Страница 1 из 3
Стихотворение к книге:
Вместо воздуха – дым, вместо крови – коньяк.
Не надо!.. Молчи. Словом можно убить.
Так неверье моё вдруг глотает мышьяк,
Стоит только тебе мне его предложить...
Я не верю в любовь. Захлебнулась бы гнилью,
Если б решила в наш мир заглянуть.
Таким, какой есть, его видит лишь сильный,
И только стальной его может прогнуть.
Не веришь? Ну на, почитай, что творится.
Проще сказать, каких мерзостей нет.
Как может в столь грязных созданьях теплиться
Любви – чувства высшего – ласковый свет?
Но всё-таки армии ложных надежд
С одним твоим взглядом вонзились, как пули,
Предстала душа пред тобой без одежд,
Шокируя тем, что она существует.
И кровь моя – пламя, и воздух мой – ты...
А впрочем, ответь. Сказка может стать былью?
Услышать ответ – как упасть с высоты,
Но в падении том мне подарены крылья…
ПРОЛОГ
Утро было холодным и сумрачным настолько, что его трудно было отличить от ночи – неудивительно для середины декабря. Вьюга свистела и выла, проникая сквозь стены, снег мерцал под светом луны, словно миллиарды серебряных звёзд, сонные прохожие разглядывали зимние пейзажи и невольно чувствовали себя так, будто попали в сказку. Подобное ощущение может возникнуть, пожалуй, только в декабре, когда в воздухе витает приближение новогоднего чуда и на окнах всю ночь горят гирлянды.
Хотя на улице кусал мороз, в доме было очень тепло и уютно. В тёмной спальне царствовала нега и тишина, изредка нарушаемая тихим посапыванием спящей девушки, удивительно гармонично вписавшейся в эту картину. Платиновые волосы её рассыпались лучами по подушке, длинные тёмно-коричневые ресницы спали на бледных щеках, и молочно-белая кожа будто светилась в темноте. Забавно надув во сне губы, спящая походила на мечтательного ребёнка, который вот-вот улыбнётся. Казалось, ничто не может нарушить умиротворённость её сладкого сна, но будильник считал иначе.
Издевательский ор ненавистной в тот момент техники заставил её мгновенно вскочить с кровати. Не глядя схватив с тумбочки телефон и заставив себя открыть слипшиеся веки, блондинка с отчаянной мольбой посмотрела на вспыхнувший экран.
- Почему сегодня не суббота?.. – тихо, немного по-детски, подавленно прошептала она, понуро опустив голову.
Сонная, как мумия, побрела в ванную походкой осуждённого, приближающегося к эшафоту. Плеснув ледяной водой в лицо и стерев ладонями остатки вчерашнего макияжа, взглянула в небольшое зеркало над краном. Оттуда на неё смотрели глубокие голубые, похожие на весеннее небо, глаза, на дне которых поселилась неизмеримая тоска. Овальное лицо, ярко выраженные скулы, которым не требуется корректор, аккуратный, по-гречески прямой нос, бледно-розовые пухлые губы, над которыми потрудился косметолог, длинные загнутые ресницы, нарощенные в дорогом салоне, чистая кожа, красивой формы выщипанные брови, и волосы чуть ниже лопаток, пахнущие лавандой. Как обычно, девушка осталась довольна своим отражением, не испорченным даже усталостью. Шаловливо приподняв бровки домиком, она хитро улыбнулась, но что-то странное мелькнуло в глазах, и улыбка стала приклеенной, неестественной, пока не померкла совсем.
“Бесплатный сыр только в мышеловке... я знала, на что шла. – стараясь отбросить неприятные воспоминания, флегматично подумала она, слегка скривившись.- Да, противно, даже от самой себя, но иначе я бы осталась там, откуда выползла – в нищете, пьянстве, тупом прозябании. Собачья жизнь”.
Изящно подёрнув плечами, словно отгоняя лишние сейчас размышления, Ксюша – так звали блондинку – отправилась собираться в вуз. День не обещал быть не похожим на остальные, что не мешало ей с обыкновенной тщательностью наносить макияж и подбирать одежду: кукла должна быть всегда идеальной. Чёрное строгое платье облегало красивую фигуру, на которую было потрачено немало времени в спортзале, подчеркнуло все достоинства так, как не подчеркнул бы самый откровенный наряд. Распущенные, тщательно расчёсанные волосы, лакированные чёрные туфли-лодочки и большой изящный золотой кулон с мелкой россыпью каких-то полудрагоценных камней- всё это вписывалось в привычный образ.
