Страница 11 из 13
«Что делать? – испуганно подумал Иван. – Враг проник в мой дом. Что делать?»
В голове проносилось решение за реше-нием.
А если убежать в другой город?
Поступить на работу, стать в вечерней школе отличником, потом – знаменитым человеком?
«Пусть без меня живут, – думал Иван, – пусть скучают, пусть слезки льют».
Он так живо представил себе эту грустную картину, что сам чуть не разревелся.
«Нет, нельзя уезжать, – решил он, – жалко всех. Да и поймают. Сядет Егорушкин на свой мотоцикл и догонит».
Иван пошел домой.
На кухне бабушка и Аделаида пили чай. Весь стол был уставлен банками с вареньем.
– А мы уже по третьему стаканчику! – весело сообщила бабушка. – Налить тебе?
Сидел Иван без всякого удовольствия, пил чай стакан за стаканом, ждал, когда Аделаида заговорит о буксире и прочем, ерзал на табуретке.
А они разговаривали о варенье.
«Нарочно это она! – думал Иван. – Любит людей мучить. Но я сбегу! Пусть только заикнется!»
Допили чай, унесли в кладовку банки.
– Можно ему проводить меня? – спросила Аделаида.
– Конечно, конечно, – согласилась бабушка. – Он у меня такой вежливый, такой вежливый! Иди, иди, Ванечка… Иди, иди, миленький…
УО
Иван был согласен на любой позор, даже на то, чтобы его дразнили женихом, лишь бы увести Аделаиду из дома.
Они вышли на улицу. Бабушка долго махала им вслед рукой. Аделаида оборачивалась и махала ей в ответ.
– Хорошая у тебя бабушка, – сказала она, – только балует тебя очень.
– Зачем приходила?
– Выяснить обстановку.
– Какую обстановку?
– Узнать, в каких условиях ты живешь, – объяснила Аделаида, – как тебя воспитывают.
– Ну, и что выяснила?
– Все. Теперь я знаю, что ты бабушкин сынок. Нянчится она с тобой. Придется тебе ее с собой в армию брать. Ты ведь даже просыпаться сам не умеешь.
– Врешь! – неуверенным голосом крикнул Иван.
– Не вру. Это я бабушке немного наврала. Из-за тебя. По телевизору ты выступил ужасно. Я краснела. Стыдно было! Очень стыдно.
– Без тебя знаю, – буркнул Иван. Краешком глаза поглядывал по сторонам: не видит ли кто-нибудь из ребят, что он гуляет с девочкой?
– В результате, – продолжала она, – я сделала важное открытие. Я поняла, что ты, может быть, УО.
– УО? – переспросил Иван. – А что это такое?
– УО – значит умственно отсталый.
– Чего, чего? – почти крикнул Иван.
– Ты умственно отсталый ребенок. Тебя надо перевести в специальную школу.
Иван остановился, вытаращив глаза, и долго с его губ срывались не слова, а какие-то непонятные звуки. Еле-еле овладев собой, он спросил:
– В специальную школу?
– Конечно, – спокойно отозвалась Аделаида. – Тебе же будет лучше. Все будет в порядке. Ведь почему с тобой мучаются? Потому что считают тебя нормальным. А ты УО. Умственно отсталый.
– Неправда! – жалобно крикнул Иван. – Я умный. Я умственно умный.
– Не кричи. Подумай обо всем спокойно. Вот тебе задание: или ты выучишь сегодня уроки, или я завтра сообщаю всем, что ты УО. До свидания.
И ушла.
ОЧЕНЬ ГРУСТНОЕ ЗАНЯТИЕ
– Крокодиловская ты дочь! – вслед ей прошептал Иван. – В зоопарк тебя посадить надо! В клетку! За решетку! Тухлой капустой тебя кормить надо!
Аделаида обернулась и помахала ему рукой.
– Сама ты УО, – шептал Иван, – это тебя в крокодильскую школу посадить надо!
Долго он стоял на одном месте.
Было ему до того грустно, что хоть плачь. Он даже кулаками помахал немного.
И побрел домой, опустив большую го-лову.
Кажется, впервые он призадумался над своей жизнью. А когда ты совершил немало проступков, занятие это – думать о своей жизни – очень грустное.
