Страница 90 из 102
Плана-то никакого не было. Человек вообще мало что делает по плану. Даже если ему кажется, что он делает именно это по плану.
Просто сказал спросонья Прокудин, что неплохо бы съездить на
рынок, и они поехали. Сказал бы, что надо в Реутово, и Топор
поехал бы с ним в Реутово, хотя никто из них там не был и ни
одного знакомого не имел.
- А кого бомбить? - посмотрел он на выбритую до синевы правую щеку Жоры. - Торговцев?
- Кого? - подумал Прокудин и как бы между прочим сказал: - А, к
примеру, цыганок...
- А с чего ты взял, что они там есть?
- Толян, ты в Москве не первый год живешь, а еще до сих пор не понял, что здесь все по схеме. Больше всего цыганок у вокзалов. Особенно киевского и Павелецкого. Но там у них стая. И в Луже - стая. А в том же Конькове они пашут парами. По карманам и сумкам. Там их легче всего бомбить.
- А если их там нет?
- Дурак ты, Топор, - вполне искренне возмутился Жора Прокудин.
- Цыганам тоже жить нужно. А выходных дня только два. В будни они
не пашут по рынкам. Слишком просторно.
- Откуда ты все это знаешь?
- Газеты читать надо...
Дальше до самого Коньково они мрачно молчали. Жора Прокудин думал, что дурак все-таки не Топор, а он сам, и никаких цыганок на рынке не будет и в помине, и вообще непонятно зачем он придумал этот выезд. А его сосед по машине очень хотел на ходу выпрыгнуть. Если бы голова попала в столб, то он погиб бы сразу, без мук, и тогда ему не пришлось бы тащиться ночью на метро к Боссу. И он бы, наверное, выпрыгнул, если бы Жора не вывернул в левый ряд, и столбы, будто испугавшись мыслей Топора, отдалились на безопасное расстояние.
На стоянке у рынка Прокудин оставил дружка в одиночестве с мыслями о столбах. Вернулся через полчаса, ударил ладонями по баранке и объявил:
- Представляешь, есть цыганки!
- И что? - не мог понять Топор, какое отношение к столбам имеют цыганки.
- Пошли бомбить!
- Я не хочу, - напыжился Топор.
- Да никого бить не надо! - улыбнулся Жора Прокудин. - Мы у них
"бабки" отберем. Как будто мы менты...
- Не хочу, - уперся он ногами в пол. - Не хочу - и все...
- Пошли. Хоть развлечемся. А то этот мужик с финкой в сердце до сих пор перед глазами стоит...
На глаза Топору опять попался столб. Он никуда не несся и выручить его не мог.
- Не хочешь? Тогда я сам пойду, - щелкнул дверцей Жора.
- Погоди. Я с тобой.
- Вот это другая песня. Пошли. А то профессиональный навык потеряем. Капитализм построят, а мы - нищие. Такой хоккей нам не нужен!
В первом же павильоне, потаскав Топора под мышку, будто куклу, по рядам, Жора засек уже запеленгованную до этого парочку.
- Вот они, родные!.. Обе - в черных кофтах. Усек?
Топор молчал. Возможно, он и вправду превратился в куклу.
- Ага... Сумки у обеих. Значит пашут по очереди. О!.. Секи!
Как ни упрямствовал Топор, а все-таки увидел, как седая цыганка, обернувшись и скользнув взглядом по головам, резко нагнулась, будто поправляя сапог, и провела пальцами по яркому целлофановому пакету, висящему у ног плотного мужичка в серой джинсовой рубашке. Оттуда вылетело что-то темное и длинное и тут же, подхваченное ловкой рукой седой цыганки, нырнуло в ее сумку.
- А другая клиента на гоп-стопе в спину тюкнула, - заметил своей Жора Прокудин. - Тебе год тренироваться надо, чтоб так в позвонки попадать!
- Это... она кошелек под прилавок сунула, - не мог Топор оторвать глаза от седой. - Выкинула, что ли?
- Да конечно! Она его уже выпотрошила!
- Вот крыса!
- Ожил?.. Пошли их брать. Я - капитан милиции, ты - лейтенант. Запомнил?
- Да, - соврал Топор.
На следующем надрезе Жора Прокудин поймал седую за ручку. Она как раз успела подхватить с бетонного пола толстый рыжий кошелек. Мгновенно сориентировавшись, цыганка разжала пальцы, но Жора поймал бумажник на лету.
