Страница 10 из 26
Город лишился памятника, посвященного одной из выдающихся страниц его славной 200-летней истории – трагическим событиям апреля 1854 года. Единственным памятником, напоминающим о бомбардировании Одессы англо-французской эскадрой и взятии парохода «Тигр» – двух событиях, близких по времени между собой и по месту, и по лицам, участвовавшим в них, является пушка, установленная на Приморском бульваре у здания бывшей городской думы. Это символ славы русского оружия, доблестных сынов Отечества. «Защитники города проявили стойкость и отвагу. Особенно отличилась батарея прапорщика А.П. Щеголева», – написано на памятнике.
К октябрю 1914 года в училище были присланы вакансии на распределение первых выпускников. В соответствии с ними были образованы три специализированные группы. Готовились, как говорили юнкера, «полевики», «крепаки» и «береговики».
20 ноября дисциплинарный комитет училища заслушал командиров батарей о предстоящем производстве в офицеры юнкеров среднего класса. Среди них был и юнкер, имевший боевой опыт – Георгиевский кавалер Николай Флоренский.
После года учебы, находясь в отпуске, юнкер Николай Флоренский не вернулся в училище, а отправился на фронт. Воевал он в составе 34-й артиллерийской бригады. В бою с австрийцами с 26 по 30 августа у деревни Мшаны под сильным ружейным и шрапнельным огнем противника отыскал и точно указал место скрытой неприятельской батареи, наносившей урон нашим войскам, дав таким образом возможность уничтожить ее. За подвиг в этом бою Николай Флоренский был награжден орденом Святого Георгия IV степени.
Поздравляя юнкера Николая Флоренского с высокой наградой, начальник училища, выразив удовлетворение тем, что первый выпуск будет иметь в своей среде Георгиевского кавалера, высказал уверенность, что в предстоящей тяжелой борьбе с врагами Родины все питомцы Сергиевского артиллерийского училища проявят не меньшую доблесть и отвагу и окажутся достойными такой же награды.
Начальник училища одновременно разъяснил, что юнкера, ушедшие на фронт, в училище возвращаться не будут, а будут зачислены в строевые части. Вновь поступившим в училище было объявлено, что в военное время не допускается перевод в другое училище и увольнение на попечение родителей, даже тех, кто не достиг призывного возраста. Для юнкеров, поступивших в училище, было два выхода: или окончить его или уйти в войска на правах вольноопределяющихся.
Отчисление в войска производилось также за неуспеваемость и плохое поведение, увольнение могло быть только по болезни.
1 декабря 1914 года училище впервые выполнило основную функцию своего назначения – состоялся 1-й выпуск молодых офицеров. 112 его воспитанников стали подпоручиками и влились в ряды офицеров славной русской артиллерии.
Сердечно поздравил 1-й выпуск сергиевцев генерал-лейтенант В.Т. Черняв-ский и пожелал им успеха в трудной борьбе во славу родного училища. Он поблагодарил весь коллектив училища, хорошо потрудившийся при подготовке юнкеров, и провозгласил здравицу в честь училища.
Шеф училища Великий князь Сергей Михайлович пожелал молодым офицерам-артиллеристам – первым выпускникам училища успехов в предстоящей деятельности.
Поздравил молодых подпоручиков и выразил твердую уверенность, что предстоящей службой сергиевцы докажут отличную артиллерийскую подготовку, начальник Главного артиллерийского управления генерал Д.Д. Кузьмин-Караваев.
Николай II собственноручно написал: «Благодарю Сергиевское артиллерийское училище».
В этот радостный и памятный для всех день начальник училища напомнил о сложности и необычности обстановки, в которой пришлось осуществлять 1-й выпуск.
В ожидании приказа о присвоении офицерских званий выпускные юнкера были переведены в специально подготовленное для них помещение, имеющее отдельный ход. После получения телеграммы о производстве в офицеры они составляли особую команду. Сдавали имеющиеся у них казенное имущество, получали офицерское обмундирование, револьверы, шашки, уставы и руководства, личные документы, деньги, свидетельства для льготного проезда к месту службы и предписания об отправке в часть.