Сложив учебники и туфли в сумку, Ксюша надела зимние ботфорты и шубу, после чего быстро вызвала такси, и, захватив пачку сигарет, вышла на улицу. Морозное утро дыхнуло в лицо свежестью. Щурясь от слепящего света, который отражал снег, девушка достала из пачки тонкую сигарету, но, вспомнив о своём решении бросить курить, с сожалением положила обратно, бросив пачку куда-то в сумку. Такси приехало на удивление быстро, и вскоре Ксюша уже сидела в красивой машине, слушая какую-то ненавязчивую музыку, доносящуюся из радио, и ощущая запах кожи, которой был обит салон автомобиля. Подъезжая к своему корпусу, она мазнула по нему равнодушным взглядом. Старое здание не привлекало к себе внимания, несмотря на размеры, и выглядело внешне довольно непрезентабельно, однако Ксюша к нему уже привыкла.
Расплатившись с таксистом, она вошла в здание, даже не глядя на время – и так знала наверняка, что опоздала. Впрочем, она была не одна такая, но товарищами по несчастью в этот раз оказались только старшекурсники. Первокурсники же пока были пунктуальны, но Ксюша ещё не смогла развить в себе эту привычку, как ни старалась. Увидев в расписании, на какую именно пару она опоздала, девушка вздохнула с облегчением: преподавательница по истории зарубежной литературы строгой никогда не была, а сам предмет, по мнению Ксюши, был на редкость бесполезным. Она всегда радовалась, если его ставили первой парой, ибо считала это неплохой возможностью отоспаться на задних партах. К слову, к другим предметам девушка относилась гораздо серьёзнее.
- Можно?.. – быстро постучавшись, пробормотала она.
Преподавательница выразительно вздохнула, не прерывая лекцию, но жестом позволила войти.
Уже на второй минуте “этой лабуды” Ксюша поняла, что вряд ли её сонный мозг это переварит, и решила больше не пробовать вникать. Античная литература и всё с ней связанное давалось девушке тяжело, в отличие от большинства других предметов. Хуже всего было то, что Ксюша относилась к этому предмету с непрошибаемым пренебрежением. Она искренне не понимала, зачем ей нужно разбираться в “детских сказках”, коими считала мифы, поэтому, не раздумывая, полезла в телефон.
Лайки, комментарии, куча сообщений от надоедливых ухажёров и всяких непонятных личностей – это стало почти профессией. Нет, Ксюша не выкладывала обнажённых или откровенно вульгарных фотографий, постов с намёками, но практически каждая из сотни её фотографий была отдельным произведением искусства. Неудивительно, что многие, разглядывая их, откровенно пускали слюни, неприкрыто уведомляя её о своих впечатлениях. Ко всяким пошлостям девушка давно привыкла, так же как и к постоянным приставаниям “левых” людей и множеству непрочитанных сообщений. Их она пролистывала лениво, попросту убивая время. Удовлетворения не приносил уже ни смартфон, какого у неё никогда не было и быть не могло раньше, ни то, что мелькало на его экране.
“Привет, малышка. Сегодня к тебе после работы, на пару часиков” – рука едва заметно дрогнула, когда девушка увидела это сообщение. Настроение испортилось окончательно.
Отложив телефон, студентка едва слышно вздохнула и положила свинцовую от тяжести голову на руки, почти распластавшись на парте, и сонно прикрыла глаза, убаюканная ровным голосом преподавательницы. Работа в ночную смену и множество домашних заданий в довесок всё же сказывались.
Мало кто знал, что умница-красавица работала официанткой в ночную смену. Сначала в забегаловках, потом в небольшом ресторане, после прохождения кратких курсов. Вариантов для молодой девушки без образования было немного в их большом, насквозь коррумпированном городе с развитой преступностью и безработицей. Неплохо платили курьерам, доставляющим пиццу, но график не позволил устроиться на эту работу, а остальные варианты не подходили либо из-за мизерной оплаты, либо из-за того, что требовали излишней... раскрепощенности.