Вместо того, чтобы по привычке всех ругать, а себя жалеть, он прошептал:
– Бабушкин сынок… УО… умственно отсталый… специальная школа… А почему? Потому что не люблю учиться? Ну и что? Если я таким родился? Вот если бы я не мог учиться, тогда другое дело. А я могу, но не люблю. Ведь мне ничего не стоит быть отличником. Стоит только захотеть.
Эх, обидно-то как! Дураком бы обозвала, лодырем, двоечником, балбесом, еще как-нибудь, а то – УО, умственно отсталый.
Эти слова звенели у него в ушах. Он даже головой потряс, чтобы они вылетели, – не помогло.
Очень грустное это занятие – думать о своей жизни.
Дома Иван сел на кухне и молчал.
– Что с тобой? – обеспокоенно спрашивала бабушка. – Заболел? Намыкался? Ложись-ка спать, ненаглядненький ты мой.
А Иван представил себе, что придет он завтра в школу, уроки опять не приготовлены, опять его ругать будут, явится Аделаида, крикнет своим крокодильским голосом:
– УО!
Соберется общешкольная линейка, и все хором крикнут:
– УО! УО! УО!
Анна Антоновна скомандует:
– Семёнов, в специальную школу вон отсюда! Собирай книги.
А у подъезда стоит машина «Скорая помощь». Посадят в нее Ивана и увезут…
– Я, бабушка, уроки делать буду, – почти со слезами прошептал Иван. – Пожалей меня, бабушка!
– Жалею, золотце ты мое, жалею! Была бы моя воля, я бы вовсе уроки запретила в младших классах. Пусть старшие мучаются. Хочешь курочки?
– Нет, – со вздохом отказался Иван. – Буду уроки учить. Потом уж поем. – «Если, конечно, жив останусь», – мысленно добавил он.
Ну что ж… Сел Иван, достал из портфеля тетрадки, учебники, ручку.
Вздохнул.
Притопала лень-матушка, зашептала на ухо:
«Устал ведь ты, миленький. Приляг, отдохни. Я тебе песенку спою, сказку рас-скажу».
«Ладно, – ответил ей Иван, – лягу. С удовольствием. А завтра? Опять все сначала? Да еще в специальную школу отправят? Нетушки! Совершу-ка я сегодня героический поступок – сделаю-ка я уроки!»
И лень-матушка обратно утопала.
ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК
Иван трудился, высунув язык; исписал половину страницы – ни одной ошибки не сделал, не поставил ни одной кляксы.
И только хотел крикнуть «ура», как…
…с носа упала капелька пота.
Упала прямо в центр буквы «О». Хорошо, что Иван не поленился и написал ее вроде колеса – большую и круглую.
Иван осторожно поднес к ней кончик промокашки, и промокашка выпила каплю.
«Я тебе покажу, какой я умственно отсталый! – подумал Иван, вспомнив Аделаиду. – Как бы тебя в специальную школу не отправили!»
Разделавшись с упражнением по русскому языку, он принялся за арифметику.
Тут у него начался с цифрами самый настоящий бой.
Цифры прыгали у Ивана перед глазами, как лягушки. Не было никакой возможности отличить их друг от друга.
Тогда он представил, что цифры – его враги, и стал внимательно их выслеживать.
«Понятно, понятно, – решил он, глядя на ненавистные цифры, – вы тоже считаете, что я умственно отсталый. Сейчас разберемся».
И поднатужился – и решил первый пример.
Еще поднатужился, крякнул пять раз – и еще решил один пример.
Ручку кусал, пыхтел от злости, один раз даже порычал Иван, но трудился.
Все было против него.
Особенно – чернила. Они так и старались собраться на кончике пера в каплю – хлоп на тетрадный лист, и – брызги в разные стороны!
Однако Иван следил за этим так внимательно, что ухитрился одну каплю схватить в воздухе левой рукой.
Вот тут-то упрямство впервые помогло ему.
И вдруг несчастье!
Глупая муха залезла в чернильницу. Иван проткнул муху пером, не заметил и написал мухой цифру «3». Представляете, что получилось?!
Чуть не заревел Иван! Трахнул муху кулаком – брызги во все стороны.
«Не обращай внимания на умственно отсталых мух, – прошептала ему на ухо лень-матушка, – иди спать». «Вырви страницу, – прошептало упрямство, – и все перепиши заново».
«Устал ведь я, – жалобно ответил Иван, – сил моих больше нету ведь!»
«Правильно, правильно, – прошептала лень-матушка, – иди бай-бай. Я тебе песенку спою, сказку расскажу».