Страница 19 из 26
Не зная общей обстановки и не понимая смысла такого спешного отступления, юнкера двинулись к молу. Красные сначала не преследовали отходящих, но, сообразив в чем дело, заняли позиции над портом и открыли сильный беспорядочный огонь, не причинявший, к счастью, никакого вреда, но опять вызвавший панику среди беженцев. Все с ужасом бросились к немногим остававшимся еще в порту пароходам. Приходилось наблюдать душераздирающие сцены отчаяния людей, не попавших на суда.
Юнкера постепенно оставили заставы и сосредоточились за складами своей первоначальной базы. Отступая, они с горечью смотрели на приведенные в негодность прислугой, одиноко брошенные две пушки, только что так лихо действовавшие против красных…
От пакгаузов приказано было постепенно двинуться к крейсеру, находившемуся вне сферы ружейного огня красных. Английский кордон пропускал на крейсер только исключительно юнкеров, различая их по красному с золотой обшивкой погону. Первоначально пытались отнимать у юнкеров винтовки, но потом ограничились только тем, что забирали штыки(!) и… вещевые мешки, бросая их тут же в воду.
Когда последние юнкера грузились на крейсер, стрельба на нашем фланге (быв. 3-я застава) приняла интенсивный характер, и мы увидели бежавших в направлении крейсера наших кадет! Их было всего около полуроты, увлекаемых доблестным командиром 1-й роты полковником Самоцветом. А произошло следующее: только утром 25 января директор корпуса отдал приказ двинуться в порт, но когда корпус подошел к порту, было уже поздно, путь был перерезан красными! Полковнику Самоцветову с полуротой удалось все же прорваться в порт по Ланжероновскому спуску, а полковник Бернацкий, видя безвыходность положения, решил отступать на Румынию. Из описаний этого отступления кадетами, его участниками, мы уже знаем, что румыны не пропустили корпус че рез Днестр. Части кадет 1-й и 2-й рот, после жестокого боя под деревней Кандель, понеся потери убитыми и ранеными, удалось прорваться через красное кольцо и присоединиться к отряду ген. Бредова. Директор же корпуса с несколькими офицерами и двумя младшими ротами был принужден сдаться в плен красным. Все они были уведены в Одессу и дальнейшая судьба их неизвестна.
Забрав на борт юнкеров и кадет, крейсер вместе с другими судами вышел в море. Выйдя в море, крейсер перегрузил нас на небольшой транспорт «Николай», пришедший в Одессу из Константинополя. Море сильно волновалось, начинало уже темнеть. Наш транспорт взял курс на Севастополь.
В это время стоявший на горизонте английский флот неожиданно открыл ураганный огонь по пустынному берегу в направлении лиманов. Куда он стрелял, кого он там в темноте видел? Мы решили, что стреляют они просто "в небо", чтобы потом сообщить куда следует, что эвакуация происходила под прикрытием английского флота…
Груз нашего транспорта состоял из большого количества галет и банок консервированного молока и шоколада, которые и явились пищей юнкеров в двухдневной дороге. Следствием такого питания было большое количество желудочных заболеваний среди юнкеров и у некоторых – в серьезной даже степени.
На вторые сутки, к вечеру 27 января, "Николай" выгрузил юнкеров у Севастопольской Южной пристани. В портовых магазинах немедленно была оборудована "база № 1", где поместился штаб училища и временный санитарный пункт для заболевших юнкеров.
Ночь мы провели в каких-то складах, но некоторым из нас удалось воспользоваться гостеприимством жителей ближайших к порту домов, которые за это были щедро вознаграждены консервированным молоком, ставшим нам ненавистным.
По прибытии в Севастополь училище поступило в распоряжение командующего войсками в Крыму генерала Слащева. Уже на следующее утро в порт был подан эшелон и, погрузившись, училище двинулось в направлении Джанкоя».
Часть офицеров административной части приступили к созданию училищной базы на южной стороне Севастопольской бухты, а основной состав училища на следующий день после прибытия эшелонами был направлен в действующую армию на север Крыма. На железнодорожной станции Джанкой была создана вторая временная база училища.