Три дня после этого выпускники могли пользоваться отведенным помещением и юнкерским столом. Находясь в городе, молодые офицеры строго соблюдали форму одежды и правила поведения в Одесском гарнизоне. При отъезде их из училища не позднее 5 декабря каждый должен был подать на имя начальника училища рапорт об отъезде. Время на дорогу исчислялось следующим образом: по железной дороге – 300 верст в сутки, водным путем – 100 верст и по грунтовым дорогам – 50 верст. В части молодой офицер вместе с предписанием начальника училища подавал рапорт о прибытии.
Одновременно с продолжением занятий старших классов шел прием вновь поступающих в училище. Уже в 1915 году 31 января были приведены к присяге юнкера, принятые в декабре 1914 года. Непрерывно работала комиссия по постройке и внутренней отделке зданий и помещений училища. Некоторые офицеры привлекались к выполнению задач, не связанных с их должностным предназначением. Все это и многое другое, связанное с тяжелой обстановкой военного времени в значительной степени затрудняло выполнение главной задачи – подготовку юнкеров. И тем не менее оно было «выполнено стойко, гладко, в полном порядке, без суеты и малейших недоразумений».
Начальник училища, отметил в праздничном приказе, что успех дела был обеспечен дружным напряжением всех сил, добровольной работой коллектива училища не за страх, а за совесть вне всяких границ служебного времени, при полном отрешении от личных интересов.
Несмотря на радикальную корректировку всех учебных планов, неоднократные изменения сроков обучения, вызывающие соответственно и изменения программ, расписаний занятий, сложности с организацией лагерных сборов и боевых артиллерийских стрельб, несмотря на все возрастающую дороговизну жизни и связанные с этим затруднения в содержании, обмундировании юнкеров и снаряжении выпускников, а главное, несмотря на ужасы войны, тревогу и беспокойство за судьбу Отечества, сильное душевное волнение, усугубляемое желанием и вместе с тем невозможностью принять непосредственное участие в войне, усердие, стойкость и усилия всего личного состава обеспечили ход учебного процесса без срывов.
Начальник училища генерал А.А. Нилус, вспоминая военный период, с восторгом отзывался о стойкости, такте и самообладании офицерского состава. «Пошатнись они, расстройся – разладилась бы вся жизнь училища. Но они устояли и с честью выдержали испытание. Не могу не отметить их самопожертвование, победу соблазна идти на войну».
Следует отметить, что с самого начала войны многие офицеры училища обращались с просьбой отправить в действующую армию.
На первые же рапорты был дан решительный отказ. Генерал В.Т. Чернявский сказал свое характерное «цыц» и предложил спокойно и энергично трудиться по ускоренному выпуску с сознанием, что исполняется не свое желание, а свой долг, а заявлений – ни устных, ни письменных было приказано не подавать. И это понятно, так как выгоды получения фронтом двух-трех десятков опытных и сведущих офицеров не окупились бы нарушением системы подготовки и пополнения армии двумя-тремя тысячами молодых артиллерийских командиров.
Следует отметить, что офицеры, служившие в училище, лишались больших преимуществ. Это и боевые награды, и слава, и быстрое продвижение по службе, и боевой ценз для дальнейшей карьеры, и финансовые выгоды. Но все-таки главным было моральное удовлетворение.
Многим офицерам приходилось «хладнокровно» наблюдать, как их обгоняют по службе в наградах и чинах не только сверстники, но даже и бывшие воспитанники – юнкера. Нередко сталкивались они и с незаслуженными, несправедливыми и неразумными обвинениями в уклонении от участия в войне.
Было же у них единственное утешение – результаты собственной деятельности: положительные отзывы начальства о службе бывших воспитанников училища, их честная доблестная работа, их отношение и привязанность к родному училищу, и многократно выражавшаяся на словах и в письмах благодарность ему. Сознание честно выполненного долга нередко служили офицерам училища единственной наградой.