солнце нельзя было находиться — да и сейчас, в общем-то, с осторожностью — вот и посоветовали тогда что-то подобное носить. Прижилось, — горько усмехнулся он. — А смыслы… знаешь, я просто решил для себя, что раз выжил, значит, где-то еще могу пригодиться. В тех же садоводствах охранником — ну, кто бы там смог продержаться? Или здесь, на маяке, — место, конечно, хорошее, но тоже ведь не для каждого.

Артем замолчал. Марина посмотрела на него. На улице уже стемнело, и в свете электрической лампы его ожоги казались чуть менее страшными.

— Послушай, ну есть же пластическая хирургия, — набравшись смелости, сказала она. — Сейчас ведь чего только не делают!

— Есть, — согласился Артем. — Но все так просто. В моем случае это не одна операция. Далеко не одна — множество. На это уйдут не месяцы — годы. На подготовку к операции нужно время, еще время — на восстановление. И не факт, что ткани приживутся — тогда все сначала. И каждая попытка — это еще и деньги. Я, конечно, могу, работая здесь, что-то скопить. Но смысл? Тут, в глуши, на маяке, всем плевать, как я выгляжу. А ехать куда-то в большой город, в тот же Питер, — чего ради? У меня же ни образования, ни опыта работы. Куда я устроюсь со своей десантурой — хоть даже и с нормальным лицом? Охранником в магазин? Или на парковку? Или еще куда… Чтобы на свои копейки снимать какой-нибудь угол, а на оставшиеся — пить на досуге? Зачем? Пить без лишних сложностей я и тут могу — лишь бы маяк исправно работал.

Теперь Марина сама отвела глаза. У нее ком стоял в горле. Она давала себе слово, что не станет жалеть Артема — это не то это чувство, которого он был достоин. Но после всего сказанного — не получалось.

И кольнула еще обида: говоря про Питер, он ни словом не обмолвился про нее, Марину. Будто ее не было ни сейчас, ни там — в возможном будущем. Хотя… быть может он был и прав. Он говорил, что на операции нужны годы. А сколько нужно лет, чтобы на них накопить? И сколько в общей сложности придется ждать, пока у него появится — и появится ли? — нормальное, не пугающее, лицо? Обычные отношения между обычными мужчиной и женщиной не выдерживают зачастую длительных сроков. А об их с Артемом случае — что и говорить? Они по сути вместе меньше недели, а что будет через месяц? Через год?

Менять всю свою жизнь, ломать ее и перестраивать ради зыбкой, призрачной надежды на счастье с другим человеком — на это и сама Марина была не готова. И она не вправе была требовать подобного от Артема.

Тихо выдохнув, она потянулась к нему через стол. Сначала положила свои ладони поверх его, держащих кружку с недопитым кофе. А потом просто встала со своего стула, подошла к Артему и уселась к нему на колени. Он обнял ее и поднял на нее тяжелый взгляд. Марина обвила его шею руками и положила голову на плечо.

Что сейчас нужно было сказать, она не знала. Но очень надеялась, что хотя бы делает все правильно.

========== ЧАСТЬ 11. ДОЛГИЕ БЕСЕДЫ О РАЗНОМ ==========

Марина опять билась головой обо все подряд внутри «пирожка», раскачивавшегося на кочках. На сей раз больнее, потому что сидела она выше — на коленях у Артема. Но раздражения это вызывало куда меньше — Артем обнимал ее, и это скрашивало все неприятности.