- Ты взята с поличным! Капитан милиции Сидоров!
- Гра-абят! - взвилась тетка.
Почти без замаха Топор тюкнул ее носком кроссовки по голени, и седая сразу забыла и про кошелек, и про напарницу, и про цепкого капитана милиции.
- Граждане! - заорал на весь ряд Жора Прокудин. - Нами, сотрудниками МУРа, задержана воровка-карманница! Свидетелей и потерпевших прошу следовать за нами!
- Кр-рыса! - ругнулся Топор. - Ты...
- Вторую догони! - заорал на него Жора. - У нее тоже сумка есть!
- А-а! - с криком понесся Топор по ряду, разбрасывая встречных и попутных как футбольные мячи.
- Это мой кошелек у вас! Мой! Мой! - прилип к боку Прокудина упитанный мужичок в серой джинсовой рубашке. - Вот смотрите! Прямо из сумки! Какую кожу испортила!
Не слушая его, Жора выволок седую цыганку из павильона, затолкал в "Жигуль" и зло сказал мужичку:
- На время допроса постоишь здесь!
- А кошелек?
- Я сказал, постоишь!
- Жорик, я ее догнал! - радостно сообщил Топор то, что Прокудин и без того уже видел.
- В машину ее! На заднее сиденье!
Сами они забрались туда же. Цыганки - посередине. Парни - у дверей.
От цыганок пахло дорогими французскими духами, а золото переливалось на зубах всеми цветами радуги.
- Ишь, приоделись! Кофты японские напялили! - внимательно осмотрел Прокудин сквозь стекла площадь между павильоном и станцией метро. Документы к досмотру!
- Мы не местные, - заученно ответила чернявая цыганка.
Она сидела рядом с Жорой, и он на время забыл о седой.
- Не гавкай! - вырвал он у нее из рук сумку. - Лейтенант Петров, произведите досмотр!
- А как это? - сделал глупое лицо Топор.
Мог бы и не стараться. Умное у него все равно не получалось.
- Высыпай содержимое на сиденье! Туда! - показал на переднее пассажирское Жора Прокудин.
Из сумки дождем полились мятые купюры. Их было так много, что через десять секунд на сидении, не осталось ни одного свободного местечка. Даже муха не нашла бы ткань обивки, чтобы сесть на нее. - Хор-роший урожай у тебя! - оценил "капитан милиции". - С самого со сранья пашешь? Стахановка, что ли? Или у тебя бригада комтруда? А вот и паспортец!
Вызволив синию книжицу с желтым трезубцем на обложке, Жора Прокудин сделал еще более величественное лицо. Такое лицо тянуло уже на майора, и он, увидев его в зеркале заднего вида, пожалел, что не присвоил себе именно это звание.
- Значит, гражданка Украины, - лениво пролистал он странички. - Сорок лет тебе? Ну, извини, подруга, но ты по морде только на полтинник тянешь. Муж часто бьет?..
- Не бьет, - за нее ответила седая.
- А ты помолчи!.. Детей много?
- Девять, - прощально смотрела на деньги чернявая.
Ее круглое лицо медленно наливалось яростью. Она представила, как цыганский барон, огромный мужик с красными глазами, опять отметелит ее ногами за провал, уже третий в этом году, и она по-старушечьи запричитала:
- Отпусти, гражданин начальник! Не воровала я! За покупками пришла. А тут ты налетел. Я после...
- Не голоси! - локтем пнул ее в ребро Жора Прокудин.
Локоть отскочил, как от подушечки.
- Ишь окорочка нажрала! У чего у себя на Украине не бомбишь? Одесского Привоза тебе мало?
- Девять детей у меня... Девять детей, - продолжала она давить на жалость. - На Украине все бедные...
- Заткнись! У вас у всех по девять детей. Плодитесь как кошки!.. Лейтенант Петров, вторую сумку к досмотру!
Первым из нее пирожком выпал коричневый бумажник. За ним листьями посыпались купюры. Стольники и пятидесятитысячные. Мелких не было и в помине.
- Тысячными брезгуете? - понял все Жора Прокудин. - А кошелечек-то улика! Еще какая улика! Сидеть тебе, седая, "пятеру" в женской колонии. Двумя годами условного не отделаешься!
В отличие от напарницы седая цыганка упрямо молчала. Барон ее никогда не бил. Барону она приходилась дальней родственницей.
Хотя, по большому счету, все цыгане - родня друг другу.