Уже находясь в Крыму, генерал А.А. Нилус подал в отставку и временно исполняющим обязанности начальника училища был назначен его помощник -командир дивизиона полковник Н.А. Казьмин (Козьмин).
Офицеры и юнкера училища побатарейно были приданы частям 13-й и 34-й пехотных дивизий 3-го армейского корпуса под командованием генерал-майора Я.А. Слащева (служил прообразом генерала Хлудова в кинофильме «Бег») который лично, перед отправкой на передовую, посетил юнкеров. В училище были назначены два новых командира батарей: 1-й полковник В.С. Хаборский и 2-й полковник Р.И. Грибовский. Бывший командир 1-й батареи капитан В.П. Краев-ский был назначен в эту же батарею старшим офицером, а старшим офицером 2-й батареи назначен полковник Корытин. Капитан В.Н. Мамушин был назначен начальником училищной базы № 2, расположившейся в Джанкое.
Не зная назначения этих баз, юнкера сочинили шутливую песенку, в которой пелось: «Как яркими алмазами, дорожку нашу, знай, украсили мы базами многострадальный край!» (на мотив «Садко»).
В середине февраля 1-я училищная батарея была направлена на оборонительные позиции Перекопского участка, 2-я батарея была направлена на Сивашский участок (ст. Таганаш).
Через несколько дней 1-я батарея походным порядком, через с. Воинка, прибыла к месту назначения в Карпову Балку и вошла в состав 1-го дивизиона 34-ой артиллерийской бригады, получив три трехдюймовых орудия.
Вся артиллерия участка Карповой Балки подчинялась командиру 1-го дивизиона 34-й артиллерийской бригады полковнику Пастернаку, который имел в своем распоряжении: на правом фланге, у Сиваша, чешскую батарею из двух пушек (происхождение этой батареи не ясно: как будто бы она была создана и оборудована чешскими колонистами. Тем не менее, батарея эта была неплохо экипирована, имея на вооружении две новенькие пушки. Личный состав батареи был одет в синие полушубки с каракулевыми воротниками и синие же бриджи и обуты – к зависти юнкеров Сергиевского училища – все в высокие сапоги); в центре участка – три пушки 34-й артиллерийской бригады, и на левом фланге – три пушки юнкеров-сергиевцев, причем самая левофланговая, капитана Олехновича, находилась в версте от нас, на берегу большого озера.
Таким образом, на приблизительно 10-верстном фронте полковник Пастернак располагал восемью орудиями.
Принятые юнкерами-сергиевцами орудия были старые, но в хорошем еще состоянии. Конский состав был также хорош, но особенно выделялись коренные 1-го орудия, два громадных гунтера, которые всегда выручали всю батарею, когда нужно было вытаскивать из грязи пушки или зарядные ящики. Ездовым этого уноса был юнкер Гавриил Буряк, которому эти богатырские кони и были обязаны своим блестящим состоянием.
Юнкера были назначены номерами при орудиях, ездовыми, телефонистами и пулеметчиками. Но почти половина батареи оставалась «без места», и из этих юнкеров было создано так называемое «прикрытие», по образцу пехотного подразделения.
«На фронте было затишье, – вспоминал бывший юнкер В. Дюкин 2-й. – Жили мы очень скучно, в маленьких избах, еда была очень скромная: большей частью – знаменитая "камса" и перловая крупа, прозванная "шрапнелью". Среди юнкеров было много заболеваний тифом.
В конце февраля стали поступать сообщения о накоплении сил противника на Юшунском и нашем участках фронта и, наконец, 27, кажется, февраля на рассвете началось новое наступление красных.
Решив использовать элемент неожиданности, они еще в темноте бросились в атаку. Пехота наша встретила их огнем. Впереди нас закипел бой, наши орудия и "прикрытие" были наготове. Первой заговорила пушка капитана Олехновича и за ней вступила в бой и вся наша артиллерия. Когда уже совершенно рассвело, первая атака красных была отбита, но со стороны Юшуни слышалась непрерывная канонада.